Вчера был вынесен приговор Заре Муртазалиевой, обвиняемой в подготовке теракта в Москве (9 лет общего режима). Это стало неожиданностью: все были уверены, что рассмотрение дела затянется. Да и прения сторон проходили очень эмоционально. Похоже, никто из участников процесса не предполагал, что все завершится так быстро.
Зара была, как всегда, спокойна и собранна. Черные брюки, синяя рубашка навыпуск, волосы распущены.
В зале очень много правозащитников. Прения начал прокурор.
— Вина Муртазалиевой была полностью доказана совокупностью доказательств, исследованных в суде. Подсудимой был подобран объект совершения преступления — эскалатор в торговом центре “Охотный Ряд”, — заявил он. Доказательством стали фотографии эскалатора, изъятые у Муртазалиевой.
Напомним, сама Зара заявляла, что делала “фотографии людей в смешных позах”. Но по показаниям свидетельниц — двух русских девушек, завербованных Зарой: Дарьи Вороновой и Анны Куликовой, — “ничего смешного на фото не было”. На некоторых снимках люди и вовсе отсутствовали.
У Муртазалиевой был изъят и более весомый вещдок — взрывчатка. Прокурор отметил: Муртазалиева заявляет, что пластит ей подбросили, пока она мыла руки после дактилоскопии, однако согласно протоколу задержания обыск Муртазалиевой был произведен между 20.30 и 21.00. Тогда же и был найден пластит. А дактилоскопическая экспертиза проводилась около часа ночи — уже после обнаружения взрывчатых веществ. Вербовка Куликовой и Вороновой у обвинения тоже сомнений не вызвала. Муртазалиевой не помогло даже то, что на суде Куликова отказалась от части своих показаний. На многие вопросы гособвинителя девушка отвечала: “Не помню”. По показаниям матери Вороновой, после знакомства с Муртазалиевой дочь стала часто говорить о джихаде, а в последнее время участились разговоры о смерти.
Прокурор запросил для Муртазалиевой 6 лет — за подготовку теракта, 7 — за вовлечение, 4 — за пластит. По частичному сложению сроков — 12 лет.
Речь адвоката Муртазалиевой Зои Усмановой была очень эмоциональной, голос дрожал. Чеченка по национальности, она рассказала, что сама когда-то стояла под дулом автомата федералов и пряталась в подвале с детьми. Она знает об ужасах войны не понаслышке, и ей понятно, почему Зара могла говорить о ненависти. Но не ко всем русским, пояснила Усманова, а только “к контрактникам, воюющим в Чечне, и к таким, как Буданов”. По мнению адвоката, прокурор “исказил показания подсудимой и свидетелей”.
Наконец последнее слово было предоставлено Заре Муртазалиевой. Обвиняемая начала перечислять просчеты следствия и сомнительные доказательства. Но судья прервала ее: “Вам предоставлено последнее слово, а не возможность проводить пресс-конференцию”.
— О том, как все было, — сказала Муртазалиева, — знают только три человека: я сама и девушки. Девочки спасали себя, а все, что произошло, пусть остается на совести оперативников. Единственное, о чем я жалею, — моей матери пришлось перешагнуть порог суда.
После этого террористка попросила у мамы прощения. На этой высокой ноте прения закончились.
