Уважаемый Владимир Владимирович!
Поздравляю с хорошей (в смысле полезной) погодой, с ветерком. Еще бы ниже (минус 40, например) — и никаких митингов. Мороз разгонит лучше всякого ОМОНа; помните, как в 1941-м немцам досталось? Они до сих пор с уважением вспоминают “Herr General Moroz!” — причем “хер” в этом случае означает “господин”.
Поставить почти все население в многочасовые зимние очереди; требовать у старух справку, что муж погиб в Великую Отечественную; гонять их из собеса в подворотню, где им — за деньги — сделают ксерокопию трудовой книжки (обязательно полностью! все странички!); требовать явки инвалида I группы — чтобы сам пришел и сам расписался, а он четыре года не встает и даже не понимает, в каком мире находится...
...Цунами — ясно. Это стихия. От нас не зависит.
“Курск” — ясно. Это катастрофа. Кто-то, конечно, виноват, но мы верим, что власть этого не планировала.
Звезду Героя России — Кадырову? Это оскорбительно для всех настоящих Героев России, однако хотя бы можно понять циничный расчет.
Но отменять льготы? Зачем?
Люди мучаются в догадках. Они не верят, что над ними издеваются просто так. После трагедии Беслана вы отменили губернаторские выборы и еще кое-что зажали (в смысле закрутили гайки). На фоне нынешнего всенародного возмущения можно и правительство убрать, и Конституцию поменять, и вообще что хочешь. Если вы вернете народу отнятое, он, возможно, поверит, что это правительство виновато, а вы — хороший.
Уважаемый Владимир Владимирович, вы в школе проходили русскую литературу, стихи о горькой участи народа; проходили “Что делать?”, “Кто виноват?”... Вы ж не предполагали, что окажетесь тем, кто виноват.
Плохо быть страдающим рабом, но быть мучителем рабов — с христианской точки зрения гораздо хуже. Помните, мы учили про несчастных, которые вышли на улицу (к парадному подъезду), и про барина:
Не страшат тебя громы небесные,
А земные ты держишь в руках.
И несут эти люди безвестные
Неисходное горе в сердцах.
Что тебе эта скорбь вопиющая,
Что тебе этот бедный народ?
Вечным праздником быстро бегущая
Жизнь очнуться тебе не дает.
И к чему? Щелкоперов забавою
Ты народное благо зовешь;
Без него проживешь ты со славою
И со славой умрешь!
...Назови мне такую обитель,
Я такого угла не видал,
Где бы сеятель твой и хранитель,
Где бы русский мужик не стонал.
Помните, как дальше? У вас же профессиональная память. Но если забыли — пусть помощники сбегают в библиотеку. Ленин, когда забывал, — посылал туда. И вы можете. И Ленинку, глядишь, переименуют в Путинку. Лучше ж остаться в памяти народа библиотекой, а не водкой.
А как вы думаете, Владимир Владимирович, что это за безымянный барин, от которого стонет вся русская земля? Это ведь, наверное, царь? Назвать его цензура не позволяла. Но и так все всё понимали.
И ладно бы этот приговор проклятому царизму написал какой-нибудь советский гимнописец (чтобы Сталину угодить). Нет, это стихи 1853 года, когда абсолютная власть была в руках главного барина.
...150 лет прошло — мы на том же месте. (Только не говорите, что в космос летаем; другие тоже летают, но народы их при этом не бедствуют, не стонут.)
* * *
Люди разные. Одному нужны лекарства, другому — нет. Одному — горчичник за копейки, другому — импортные ампулы за тысячи долларов, а иначе умрет.
Одному достаточно трех рублей на проезд по райцентру, а другому надо 1000 долларов на самолет, чтобы больного ребенка отправить на операцию в Москву.
А вы им немножко денег — поровну, по справедливости. И получается, что для вас людей (личностей) нет, есть масса, электорат, группа дожития, недожития, пережития... Как электроэнергия, бюджет, территория, удобрения... Как при игре в “Монополию”: людей нет, есть улицы, дома, заводы, и всем этим можно оперировать — покупать, продавать, закладывать.
Зачем вы это сделали? Чтобы что? Чтобы людям стало лучше или бюджету? Или чтоб мучения в очередях отвлекли бы от...
Гуманнее было бы приучать к очередям летом; не мерзли бы старики, не мёрли бы.
И сторублевки (помните?) велели менять зимой. Люди простужались в очередях — а много ли старику надо? А потом в свидетельстве о смерти стояла аккуратная “пневмония”, а не “обмен денег”, не “получение справок”. И вклады Ельцин с Гайдаром заморозили зимой (и навсегда) — помните очереди в сберкассы? (Или вы тогда еще в Германии трудились?)
Говорят: мол, идея монетизации верна, только исполнение плохое. Нам это и о коммунизме говорили, и о приватизации. У начальства идеи всегда благие. Но — замечали ли вы, Владимир Владимирович? — исполнители идей (творцы реформ) всегда богатеют, а скотина не понимает своего счастья, поголовье сокращается.
У людей отняты не привилегии. Это отняты гарантии. Заработанные гарантии.
Говорят: мол, льготы — пережиток. Вот и хорошо. Кто родился после 1 января 2005 года — льгот не давать. А кто воевал, строил, учил, лечил — те пусть доживут с пережитком.
Все говорят об обиде. О жестокой обиде в год 60-летия Победы. Оставим эмоции; тут откровенное беззаконие.
Закон, уничтоживший льготы, — это закон обратной силы. Люди работали, воевали, закрывали собой не только амбразуры, но и горящие атомные станции. И им было обещано... А теперь отнято.
А дальше? Вот, например, суд. Одному надо, другому — нет. Один всю жизнь добивается справедливости (сына убили, и никто не наказан), другой знать не знает, где этот суд находится.
Давайте всем поровну — по 100 рублей вместо суда; всем поровну той справедливости, что ищут в суде. Все равно не всем достается, и работает плохо, с ошибками, — заменим деньгами.
А то — смотрите: Зурабову, захватившему в личную собственность гектары Подмосковья, ничего всерьез не грозит. А ребятам, которые, защищая стариковские льготы, захватили на 40 минут приемную Зурабова, дали по пять лет зоны. (Ребята за стариков вышли, а старики за них — нет.)
И такая Дума, и такой Совет Федерации, такие “избранники народа”, которые за все это голосуют, — тоже не всем нужны. Мы легко обойдемся без Грызлова и Миронова, даже не заметим утраты. А если бы вместо них выдавали по сто рублей в день, да вместо министра обороны по двадцать, — настала бы удивительная жизнь, даже на закуску хватало б. Гм, шут знает, куда могут завести такие мысли. Лучше остановимся. Цензуры-то теперь нет, мы должны сами себя удерживать в границах дозволенного.
...Уважаемый Владимир Владимирович, вряд ли удалось вас убедить. На всякий случай прикажите Федеральной службе статистики быть “повнимательнее, поаккуратнее с показателями”. Потому что если их не предупредить, если сейчас не подчистить, то потом будет очень трудно объяснить скачок смертности нынешней зимой.
