...Реклама зазывала своими глазами и ушами вкусить “Ла Скала” в Большом!”. Действительно, “Фальстаф” — последняя опера Верди, поставленная в 1980 году великим режиссером Джорджо Стрелером на сцене Миланской оперы, — как утверждает руководство ГАБТа, воспроизведена в Большом театре с точностью до мельчайших деталей.
Что касается декораций — сомнений нет: они даже и не скопированы, а куплены и вывезены из Милана, по дороге не растеряв своей роскоши. Сценография Эцио Фриджерио объемна, просторна, реалистична, наполнена живописным светом, превосходно имитирующим естественный. В первой сцене — таверна с гигантскими бочками, на фоне которых развалился в раблезианской позе главный герой. Справа — дорога, уходящая в бескрайнюю перспективу, озаренная итальянским солнцем. Именно итальянским, а не английским, несмотря на то, что в основе оперы — шекспировский первоисточник. Очень эффектны декорации эпизода в лесу: ночное небо, луна, таинственный дуб, по реке плывут лодки.
Калькирование мизансцен и работу с артистами осуществляла Марина Бьянки — режиссер, сотрудничавшая когда-то с самим Стрелером. Она действительно с каждым актером отработала его роль. Правда, уехала из Москвы задолго до премьеры, не успев провести ни одного прогона в костюмах при полностью смонтированных декорациях. Так или иначе, артисты существуют на сцене весьма органично. И поют (в этом большую роль сыграл педагог по вокалу Франко Пальяцци) не менее достойно. Юрий Нечаев в заглавной партии одновременно смешон и трогателен, противен и обаятелен, как и положено Фальстафу. Очень привлекателен Дайнюс Стумбрас в партии Форда — приглашение этого солиста значительно украсило спектакль. Дебютантка Анна Аглатова (Наннетта), о которой уже много говорят, несмотря на ее юный возраст (певице едва за 20), действительно удивила и своим нежным, красивым голосом, и актерской импульсивностью.
Оркестр под управлением Александра Ведерникова энергичен и подвижен. Хотя от главного дирижера Большого хотелось бы ожидать меньшего количества случаев расхождения оркестра с солистами. Впрочем, спрятаться за незаигранную партитуру “Фальстафа” легче, чем, скажем, популярных “Травиаты” и “Аиды” — больше шансов, что публика погрешностей не заметит. Тем более что ей (публике) интересно следовать за развитием шекспировского сюжета, в котором все друг друга дурачат и разыгрывают. Кругом мистификация и обман — но никто не в обиде, потому что, как поется в финальном куплете: “Все в этом мире шутка”. Не эта ли концепция привлекла внимание первого российского президента, посетившего премьеру? Борис Николаевич Ельцин, встреченный аплодисментами, благосклонно следил за музыкальными и драматическими приключениями героя, возможно, видя в нем близкие ему черты характера.
