В историю России этот день навсегда вошел со знаком “минус”. Событие, которое произошло 100 лет назад, получило мрачное название: “кровавое воскресенье”. 9 января (22-го — по новому стилю) 1905 года в Петербурге войска расстреляли мирную манифестацию, шедшую к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю петицию о своих бедах.
По воспоминаниям очевидцев, эта трагедия сопровождалась необычными природными явлениями: после полудня в небе над Питером вдруг появилось сразу три солнца, потом в небе расцвела радуга, которую почти сразу же стерли темные вихри снежной бури. “Дурной знак!” — решили петербуржцы. И не ошиблись.
“Всенародное письмо царю” сочиняли несколько дней. В числе главных авторов текста был вдохновитель акции священник Георгий Гапон, несколько петербургских журналистов (из числа второразрядных)... Черновые варианты несколько раз зачитывали на собраниях рабочих и с их подачи вносили в петицию изменения.
“Государь! Мы, рабочие и жители города Петербурга разных сословий, наши жены и дети и беспомощные старцы-родители пришли к тебе искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают непосильным трудом, в нас не признают людей, к нам относятся, как к рабам... Нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества... И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнем работать, пока они не исполнят наших требований...”
Кроме таких душещипательных абзацев петиция содержала и конкретные, весьма радикальные требования: передача земли народу, отмена части налогов, объявление свободы слова, печати и неприкосновенности личности, равенство перед законом всех без исключения, ответственность министров перед народом...
Однако поплакаться в жилетку доброму батюшке-царю не получилось. Введенные в город войска по “мудрому” (но, как считают историки, непреднамеренному) распоряжению столичных военачальников оказались расставлены именно там, где остановить могучую реку манифестантов было практически невозможно. Предупредительные выстрелы в воздух, может, и заставили бы передние ряды людей замереть на месте, но сзади напирали тысячи других... Дальше уже не миновать было испуганных солдатских выстрелов на поражение, паники, мечущихся толп обезумевших от страха людей, затаптывающих насмерть всякого упавшего.
Можно ли было этого ужаса избежать? Попытки предпринимались, но совершенно детские. За день до манифестации, оказывается, городские власти расклеили в нескольких местах объявления о запрете 9 января проводить всяческие шествия и демонстрации. Бумажки эти практически никто из жителей даже и не заметил.
Многое в той кровавой истории столетней давности перекликается с нашими российскими трагедиями последних лет. К примеру, правдивая информация о числе жертв в Петербурге появилась лишь благодаря частной инициативе граждан. Официально было объявлено о 95 погибших и 333 раненых и покалеченных. Однако питерские газетчики занялись собственными расследованиями и подсчетами, обнаружив в итоге, что 9 января было убито около 1000 человек и еще более 3600 ранено.
Уже на следующий день по России покатилась волна протестов. Рабочие бастовали (общее число таких протестантов к концу месяца достигло полумиллиона человек). Интеллигенты выражали возмущение иным способом. Например, знаменитые художники Василий Поленов и Валентин Серов подали заявления о выходе своем из Академии художеств, поскольку великий князь Владимир Александрович (“по совместительству” занимавший пост президента академии) заправлял всеми делами в Петербурге в тот кровавый день. Еще более радикальный способ высказать свое “фи” нашли студенты медицинского факультета Императорского Московского университета. Старшекурсники объявили, что в знак протеста они отказываются сдавать выпускные экзамены!
А что же сам “владыка”? Понять весь ужас произошедшего тем воскресным утром оказалось Николаю Второму не по силам. Почти весь январь 1905-го он прожил с семьей в Царском Селе. Именно туда 19-го числа доставили для высочайшей аудиенции тщательно отобранную депутацию рабочих, которых царь пытался вразумить:
“Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменникам и врагам нашей страны... Приглашая вас идти подавать мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против меня и моего правительства, отрывая вас от честного труда... Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их мне, а потому прощаю им вину их”.
Вот так государь император перевернул все с ног на голову: вместо “простите меня!” — “прощаю вас!”.
Эх, ваше величество, ваше величество! Не так бы надо — глядишь, и мы сейчас жили бы по-другому...
