Трофейный мир

В Германии жил один уникальный принц. Из рода Ангальтских, давших Российской империи Екатерину II. Во время войны он работал на заводе, где трудились русские военнопленные, и снабжал их лекарствами. За это фашисты посадили его в Дахау, где он сидел до прихода Красной Армии. На следующий день его взяли органы НКВД — и опять посадили в Дахау. Где принц Ангальтский и умер в 1948 г. У его семьи было фамильное серебро, которое с началом войны поместили в один из банков. Все предметы — чашки, молочники, тарелки XVI века — были уникальными.

В начале 90-х наша Генеральная прокуратура реабилитировала принца как жертву политических репрессий. А вскоре в Эрмитаже были обнаружены 18 предметов из фамильной коллекции. Теперь государство наше должно решить, отдавать ли серебро потомкам жертвы фашизма и НКВД или нет.

Вопросы щекотливые. И самый компетентный человек, в них разбирающийся, — Анатолий Вилков. Сейчас он заместитель руководителя Федерального агентства по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. А кроме этого, ответственный секретарь Межведомственного совета по вопросам культурных ценностей, перемещенных в результате Второй мировой войны. На днях Анатолий Иванович отвечал на вопросы наших читателей по телефону.

— Добрый день, Анатолий Иванович. Объясните нам, откуда взялись “перемещенные ценности”?

— После войны из Германии было вывезено огромное количество культурных ценностей в качестве, как тогда считалось, трофеев Второй мировой войны. Это гигантское количество произведений искусства и культуры: архивы, художественные ценности и библиотеки. Долгое время все это хранилось в спецхране, и никто об этом не знал. Пока не наступила перестройка.

Первой ласточкой стало то, что, оказывается, некоторым соцстранам в качестве дружеского жеста в середине 50-х годов вернули 1 миллион 850 тысяч единиц хранения художественных ценностей. Книжных фондов — около 30 тысяч единиц, и около 3 миллионов архивных материалов. Тогда, 50 лет назад, это декларировалось как возвращение произведений, спасенных Советской Армией. Именно тогда в Дрезден была возвращена Сикстинская Мадонна. А затем — опять тишина: ничего не признавалось. И таким образом складывалось впечатление, что это действительно трофеи, и их можно по усмотрению правительства возвращать или не возвращать.

— Это господин Вилков? Петров из Истры. Я не могу понять, почему немцам мы должны что-то отдавать. Они наши города разграбили, миллионы людей поубивали. Добра вывезли: одна Янтарная комната чего стоит!

— Мы долго считали, что эти ценности были взяты справедливо. Но началась гласность. О том, что у нас они есть, узнали в Германии и других странах. Германия со своей точки зрения полагала и полагает, что по международным конвенциям культурные ценности не могут быть трофеями. Она признает, что поступила незаконно, когда вывозила российские трофеи, но считает, что Советский Союз так же незаконно начал вывозить культурные ценности к себе.

Начался переговорный процесс. Это было еще до принятия специального федерального закона. Основой стало международное соглашение между СССР и ФРГ в 1990 году, а затем — и между Россией и Германией в 1992 году о том, что стороны согласны оказывать содействие в возвращении незаконно вывезенных культурных ценностей. Группа депутатов во главе с Николаем Губенко поставила вопрос о придании правового статуса тем перемещенным культурным ценностям, которые были справедливо вывезены с территории Германии. Не как трофеи, а как компенсаторная реституция за те потери, которые понесли Советский Союз и Россия в результате Второй мировой войны.

— Так закон такой принят?

— Он был принят в 1997 году, а применять мы его начали только в 2000-м, после принятия дополнительного законопроекта о внесении изменений. Мы получили наконец четкий правовой статус перемещенных культурных ценностей, которые были вывезены Советским Союзом с территории Германии и находятся в государственном хранении.

— Давно купил у офицера, который привез трофеи, очень интересную скульптуру: Аполлона, укрощающего медведя. Эту вещь можно считать перемещенной?

— Перемещенными по закону могут быть только те ценности, которые были перемещены:

1) в осуществление права на компенсаторную реституцию; 2) с территории Германии и ее бывших союзников; 3) в соответствии с приказами военного командования Советской Армии и подразделений и распоряжениями компетентных органов, а также 4) находящиеся в настоящее время на территории РФ. Личные трофеи не считаются таковыми. Они регулируются Гражданским кодексом, т.е. правом вступления или невступления в право собственности, Законом о вывозе и ввозе и международными соглашениями.

Если вы хотите продать вашу статуэтку, она вами приобретена законно и можете это доказать, — продавайте. Но учтите: если кто-то из Германии обнаружит, что вещь трофейная, он может подать в суд. Поэтому вы обратитесь в наше Управление по сохранению культурных ценностей и проконсультируйтесь.

— А как позвонить?

— 928-57-50, это моя приемная.

— Здравствуйте. Меня зовут Татьяна Петровна. Шеф немецкого СС пишет в своих мемуарах, что у него была огромная коллекция вывезенных картин, чайный сервиз Екатерины II и так далее. Сколько же музеев они разрушили!

— Сто музеев были полностью разрушены.

— Так вот, почему мы должны возвращать золото Шлимана и другое — непонятно. Мы предъявляем какие-то претензии, чтобы нам вернули?..

— Я понял. По Закону о перемещенных ценностях все то, что Советским Союзом взято в качестве компенсаторной реституции — а туда попадает и золото Шлимана, и все другое, — не подлежит возвращению. Все эти ценности должны перейти в нашу федеральную собственность. И могут быть возвращены только в том случае, если немцы предложат нам адекватный обмен. Пока этого не предвидится, поэтому золото Шлимана не подлежит отдаче.

— Сколько таких вещей у нас сейчас?

— Сейчас у нас 264 тысячи произведений искусства, которые подлежат обращению в нашу федеральную собственность. Сюда не входят предметы, в ходе инвентаризации которых было обнаружено, что они принадлежали не Германии, а жертвам холокоста. Или государствам, бывшим под оккупацией.

— Григорьев Сергей, Москва. Можно узнать у вас: сколько нам удалось вернуть наших произведений?

— В порядке обычной реституции из нашей оккупационной зоны было вывезено обратно в СССР 200 тысяч произведений искусства и более 300 тысяч — из американской оккупационной зоны. Все эти произведения были распределены потом по музеям. А вот с августа 1945 года, после Потсдамской конференции, было принято решение вывозить немецкое имущество в качестве так называемой компенсаторной реституции, то есть для покрытия наших потерь. И теперь, если Германия говорит, что мы не имели права вывозить произведения искусства в Советский Союз в качестве трофеев, Закон о реституции четко определяет эти права.

— Недавно показали по телевидению фильм Парфенова о предпринимателе, за которым охотились немцы, потому что он купил картину Рубенса...

— Я вас понял. Речь идет о Логвиненко. Он признан нашей Генеральной прокуратурой добросовестным приобретателем. И сама картина Рубенса, которую он приобрел, не подпадает под категорию перемещенных.

— А если сыграют высшие силы?..

— Вы намекаете на то, что заставят Логвиненко вернуть картину? Этого не будет. Президент подчеркивает, что мы правовое государство и должны решать все вопросы в рамках закона. Кстати, так же, как решаем мы. Может быть, вам неизвестно, но два года назад мы сняли с аукциона “Сотби” одно произведение: портрет великой княжны Александры Павловны, дочери Павла I. Картина была выставлена немецким гражданином в Лондоне. Стали устанавливать, как она попала к нему, и он доказал, что приобрел произведение официально на аукционе, у него были все документы. Но, поскольку эта картина была похищена из Павловска, он согласился ее вернуть, только попросил оплатить ему реставрацию. Оплатил ее, кстати, Ротшильд — это было несколько десятков тысяч долларов.

— Меня зовут Наталья Александровна. Анатолий Иванович, вы так интересно рассказываете в публикациях просто детективные истории о том, как возвращают украденные картины. Это всех страшно интересует, меня в том числе.

— Недавно немцы вывесили в Интернете сайт, где опубликовали фотографии хранящихся у них произведений искусства неизвестного происхождения, то есть неатрибутированные. Есть только предположения, что они были захвачены во время войны. Мы подробно сайт изучили и нашли. Одна из картин была вывезена, по-моему, из Гатчины — она даже опубликована в каталогах наших потерь.

— И значительное произведение?

— Я бы не сказал, но вещь наша, это точно: на обратной стороне написано “1-й угловой кабинет”, то есть она висела в кабинете Павла I.

— Дмитрий из Москвы. Скажите, а бывают случаи, когда картины, украденные из музеев якобы фашистами, находятся потом у нас?

— У нас есть примеры, когда вещи, например из Царского Села, которые числятся утраченными в годы войны, всплывают на нашем внутреннем антикварном рынке, среди наших коллекционеров. Одно произведение из Русского музея, по нашим данным, может находиться в коллекции одного государственного деятеля. Мы написали ему письмо, но он утверждает, что у него ничего такого нет. Может, продал уже... Или вот, например, картина из коллекции одного из депутатов. Он отдал ее в Русский музей на экспертизу, и там признали свою вещь, которая была взята фашистами в Крыму, где в начале войны проходила выездная выставка. Я рекомендовал музею не отдавать эту вещь, а попросить его предъявить свои права. Вместо этого депутат начал звонить и давить на нас: “Вы вернете, не имеете права”.

— Добрый день, Анатолий Иванович. На одной из выставок вы активно выступали за возвращение Балдинской коллекции Германии. Изменились ли ваши взгляды на проблему сейчас?

— Нет, и объясню почему. Балдинская — это часть Бременской коллекции, которую из Германии вывез советский офицер Балдин. Там были 362 графических листа, в том числе Дюрера, и два живописных полотна. Сейчас уже доподлинно установлено, что Балдин вывез эти произведения незаконно, не получив на то приказа командования или комендатуры. Дело было в июле 1945 года, а в апреле была директива маршала Жукова о том, как поступать с немцами и их имуществом. Рисунки, обнаруженные в замке Карцнов, Балдин должен был сдать в комендатуру, и только комендатура имела право поступить с этим имуществом так, как нужно. Вместо этого он привез коллекцию домой. И только в 48-м сдал ее в Музей Щусева, при этом не являясь законным владельцем. Поэтому говорить о том, что эта коллекция является достоянием России, нет оснований. Она должна быть возвращена Бремену на определенных условиях, учитывая сроки хранения. Сейчас Бремен предлагает нам 20 произведений, которые по своей стоимости и значимости составляют четвертую часть. Но поскольку в обществе существует и иное мнение — не возвращать коллекцию, которое нельзя не учитывать, окончательное решение этого вопроса будет вынесено на заседание Межведомственного совета во второй половине этого года.

— Меня зовут Александр, я сотрудник Музыкального музея им. Глинки. Хотел бы прояснить вопрос касательно судьбы витражей из Мариенкирхе, которые первоначально хранились в Эрмитаже.

— Суть вот в чем: речь шла о витражах церкви Мариенкирхе во Франкфурте-на-Одере. Здесь сработала схема, когда ценности были возвращены путем адекватного обмена. Здесь встречным шагом было, что немцы оплатят реставрацию и восстановление церкви Успения на Волотовом поле в Великом Новгороде и находящихся там фресок. Эта церковь примерно того же времени, что и немецкие витражи, — XIV век. Немецкая компания оплатила порядка 1,5 миллиона долларов, строительство уже закончено, и сейчас будет второй этап: восстановление фресок.

— Здравствуйте, Ковалев из Мытищ. Вы уже закончили инвентаризацию того, что было вывезено нами из Германии?

— Можете посмотреть на сайте Министерства культуры. По архивам инвентаризация закончилась. Пока плохо идет дело с печатными изданиями — они были разбросаны по многим библиотекам, не везде есть печати владельцев. Но уже выявлены целые библиотеки — например, графов Эстергази, она находится в Библиотеке иностранной литературы. И не совсем успешно идет инвентаризация художественных предметов.

— В чем сложность?

— Долгое время они были под секретным хранением, многие произведения несколько десятилетий были накатаны на валы, никто их не смотрел, не изучал. А сейчас обнаруживается, что там есть потерянные вещи из наших музеев.

— Сколько же всего было вывезено?

— Ну считайте. 1850 тысяч художественных произведений в качестве дружеского жеста вернули в 50-х. На сегодня у нас осталось 260 тысяч художественных ценностей, примерно 3 миллиона единиц архивных материалов и 1,5 миллиона книг. У нас есть претензии семи стран, среди которых Нидерланды, Венгрия, Польша, Австрия, в последнее время США (за своих граждан), Великобритания, Греция. Они среди этого имущества нашли свои вещи.

— А наши потери подсчитаны?

— Сейчас мы издаем книги наших потерь. Планируется издать 30 томов, вышло уже 11. Из последних — утраты Гатчинского дворца, Смоленского музея-заповедника, Петергофа... К сожалению, все потери подсчитать нельзя, поскольку были уничтожены не только 100 музеев, но и документация многих из них. Германия, кстати, считает потери не только своих государственных музеев, но и частных. У нас пока только государственные.

— Ирина Еремина, я учусь в университете. Я была в Пушкинском музее на выставке золота Шлимана. И знаю, что его хотят вернуть себе и Германия, и Турция, и Греция. А какова дальнейшая судьба этого клада?

— Золото Шлимана хранится там же, где и раньше, — в Музее изобразительных искусств. Да, оно было показано зрителям, и все, кто хотел, увидели эту выставку. После того как будет завершена инвентаризация, пройдут сроки предъявления претензий по другим предметам, этот клад будет обращен в федеральную собственность (для этого есть все основания). С того момента золото Шлимана уже сможет спокойно выставляться. Но... Вывоз за рубеж я не разрешу до тех пор, пока в той стране не будет принято специальное законодательство. Мы не побоимся экспонировать его даже в Германии, если только ее правительство будет гарантировать возврат.

— Я слышала, что бывали попытки ареста наших произведений за границей.

— Да. Например, на выставке в США, связанной с наследием Романовых. Там была заявлена претензия наследников Шредера — не нынешнего канцлера Германии, а того Шредера, который имел в Санкт-Петербурге фабрику пианино. Они подали в суд штата Техас иск с требованием арестовать экспонаты, пока им не вернут фабрику, национализированную в 1919 году. Но у них ничего не получилось — выставка была застрахована от претензий третьих лиц, занесена в особый реестр и таким образом находилась под гарантией правительства США. Иск был отклонен. Фирма “Нога” года четыре назад пыталась арестовать наши картины во Франции. С тех пор мы не пускаем выставки за рубеж без правительственных гарантий.

— Меня зовут Николай Семенович. Принято ли решение о возврате коллекции фамильного серебра принца Ангальтского?

— Да, такое решение Межведомственный совет принял, документы переданы нами в Министерство культуры. И оно уже внесет их в правительство. Когда в Эрмитаже обнаружили 18 предметов фамильного серебра Ангальтских, оказалось, что у потомков принца есть свидетельство, что оно в период войны было помещено в банковское хранилище. Потомки обратились в Министерство культуры. Мы не нашли никаких документов, где говорилось бы, что серебро было изъято в качестве компенсаторной реституции и является нашей собственностью. И вероятно, эти 18 предметов были изъяты органами НКВД во время ареста принца Ангальтского без составления документов. Поэтому мы не можем применить здесь закон о перемещенных ценностях. Мы рекомендовали правительству, учитывая уникальность ситуации, которая с этой семьей произошла, принять постановление и в качестве акта доброй воли и гуманизма вернуть это серебро наследникам жертвы нацизма.

— Добрый день. Скажите, какие предметы искусства будут возвращены в ближайшее время?

— Сейчас рассматривается претензия Венгрии на возвращение библиотеки Шарашпатакского реформаторского колледжа. Это церковное имущество, 134 уникальных тома. Мы предлагаем правительству этой страны дать нам гарантию, что все обнаруженные на ее территории наши ценности будут нам возвращены. Мы поставили также в план Нидерланды. В эту страну уже вернулись 22 архивных фонда. Но они еще претендуют на возвращение коллекции Кенигса. Может быть, кто-то слышал, это часть коллекции Кенигса, которая была куплена при формировании музея Гитлера в фашистской Германии. Вот об этом идет спор. Здесь не все однозначно, но вопрос будет решен.

— А можно узнать, где все перемещенные ценности хранятся?

— Все вещи хранятся в основном в Эрмитаже, ГМИИ имени А.С.Пушкина, Государственном историческом музее, ВХНРЦ имени И.Э.Грабаря, Политехническом музее, Нижегородском музее. Книги Шарашпатакской библиотеки находятся в Нижнем Новгороде.

Связь предоставлена компанией “Аэроком”.