Уже больше года как российский боксер-супертяж Николай Валуев, подписав контракт с известным промоутером Вильфридом Зауэрландом, выступает на немецком ринге. Сегодня у него очередной бой — со шведом Аттилой Левиным, и для подготовки он уже в середине января прилетел в Берлин.
Поселили Николая и его наставника — заслуженного тренера Армении Мануэля Оганесовича Габриэляна — в уютных апартаментах, расположенных в берлинском районе Шпандау, неподалеку от олимпийского стадиона, где их и отыскал корреспондент “МК”. Валуев буквально заполнил собой довольно просторную гостиную (рост Николая — 2,15 м). Дело было аккурат после плотного ужина...
— Николай, отличается ли твой нынешний, “подготовительный” рацион питания от обычного?
— Конечно, во время подготовки имеются свои особенности: если пью воду, то только минералку для поддержания водно-солевого баланса плюс различные соки. Из еды налегаю на макаронные изделия. Они дают много энергии и быстро перевариваются. Стараюсь употреблять меньше острого. От него случается изжога. С утра в обязательном порядке ем каши... А кормит меня мой тренер Мануэль Габриэлян. Мясо он преимущественно варит, а не жарит: вареное лучше переваривается. Готовит картошку. Правда, Мануэль Оганесович любит жареную, а я — вареную.
— А если конкретно, что ты ел сегодня на завтрак, обед и ужин?
— В Германии я не разъедаюсь: вес держится хорошо. Сегодня взвешивался — 150 кг. А после спарринга было 148. На завтрак я съел два мясных бутерброда (колбасу не люблю), три яйца, выпил три сока плюс “мюсли-гусли”... В обед — желательно супчик и второе. Легкий ужин — макаронные изделия, иногда с мясом: свининой, говядиной, курятиной. Люблю рыбку. Кухню предпочитаю русскую и кавказскую.
— Что тебе известно о твоем нынешнем сопернике — шведе Аттиле Левине?
— С ним я знаком по видеосъемке. Знаю, что он высокий, хорошо работает на дистанции. И вообще непростой парняга. Видимо, простых против меня больше не будут ставить. У него есть и плюсы, и минусы, над которыми мы и работали.
— Что это за плюсы и минусы?
— Я просто не люблю загадывать и отвечать на далеко заходящие в наш с тренером внутренний мир вопросы и обсуждать планы: типа мы его ударим справа, а вот я его слева нокаутирую. Могу ответить одно: Аттила Левин — непростой боксер. Он готовится с серьезными спарринг-партнерами: рост одного из них, Лонга, — 2 метра 12 сантиметров!
— Твой настрой?
— Очень серьезный. Стараюсь быть строгим к самому себе, выверять каждое движение и бить наверняка, а не бездумно бросаться в атаку. В этом поединке нельзя полагаться на авось.
— Пару слов об условиях подготовки к матчу?
— От спортзала до гостиницы идти недолго, если быть совсем точным — 23 минуты. Погода хорошая, и прогуляться очень приятно. На тренировку попадаешь фактически разогретым. Первая проходит не в зале, а в парке рядом с гостиницей. В зал у нас один переход в день. Мы также отказались от походов в рестораны, поскольку это съедает много времени. У нас в апартаментах имеется кухня, в которой можно приготовить незамысловатую, но зато домашнюю еду, что само по себе весьма хорошо. А освободившееся время я посвящаю урокам немецкого, отдыху или же чтению книг.
— Каковы твои успехи в немецком?
— Углубленно я занялся им лишь в прошлый ноябрьский приезд. Не знаю, как быстро, но надеюсь, что немецкий выучу. По сравнению с русским в немецком присутствуют непонятные моменты. Возьмем, например, глагол “sein” (быть). В разных временах он склоняется с абсолютно разными корнями, а не как у нас: “был–буду”. В немецком вообще вроде бы было слово, но фактически от него ничего не осталось. Подходить к изучению немецкого с точки зрения русской логики невозможно, а в школе я учил французский. Пока мне толком не удавалось выучить какой-то иностранный язык. Может, с немецким подфартит.
— С кем и как часто занимаешься немецким?
— С немкой, владеющей русским. Занимаюсь по возможности, не в ущерб боксу. Например, сегодня был урок, завтра снова придет учитель, потом через день. Каждый день немецким заниматься — голова пухнет. Продолжительность урока — два часа.
— Какой у тебя в Берлине распорядок дня?
— Мы встаем в восемь часов. По плану разминка, пробежка, затем завтрак и спать. Если на этот день запланирован немецкий, то урок, а вечером вторая тренировка. В воскресенье я отдыхаю, а в четверг вечером хожу в сауну. В общей сложности я тренируюсь часа три-четыре в день.
— А как расслабляешься?
— Книги, уроки, еще немного смотрю телевизор. В основном познавательные передачи вроде “Планеты животных”, а также фильмы и новости по CNN.
— Чуть больше года назад ты подписал контракт с немецким промоутером Зауэрландом. Как бы ты оценил итоги вашего годового сотрудничества?
— Многое изменилось. В частности, цикл тренировок. Я стал больше работать со спарринг-партнерами, легче стало поддерживать форму. Позитивных сдвигов много: значительно поднялся мой рейтинг, моими соперниками стали боксеры, с которыми я и не мечтал биться. Я считаю, что благодаря Зауэрланду моя боксерская карьера устремилась вверх.
— Как следует относится к заявлениям в желтой прессе, что одним из твоих возможных соперников в ближайшем будущем станет кто-то из братьев Кличко? В какой мере этому бою может способствовать тот факт, что у вас с Кличко один промоутер — Зауэрланд?
— Я слышал, что у Кличко с Зауэрландом не договор какой-то простой, а что они в большей степени нуждаются в немецком ТВ, а решение о согласии на тот или иной бой принимают сами. Поэтому интрига остается, и мы посмотрим, что из этого выйдет. Прогнозов я пока строить не буду.
— Ты не исключаешь и такую возможность, что тебе сначала может быть предложено сразиться с Владимиром, поскольку его рейтинг — ниже рейтинга Виталия?
— Не исключено. Мне все равно, с кем из них биться, но предпочтительнее, конечно, было бы со старшим. Такую встречу показало бы телевидение HBO, и вокруг нее, соответственно, крутилось бы больше денег.
— Где бы хотелось сразиться с Кличко: в России, в Америке или в Германии?
— Очень хотелось бы выступить у себя дома. Но боюсь, что это нескоро произойдет. Сфера интересов зарубежного промоутера все-таки находится за рубежом. Поэтому если исходить из реальности, то, наверное, все-таки бой желателен в Германии.
— Какие минусы и плюсы ты видишь у братьев?
— Вот вы сейчас об этом напишете, а они прочитают и сразу же начнут над ними работать. Поэтому я не буду об этом говорить.
— Ты боксируешь в Германии, но тем не менее до сих пор сюда не переехал.
— В переезде я не вижу особого смысла.
— А что бы могло подтолкнуть тебя к такому шагу?
— Необходимость больше времени находиться в стране. А сейчас для чего? Я с таким же успехом могу тренироваться в России или в Армении. А вот перед боем, где-то за месяц, мы с тренером приезжаем в Германию для спарринговой подготовки. Параллельно идет общение со СМИ. Именно для этого и требуется мое присутствие в Германии.
— Сейчас ты в Берлине, бываешь часто на сборах, а семью оставляешь в Питере. Сильно скучаешь по близким?
— Конечно. Тем более что сын Гришка растет, и общение с ним становится интересней. Я каждый день звоню домой, и получается вроде, что как бы никуда и не уезжал, а находишься на обычных сборах.
— Сколько времени удается проводить с семьей?
— Сейчас очень мало. Месяца два-три.
— Как и где ты познакомился со своей супругой Галиной?
— На дне рождения у друга — там мы обменялись телефонами, затем года два присматривались друг к другу, а в 2000-м поженились.
— Взаимное чувство вспыхнуло с первого взгляда?
— Нет, гораздо позже. Когда именно — не скажу. Я этими подсчетами не занимался. Но на момент свадьбы я точно знал, что люблю эту женщину, буду носить ее на руках, она мне родит детей, каких мне надо, и будет им хорошей матерью. Когда Гришка родился, я еще раз убедился в своей правоте.
— Как Галина отнеслась к тому, что ты боксер?
— Это ей было абсолютно все равно. Позже она мне призналась, что ее впечатлили мои габариты. Она страдает “гигантизмом” — ей нравится все большое. Большой муж, большая машина, квартира должна быть огромной...
— Ваш сынишка проявляет тягу к спорту?
— В последнее время сильно потянулся, меня аж гордость берет. Мы его как-то взяли на тренировку — так он вышел на манеж и дал пять кругов по двести. А ведь еще трех лет не исполнилось! Думаю, что какие-то природные задатки имеются. И характер уж точно присутствует.
— Будучи профи, желал бы ты сыну пойти по твоим стопам?
— Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы он стал спортсменом. Но если он сам этого захочет, то препятствовать не стану. Причем неважно, будет ли это бокс или какой-то другой вид спорта.
— Супруга приезжает на твои бои. Делится ли она своими переживаниями во время твоих выступлений?
— Говорят, что-то кричит. Конечно, она переживает, но при этом никогда не говорит, чтобы я уходил из спорта.
— А где в это время Гришка?
— Он остается с моей мамой. В России мои бои показывают в записи, поэтому они с мамой смотрят их уже после того, как известен результат.
— Довольно интимный вопрос: ты веруешь в Бога?
— Да, и периодически посещаю церковь, где ставлю свечки святому Николаю-угоднику. Крестился я, правда, довольно поздно, в 21 год.
— Вы с Галиной венчаны?
— Хотим и уже подошли к этому. Но пока не можем решить, как это лучше сделать. Видимо, обряд венчания — это столь мощное душевное таинство, что мы никак не можем его спланировать. А случиться это может в любой момент. Я сейчас вам расскажу одну историю, а вы уже судите сами: будучи еще не женаты, мы с Галей поехали в Никольскую церковь, где я подарил ей икону Казанской Божией Матери, которую установил в ее машине. В то время она очень много ездила.
Никто ничего не подгадывал, но когда мы впервые пришли в ЗАГС, то нам не понравилась тамошняя сотрудница, и мы ушли. Пришли через неделю, когда была уже другая, замечательная женщина, и мы подали заявление. Наша свадьба состоялась в День Казанской Божией Матери. По народным приметам, в этот день всегда идет дождь. Шел он и за день до нашей свадьбы, а к утру перестал, засветило солнышко, в лимузине мы доехали в Дворец бракосочетаний на Английской набережной, а после церемонии росписи прокатились по городу сделать фото. Погода стояла отличная — на небе ни тучки. Но когда после последнего снимка сели в машину, тут как зарядил дождь с мокрым снегом. Но мы уже ехали в ресторан.
— А перед поединками свечки не ставишь?
— Вообще-то ставлю, хожу в церковь. В Берлине, правда, этого еще ни разу не делал, но вот в четверг собираюсь пойти. Еще по традиции перед боем я езжу на могилу отца. И сейчас перед отлетом в Германию побывал на ней. Когда не получалось, просил об этом жену или мать.
— Как настраиваешься на бои?
— За день до поединка стараюсь расслабиться, хожу куда-нибудь, слушаю музыку. А вот в день боя уже без музыки пытаюсь сконцентрироваться. Никаких новостей, телевизора и газет.
— Перед прошлым боем громкая музыка американца не действовала тебе на нервы?
— Я вот сейчас впервые от тебя слышу, что там была американская музыка. А я даже не помню.
— А что ты слушаешь?
— Старенькое — Queen, Pink Floyd, Scorpions, Metallica, Yello, “Машину времени”, “Кино”, Юрия Антонова, русский шансон и почему-то “Хай-Фай”. Очень часто кручу музыку в машине на музыкальном центре.
— Известно, что ты заядлый охотник. Какое у тебя ружье?
— Вообще-то у меня их четыре. Первое — помповое “Мозберг”, эпохи охотничьего созревания. На охоте я им почти никогда не пользовался. Его можно сделать коротким, с пистолетной рукояткой. Хотя именно с “Мозбергом” у нас с другом произошел забавный случай на охоте. К тому времени у меня было уже пятизарядный “МЦ 21/12”. Естественно, что другу я дал помповую “пукалку”. А ему хотелось подстрелить утку. Безрезультатно расстреляв все патроны по высоколетящим уткам и ничего не подстрелив, он обиделся. Тогда я дал ему свою пятизарядку, а у него взял “Мозберг”. И мы вновь разошлись в разные стороны. Тогда с нами была еще собака — бассет-хаунд. Друг не учел, что этот пес, бегущий в пятидесяти метрах впереди, распугивает дичь. В итоге он ничего не подстрелил и с этим ружьем. А я знал, что из “Мозберга” нужно бить исключительно скоротка. Я и долбанул двух селезней. И когда мы с ним вновь встретились — два селезня висели у меня на поясе — нужно было видеть глаза друга.
Третье мое ружье — это двуствольная ижевская “вертикалка”, хорошо подходящая для лесной охоты, как правило, зимой на зверя. А совсем недавно я приобрел Brauning, карабин 308-го калибра. Сейчас я присматриваю к нему хороший цейссовский оптический прицел, чтобы получилась самозарядка на среднее животное.
— Ты не вспомнил бы забавный случай на охоте?
— Дело было зимой. У машин мы оставили двоих гостей из Москвы, которые, пройдясь по водочке, уснули, и когда мы из загона вернулись, они нормально спали на снегу. При этом стрелковая линия, весьма длинная, практически полностью слышала, как один мужик под елкой разговаривает с женой по мобиле: “Я тут вот под елочкой, стою на номере, и сейчас на меня кабан выйдет”. И главное, что в этот момент уже слышен собачий лай: они кабанов дерут, гонят, а он по телефону калякает. Все, естественно, молчат. Короче, весь зверь прошел вдоль линии. Одному только в задницу с крайнего номера пальнули, и все. Самое смешное, что тогда собаки больше кабанов добыли, чем охотники. Они задрали в загоне двух подсвинков, килограммов по 50—60.
— Я слышал, что ты и рыбалкой увлекаешься?
— Да. В последнее время мне очень нравится ловить на блесну, на Ладоге и на Финском заливе, на границе с Финляндией.
— Здесь, в Шпандау, неподалеку от ваших апартаментов водится много кабанов. Их вид не пробуждает у тебя охотничий инстинкт?
— Да нет. Они же практически домашние, привыкшие к людям. Что меня поразило, так это то, что в парке, где взрослые играют с детьми, а собачники выгуливают псов, можно увидеть дикого кабана, ищущего под снегом желуди. К одному из них я подошел на четыре метра. Ближе он, естественно, меня не подпустил.
— Большой был зверь?
— Да так — двухлетка, мелочь пузатая. Кстати, именно такие наиболее и интересны для охоты. У них самое нежное мясо.
— А ты просек разницу между инстинктами немецкого кабана и российского?
— Этот кабан — просто зажравшийся бюргер. У нас бы он так долго не походил. Но самое интересное, что никаких охотничьих эмоций по этому поводу не возникает. И это правильно. Здесь люди следят за природой. Прямым подтверждением тому служит то, что животные живут в центре города. Ну где в Петербурге, в Летнем саду например, вы встретите кабана?!
— Желтая пресса называет тебя “человек-скала”. Льстит такое определение?
— По барабану. Я человек из плоти и крови. Да, мне нужно иметь стальные или каменные нервы, чтобы влезать в ринг, но это уже другое. Из чего исходили люди, назвавшие меня “человеком-скалой”, я не знаю. В Австралии меня называли, например, “башней силы”. А вообще-то я считаю, что все это — ерунда. Хотя “скала” — не самое обидное прозвище!