Не верь, не бойся, не проси

Владимир Акатьев — один из главных фермеров страны. В Подмосковье — уж точно самый главный. Руководитель Московского крестьянского союза, председатель областного кредитного кооператива фермеров... За последние 15 лет ему последовательно жали руку Горбачев, Ельцин и Путин. Просили, как водится, накормить страну.

И Акатьев кормил. Выращиваемый им элитный семенной картофель покупали совхозы Кубани, Поволжья, Черноземья и, разумеется, Подмосковья. За 12 лет площадь обрабатываемой Акатьевым земли увеличилась с 12 до 1000 га. Он обеспечивал постоянной работой и хорошей зарплатой до ста человек.

…Сегодня главный подмосковный фермер собирается либо совсем свернуть свое дело, либо уехать из Московской области куда подальше. В Подмосковье работать стало невозможно: на акатьевских полях, дававших рекордные урожаи, не сегодня завтра начнут строить коттеджи.

Горбачев приехал в совхоз “Заворово” в 1989 году. Страна билась над Продовольственной программой, и генсек, любивший живое общение с народом, привез крестьянам свои свежие идеи.

— Тогда мы впервые услышали от него слова “арендный подряд”, — вспоминает Владимир Николаевич Акатьев. — Он предлагал бригадам брать у совхоза землю в аренду и хозяйствовать самостоятельно.

А в марте 1991-го, первый Президент СССР подписал закон, который представлялся революционным, — “О крестьянских фермерских хозяйствах”. Считалось, что русские крестьяне, получив наконец землю в частную собственность, накормят страну не хуже американских фермеров.

…В советские времена “Заворово” было опытным хозяйством при НИИ картофелеводства. Здесь ученые-селекционеры испытывали свои новые сорта. И Акатьев до поры до времени был одним из этих ученых. Закончил аспирантуру, защитил кандидатскую, год отработал в лаборатории. Но потом его, уроженца пензенской сельской глубинки, потянуло в родную стихию — на землю. И он ушел из НИИ в совхоз. Когда в стране провозгласили переход к фермерству, Владимиру Николаевичу было слегка за сорок — мужик, что называется, в самом расцвете сил. Переполненный энтузиазмом, совхозным опытом и научными знаниями. Акатьев вышел из совхоза одним из первых — в том же 91-м. Совхоз на семью из трех человек отрезал ему 12 га.

— Первый год на вольных хлебах у нас получился очень удачным, — рассказывает Акатьев. — Расплатившись за аренду техники, получили огромную прибыль — 300 тысяч рублей. На эти деньги можно было купить 100 новых тракторов МТЗ. Если бы они были в свободной продаже.

Однако трактора во времена победившего дефицита прямо с конвейера распределялись по колхозам-совхозам, поэтому новых Акатьев купить никак не мог. Зато выкупил у совхоза несколько старых, плюс картофелехранилище, плюс провел мелиорацию земель.

Постепенно по стопам Акатьева потянулись односельчане. Примечательный факт: “Заворово” стало первым в России совхозом, ликвидированным из-за того, что абсолютно все сотрудники подались в фермеры! Уже в 1992 году крестьянских хозяйств на месте совхоза насчитывалось 650! Успешными из них были, конечно, единицы. У кого-то не получилось, а кто-то с самого начала брал землю только для того, чтобы потом выгодно продать. Как бы то ни было, уже со следующего года количество действующих фермеров в “Заворово” пошло на убыль в геометрической регрессии (сейчас их осталось всего два!). Причем многие из тех, кто не потянул крестьянскую лямку, отдавали свои наделы в аренду тому же Акатьеву, а сами шли к нему наемными работниками. Сам Акатьев между тем шел в гору.

Огромное картофелехранилище на 1500 тонн совсем не похоже на то, которое осталось в памяти еще со студенчества, пришедшегося на начало перестройки. Тогда нас, троих однокурсников московского вуза, приехавших “на картошку” в Озерский район, откомандировали в колхозное картофелехранилище. По мере заполнения бункера мы должны были подставлять к вентиляционным отверстиям в боковых стенах сколоченные из досок короба. Так вот. К моменту, когда хранилище заполнилось едва наполовину, в его дальнем конце картошка уже гнила. О чем свидетельствовали тяжелый запах и темные пятна склизких клубней на поверхности.

У Акатьева все совсем не так. Картофелехранилище разделено на отсеки. На каждом табличка с указанием сорта и веса засыпанной картошки. Светло, сухо, ни запаха, ни грязи. К элитному семенному материалу требования — как в аптеке. Не должно быть ни порезанных клубней, ни гнилых. Если к концу хранения в сетке на 40 кг обнаруживается больше двух подгнивших картофелин, вся сетка выбраковывается. В феврале сюда за посадочным материалом начнут приезжать трейлеры со всей России.

— Сегодня наши власти любят порассуждать о высоких технологиях и о продовольственной безопасности, — Акатьев перебирает клубни за загородкой. — А у нас — “два в одном”. Производство элитного семенного картофеля — это та самая наукоемкая технология в сельском хозяйстве. Кроме меня, в нашей фирме трудятся еще два кандидата сельхознаук.

В своем фермерском хозяйстве Владимир Николаевич добился небывалой рентабельности — 100%! Такой не могут похвастаться даже банки. А в аграрном секторе, да на подмосковных суглинках подобного экономического эффекта, казалось, не может быть в принципе.

Неслучайно Акатьев очень быстро стал лицом нового сельского хозяйства России. Если в Кремле устраивали фермерскую тусовку, заворовский передовик обязательно оказывался среди приглашенных. Если в Москву приезжали иностранцы, интересующиеся русским фермерством, их везли в Заворово, к Акатьеву.

— Однажды ко мне домой приехали американцы во главе с сенатором Гаррименом,— усмехается Владимир Николаевич. — Думаю: вот те на! — столько лет из телевизора твердили, что это “ястреб”, а тут моя жена главного антисоветчика потчует, как дорогого гостя...

Свой быт Акатьев организовал как классический фермер. В нескольких километрах от села Заворово, на краю леса, построил хутор. Один дом — для себя с женой, второй — для дочери с зятем. Плюс баня, гараж и прочие хозяйственные постройки. Никакой роскоши нет и в помине, но во всем видны основательность и размах. Понятно, что хозяин хутора расчет делал не на одно поколение. Наверное, вот о таких хуторах мечтал Столыпин, затевая свою аграрную реформу век назад…

Столыпинская реформа стартовала 9 ноября 1906 года. По сути она была направлена на уничтожение элементов крепостного права, отмененного за полвека до того на бумаге, но так и не изжитого на практике. Идеолог и руководитель реформы — председатель Совета министров Петр Столыпин (почти точно так же, как и 80 лет спустя — Горбачев) предлагал крестьянам выходить из общины, брать свой земельный надел в частную собственность и вести хозяйство самостоятельно. Если отделившийся хозяин переносил на свой участок дом, новое поселение называлось хутором. А точно такой же надел, но без жилья на нем, называли отрубом. Государство пропагандировало новый уклад и всячески поддерживало хозяев хуторов и отрубов. Например, через специально созданный Крестьянский банк. За 10 лет из общин вышло 26% крестьянских дворов.

В советское время столыпинскую реформу с подачи Ленина предавали анафеме. Вождь пролетариата видел в ней насаждение капиталистических отношений, ведущих к расслоению общества. Поэтому вплоть до новейших времен считалось, что реформа была вредной и потерпела фиаско. И только после краха коммунистической идеологии историки рассказали нам о том, что уже на второй год столыпинская реформа стала давать блестящие результаты. Сельское хозяйство резко пошло на подъем: почти в два раза поднялись урожайность и сбор пшеницы, Россия даже начала экспортировать зерно.

На машине возвращаемся в акатьевскую контору. Поля по обе стороны дороги напоминают шахматную доску: белый квадрат, черный, белый, черный… Белые — это те, на которых осенью собрали урожай и землю в зиму перепахали. Теперь они покрыты ровным слоем снега. А черные проплешины — это участки, которые год никто не обрабатывал и на которых вымахал густой бурьян. Сейчас меж длинных почерневших стеблей снег почти не виден.

“Шахматы” начались в Заворове весной 2004 года. В село нагрянула некая московская фирма и стала скупать у крестьян их земельные наделы. Из 1000 гектаров, которые еще год назад Акатьев арендовал у своих односельчан, фирмачи выкупили уже половину. Причем все участки — и остающиеся в аренде у Акатьева, и купленные новыми латифундистами — разбросаны в произвольном порядке.

Акатьев, можно сказать, стал жертвой собственной продвинутости. Еще в начале 90-х, когда совхоз только акционировался, Владимир Николаевич добивался, чтобы участок каждого акционера был выделен в натуре. Кстати, в большинстве подмосковных хозяйств эта работа не сделана до сих пор, и пайщики таких хозяйств имеют не землю, а бумажку, дающую право на долю в общей земельной собственности. По сути это почти та же самая крестьянская община, с которой боролся Столыпин.

А совхоз “Заворово”, как уже говорилось, был передовым. Здесь все сделали по уму: участки отмерили, нарезали и оформили. И теперь те пайщики, что продали свои куски (совхоз отдавал по 2,45 га на человека), устроили жуткую чересполосицу. На поле гектаров в 25 оказалось, скажем, по пять проданных и непроданных участков. И все — вразброс.

— Я встречался с новыми собственниками, предлагал сдать мне пустующую землю в аренду, но они отказались, — голос Акатьева звучит обескураженно. — Мне кажется, им же самим выгодно, чтобы земля обрабатывалась и выглядела ухоженной. А для нас эта чересполосица и вовсе смерти подобна. Ведь технология выращивания элитного картофеля такова, что сорняков не должно быть не только на самом поле, но и близко от него. Чтобы не летели семена.

Фирмачам на акатьевскую высокую технологию, разумеется, плевать с высокой же колокольни. Купив пахотную землю, они повбивали столбики, развесили рекламные щиты вдоль трасс и ждут покупателей. Сайт фирмы в Интернете открывается слоганом: “Домик в деревне? Лучше сразу купи усадьбу!” Соответственно, участки предлагаются не маленькие: “Участок 4,9 га (можно по частям), под усадьбу, рядом с д. Заворово, дорога до участка — асфальт, рядом лес, эл-во по границе, газ рядом. $120000” и т.д.

Ходовая площадь участка — 4,9 га — те самые два совхозных пая. Гектар у колхозников покупали по 1000 долларов. Теперь продают по 16—25 тысяч “зеленых”. Весьма непыльный, признаться, бизнес. Куда там Акатьеву с его 100%-ной рентабельностью…

— Не жалеете, что не расширили свои владения, пока в село не пришли акулы капитализма? — задаю провокационный вопрос. — Ведь не секрет, в некоторых местах крестьяне продавали свой пай чуть ли не за бутылку водки!

— Бабушки приходили, предлагали мне свои участки за 5 тысяч рублей, за 10 тысяч, — усмехается Владимир Николаевич. — Но не мог же я своих односельчан грабить…

Поэтому Акатьев брал землю в аренду. С кем-то расплачивался деньгами, с кем-то — картошкой и овощами. Все, казалось, были довольны. Пока в район не хлынули шальные деньги. На сегодняшний день свои наделы не продали только те, кто еще сам работает на земле. Например, у того же Акатьева. Где найдешь работу, когда все поля в округе будут застроены коттеджами? К слову, сейчас у лучших механизаторов зарплата доходит до 12 тысяч, что по подмосковным меркам совсем не плохо.

Ну а что же пресловутое российское дышло? В частности, Закон об обороте земель сельхозназначения, который должен был защитить и упорядочить?.. Ведь обещалось, что вывести земли из сельхозоборота будет почти невозможно. Звоню по указанному телефону и интересуюсь тем самым участком за 120 “тонн зеленых”.

— Ничего выводить из сельхозоборота вам не придется, — заверяет женский голос на другом конце провода. — Вы же дом будете строить? Главное, чтобы он занимал не больше 20% площади. Гектара на дом вам хватит?..

— Гектара-то, наверное, хватит, но, видите ли, — фантазирую на ходу, — возможно, я открою небольшое деревообрабатывающее производство.

— Там земля — крестьянского фермерского хозяйства, деревообработку можно открывать без проблем. Нельзя только вредное производство, нарушающее верхний плодородный слой.

— Но в другой фирме мне сказали, что под такую фабрику землю надо обязательно выводить из сельхозоборота...

— Это специально говорят, чтобы накрутить цену. Причем сначала обещают, что вывод будет стоить 300 долларов за сотку, но реально потом выйдет по 500. Мы тоже можем вывести, но для вашего случая, поверьте, этого не требуется.

Получается, доплати — и строй на своих пяти гектарах хоть химзавод?

По закону изменением целевого назначения земель занимается правительство субъекта Федерации. Заседания подмосковного кабинета министров проходят раз в неделю, и почти на каждом из них рассматривается по несколько вопросов о переводе сельхозземель в другую целевую категорию. Несколько раз своими глазами наблюдал по трансляции в пресс-центре эту процедуру. Вывод любого участка — хоть 0,5 га, хоть 20 га — занимает не больше минуты: согласие собственника имеется, визы надзирающих органов — облкомзема, минсельхоза и т.д. — на месте, министры подняли руки — и готово. Понятно, что, прежде чем попасть в повестку заседания, эти вопросы внимательно прорабатываются в министерствах и ведомствах. Где-то на этой стадии, видимо, и впрыскиваются в шестеренки бюрократической машины те 300 или 500 долларов за сотку, которые фирма берет с клиента. В качестве смазки.

...С химзаводом мы, конечно, загнули. Сами же продавцы земли не дадут вам строить этакую гадость: остальных клиентов распугаете. Но неужели так запросто можно обустроить на бывшей пашне ту же усадьбу? Звоню в областной Земельный комитет и пересказываю разговор с фирмачами.

— Как это не нужно выводить из сельхозоборота?! — удивляется зампред комитета Константин Мерзляков. — Крестьянское хозяйство — это земля сельхозназначения, а дача, садоводческое товарищество — это совсем другая категория: земли поселений. Обязательно нужно менять целевое назначение!

— А если я назовусь фермером, но выращивать ничего не буду?

— Фермерство — это товарное производство. Придет Госземконтроль, обнаружит отсутствие такового — и напишет представление в прокуратуру. По суду землю могут отобрать.

Интересно, хоть один человек в нашей стране верит, что некий грозный Госземконтроль сможет отобрать землю у человека, изыскавшего 100 тысяч долларов на покупку земли и тысяч 200—300 — на постройку дома? Сдается, землевладелец найдет какие-нибудь веские аргументы, чтобы заткнуть рот проверяющим...

На практике все происходит еще проще. Рассказывает председатель областной ассоциации фермеров Владимир Смагин:

— Одного такого фальшивого фермера пытались вывести на чистую воду. Почему, дескать, продукцию не производишь? “Как не произвожу, — отвечает, — я даже яблоки в детский дом отвозил”. Поехали в детдом — действительно привозил. Два ведра яблок. Вот вам уже и товарное производство. А сейчас ничего не растет, потому что неурожай. Посадил, а ничего не взошло. Фермерство, знаете ли, рискованное дело...

Сколько же всего подмосковной земли теми или иными способами выбыло из сельхозоборота? Точных цифр не называют ни в облкомземе, ни в минсельхозе. Чиновники предпочитают на эту тему с прессой особо не откровенничать. По сведениям, публиковавшимся в печати, в 2002 году из оборота в Московской области было выведено 800 га, в 2003-м — 2322 гектара. И это до вступления в силу Закона об обороте сельхозземель. Можно не сомневаться, что в 2004-м даже официальные цифры будут гораздо больше. А сколько еще таких земель, которые никто из оборота не выводил, но на которых давно стоят коттеджи?..

Вернемся, однако, в Заворово. Для Акатьева нынешняя зима — время мучительных раздумий:

— Я смотрю на все эти магазинчики, появляющиеся вдоль дорог, и думаю: ну что, я не смогу заниматься торговлей? Будут коттеджи — значит, их жителям понадобится инфраструктура: те же магазины, развлекательные центры. Нишу в этом бизнесе я себе всегда найду...

Но уже через несколько минут настроение у фермера меняется диаметрально:

— Неудобно перед людьми. Я же дочку и зятя втянул в сельское хозяйство. Человек семьдесят сотрудников работают со мной уже много лет. Бросить всех?! Распродать имущество и заведовать магазинчиком?!

Имуществом за эти годы Акатьев обзавелся нешуточным. Только в прошлом году купил три новых трактора. В то время как большинство подмосковных колхозов новой техники лет по десять уже не видело. А всего у Акатьева — 13 тракторов, 12 автомобилей, 2 картофелехранилища. Мощное, успешное хозяйство. Пережившее и дефолт, и все прочие напасти... И находящееся сегодня на краю краха. Из-за вспыхнувшей вдруг любви толстосумов к усадебной жизни и нежелания государства защищать своих сельхозпроизводителей.

Еще один вариант, над которым размышляет Акатьев, — уехать в Пензенскую или Тамбовскую область. И там, и там у него есть зацепки. Но это значит — бросить свой хутор, в котором обустраивался на века. Сколько ж можно кочевать? Да и семья — захочет ли переезжать в глушь?

Владимир Николаевич показывает старые фотографии. 1989 год — рядом с Раисой Максимовной Горбачевой, на поле совхоза “Заворово”. 2000 год — встреча кандидата в президенты Путина с аграриями в Кремле: Акатьев — бок о бок с нынешним министром сельского хозяйства Гордеевым... С Ельциным тоже общался, когда тот приезжал в соседний колхоз “Борец” — один из самых громких в СССР (сейчас обанкрочен и, судя по всему, готовится к распродаже). Рукопожатие первого российского президента Акатьев, правда, за честь не считает. А вот второй поначалу ему понравился. Но сегодняшняя аграрная политика вызывает у Акатьева недоумение. Например, грядущее вступление в ВТО. Как могут свободно конкурировать получающие мощную господдержку европейские фермеры и наши? На которых государство в лучшем случае махнуло рукой?

— А ведь столько было призывов развивать фермерство, поднимать сельское хозяйство, — вздыхает Акатьев.

И заключает:

— Правильно, видимо, говорят: жить в нашей стране можно только по зэковскому принципу: “Не верь, не бойся, не проси”.