“Чай не водка — много не выпьешь...”
— Чушь несусветная эта ваша русская поговорка! Если и то и другое — качественный продукт, то остановиться невозможно! — господин Рама со знанием дела прихлебывает душистый, только-только заваренный чаек. Не отказался бы он и от водки (забавен все-таки этот спиртсодержащий продукт для иностранцев!), но в разгар рабочего дня она здесь под строжайшим запретом.
В подмосковном Пушкино раньше ее, родимую водочку, только и гнали. А теперь в том же старом цехе — те же чистота и порядок, только вместо бутылок с 40-градусной с утра до ночи фасуют другой самый популярный российский напиток — цейлонский чай.
Цейлон — главный мировой экспортер чая, Россия — главный его импортер. По официальным данным, среднестатистический россиянин потребляет больше килограмма в год на душу — столько же чая пьют только в Индии, Китае да на самой Шри-Ланке.
Оказывается, чай мало посадить-вырастить-собрать-перевезти — теперь ланкийцы контролируют и финальную часть, саму расфасовку. Логика проста — раз россияне главные покупатели, то и товар должен быть первостатейный. Без посредника, склонного спереть все что угодно. Чай — не исключение.
...Шоколадный Рама прохаживается по цехам, как сеньор Леонсио вдоль плантации в поисках пропавшей рабыни Изауры. Бледные сосредоточенные изауры на хозяина не отвлекаются — успеть бы за машинами, которые работают как часы.
Раз — и белый пакетик полон коричневых пылинок. Два — и появилась ниточка с маркировкой. Три — и ловкие женские пальцы уже положили их аккуратно в коробочку. Четыре, пять — и вот все уже в целлофане, хоть сейчас клади на полку супермаркета.
— О, русские женщины!.. Такие красивые, добрые, трудолюбивые! И куда ваши мужики смотрят? — Рама аж светится, когда говорит о своих работницах. — Все разведенные, с детьми. Очень заботливые — даже бывших мужей-алкашей в трудную минуту не бросают, — потрясенно замечает ланкиец.
На родине г-на Рама ждет большая семья, роскошный дом и даже собственная плантация — по нашим меркам, обычный садовый участок. Зато на нем растут кокосовые пальмы, и это дает дополнительные 300 долларов в месяц. На них на Шри-Ланке можно жить припеваючи. Но нелегкая зачем-то погнала Раму в наши трескучие морозы. И чего, спрашивается, ему на райском острове не жилось? Он и сам не может ответить на этот вопрос.
Теперь на обед вместо привычного риса с карри — наваристый борщ, на ужин вместо креветок — картошка. Вместо рома, соответственно, водка.
— Вы знаете — мы во многом похожи. Русские, как ланкийцы, — открытые, участливые, щедрые, я в этом убедился, когда у нас был цунами, — говоря о недавней трагедии, Рама становится очень серьезным и грустным. — Мы тут же кинулись дозваниваться родным... И знаете, к нам все подходили, говорили, чтобы держались, предлагали помощь. Мы были очень тронуты. К счастью, ни у кого из нас во время цунами никто не погиб...
Работа на фабрике несложная, главное — сдельная. Желающих устроиться, естественно, навалом. Не задерживаются здесь только пушкинские мужики.
— Да пьют как сапожники, а ланкийцы на рабочем месте этого ни за что не потерпят. Отсюда и текучка, — резюмирует “ответственный” с русской стороны Михаил. — А еще у нас запрещено, чтобы родственники вместе трудились. Все грамотно — чтобы в случае воровства они друг друга не покрывали.
Чай из пакетиков, который фасуют в подмосковном Пушкино, самый популярный в мире. Цены и спрос на него на мировых аукционах выше, чем на крупнолистовой. И Шри-Ланка не исключение. Но у русских собственная гордость — нам важен ритуал. Пакетиков, по статистике, мы потребляем раз в десять меньше, чем в других странах. Так, бегом, на работе — попьем, конечно, но без удовольствия.
Дома — другое дело, тут уж торопиться не надо. И вот томится вечерком на кухонном столе фарфоровый чайничек под “бабой”, разворачиваются, как бутоны, коричневые листочки, льется тихий разговор... Эх, знали бы островитяне, чем нас можно покорить!.. Говорят, что и к пакетикам нас скоро приучат.
— Я-то уж точно заварному никогда не изменю! — дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт Владимир Ляхов был на Шри-Ланке десятки раз, объездил сотни чайных плантаций, но все равно остался верен старой традиции чаевничанья. Так, чтоб до седьмого пота, с полотенцем на плече...
Стихия, забрав с собой пятьдесят тысяч человек, смыла десятки городов и поселков юго-востока Шри-Ланки. Но никто из пострадавших на побережье в центр острова, где на разных высотах раскинулось больше тысячи чайных плантаций, ехать не захотел.
Рыбак никогда не станет сборщиком чая. Рисовод — тем более. Не говоря уже о тех, кто трудится на швейной фабрике. Известные марки, и не только спортивные, уже давно шьют в Шри-Ланке, и это главная статья экспорта. Знаменитый цейлонский чай занимает почетное второе место.
В центре острова — и климат, и природа другие. Сочная зелень, свежий воздух и никакой удушающей жары, как на берегу океана. Дорожка направо, съезд налево... Со всех сторон от основных трасс — роскошные чайные плантации. Чайный бизнес на острове уже давно в частных руках. Но даже если и остались государственные плантации, управление все равно отдают в частные руки — так, говорят, намного эффективнее получается.
...Кустики ровненькие, аккуратные, по пояс, не выше. На листочках блестят капельки воды — полчаса назад здесь прошел легкий дождик. А всюду щебечут диковинные птицы и ползают игуаны. По вечерам сюда даже заглядывают дикие слоны — ступают осторожно, чтобы не задеть своей массой кусты, будто и вправду понимают их ценность.
В центре плантаций — десятки одинаковых домиков. Старухи привычно развешивают белье, детвора гоняет по двору мяч. Сборщицы чая и работники фабрик живут то ли колхозами, то ли кибуцами. Впрочем, поклонники Маркса утверждают, что такие поселения и есть квинтэссенция коммунизма.
— А что, наши работники и правда на жизнь не жалуются! — говорит хозяин весьма средней по цейлонским меркам чайной плантации, раскинувшейся неподалеку от Канди, древней столицы острова, доктор Саман. — Раньше в бараках даже воды не было, не то что удобств или мебели. А теперь, покупая плантацию, будь любезен, обеспечь своим работникам достойную жизнь. Недавно отвалил кучу денег на новые крыши для домов. Приезжаю на место — ни денег, ни крыш, работники уже вторую неделю не просыхают... Теперь, если что нужно, никаких наличных — присылаю рабочих, и они все делают.
Медицина бесплатно, образование тоже, даже школьную форму детям на халяву выдают, и дом, если уволишься, никто не отнимет. Правда, на сторону никто не бежит — работают семьями, даже поколениями. Средняя зарплата “чайника” — четыре тысячи рупий в месяц. На семью из пяти человек — 20 тысяч (200 долларов). В России на них не пошикуешь, а на Цейлоне и на местный ром с колой останется. Кстати, в той же Индии рабочая сила стоит еще дешевле.
На чайных плантациях не увидишь сингальцев, коренных жителей острова. “Чайники” в основном тамилы — их привезли еще англичане с юга Индии, и с тех пор их все называют индусами. Те же тамилы, о которых знает весь мир, живущие на севере и северо-востоке Цейлона и называющие себя “Тамильскими тиграми”, ничего общего с тамилами-“чайниками” не имеют. Воины без страха и упрека, борцы за независимость, сепаратисты — как их только не называют. Их конек — похищение людей, взрывы, спецоперации. Чечня и Палестина в одном флаконе.
— Тамилы, работающие на чайных плантациях, для них низшая каста, чуть ли не отбросы общества, позорящие “тигров”, — говорит гид-переводчик Ананда Ранпатидева. — Яркая точка над переносицей — вот и все сходство между ними.
...Праздник уже четвертый день. В такие дни работа для буддистов считается грехом, вот весь остров и расслабляется. И только на плантации, а вместе с ней и на чайной фабрике жизнь бьет ключом.
— Что дни — иногда счет идет на часы. Не собрали вовремя только что распустившиеся листики, и все, урожай пропал, — качает головой управляющий.
Запах сшибает наповал. Пока зеленые листики морщатся, ломаются и чернеют, в легких скапливается столько танина, что нечем дышать. Достаем салфетки — чайные пылинки забиваются в нос, в горло, мы чихаем и превращаемся в конченых аллергиков.
— Производство вредное, лет через пять легкие становятся как у злостного курильщика, не расстающегося с сигаретами, — глядя на наши красные носы, поясняет управляющий. — Поэтому у нас четкое разделение труда — женщины на воздухе собирают листочки, мужики отдуваются в цехах.
Распахивается печь, и в топку летят аккуратные поленья. Куда бы ни двигался прогресс, на Цейлоне без дровишек не обойтись — иначе аромат у чая будет не тот. Из “передовых технологий” прижились только тяжелые машины-“сито”, все остальное делается вручную, по старинке. Вот и весь секрет знаменитого цейлонского чая.
Самый шик — дегустация только-только “натерпевшихся” и заваренных листочков на веранде роскошного отеля посреди плантации. В глазах рябит от зеленых кустов, в чашке дымится ароматный янтарный напиток.
— Мой жених пригласил меня тогда на чашечку чая, — подперев щеку кулачком, вспоминает симпатичная хозяйка фабричной чайной Зита. — Мы смотрели в окно: светило солнце, пели птицы, и тут он мне сделал предложение! Это было так романтично!..
Такие ти-отели для местных обычно недоступны — их занимают иностранцы, готовые отвалить за ночь пару сотен долларов. То, что Зита там побывала, — повод для зависти всех ее подружек. Впрочем, как и ее муж — ти-тестер, дегустатор то есть. Работа эта на острове суперпрестижная, зарплата от тысячи долларов, женихи на вес золота. Единственная проблема — молодые редко видятся.
— Любимый то на плантациях, то в Коломбо, на аукционе. А я все жду, жду, — горько вздыхает черноволосая красавица. — Пью чашку за чашкой и другим подливаю...
О, это страшное для каждого советского человека слово “купаж”!.. Плановая экономика требовала обеспечить чаем всех и каждого — в результате грузинский, азербайджанский и краснодарский сорта смешивали чуть ли не с травой и корешками, лишь бы выполнить госзаказ. Наши люди давились, но пили, а имидж советских чаев стремительно опускался на дно вместе с некачественными чаинками.
Между тем чая без купажа не бывает. Даже элитного. Слишком много всего должно совпасть — от количества солнечных и дождливых дней до силы ветра, чтобы получился тот самый сорт.
— Ни один склон, ни одна высокогорная плантация не дает два раза чай с одним и тем же вкусом, — говорит владелец фабрики Гамини Абейвикрама. — В этом и состоит мастерство ти-тестеров особенно популярных брендов, чтобы в коробочке с известным названием всегда было одно и то же.
Сколько ни пытались ученые разложить чай “по полочкам”, чтобы получить нужный вкус, все бесполезно. Химическим способом повторить ингредиенты можно, создать тот же вкус — нет! Вообще же в чае, как нигде, важны нюансы. Непрофессионалу зачастую невозможно отличить чай за 10 долларов от 500-долларового. Просто так случилось, что на одном-единственном склоне во всем мире выросло 100 кг чая с необычным вкусом, и ти-тестеры дали ему высший балл. “Самый-самый” тут же закупили в императорский дом Японии, на стол к английской королеве и... в закрома российских олигархов.
— Меня пытались отравить! — громко визжала солидная дама в ресторане известнейшего отеля в центре Москвы. — Что тут налили?
Скандал грандиозный, официанты в панике, метрдотеля увозят на “скорой”. Оказалось, мадам предложили супердорогой чай, который пьют лишь в лучших домах. А она — не оценила. “Солдатские портянки лучше воняют!” — не сдавалась потрясенная женщина. Она успокоилась лишь после того, как несколько известных ти-тестеров поклялись, что никакого подвоха в ее чашке не было.
Иногда, чтобы похоронить конкурента, нужно ему просто не мешать. Рынок диктует спрос — в середине 90-х российские города наводнили дешевые индийские сорта из южных провинций. Цейлонский большинству был не по карману, его не брали. С ростом доходов появились претензии к качеству. И ситуация на рынке резко изменилась. Впрочем, по старой “грузинской” традиции у нас до сих пор “кончики-типсы”, попадающиеся в железных банках “премьюм-класса”, путают с палками и корешками из отходов и устраивают громкие истерики.
— Про “золотой кончик” слышали? Как нет? Султан Брунея его у нас постоянно заказывает! — и в руках у красавицы Зиты появляется золотистая коробочка. — Очень-очень дорогой чай...
“Кончик”, или типс, на самом деле нераспустившаяся чайная почка. В зависимости от ферментации бывает “серебряной” или “золотой”. За этими типсами гоняются ти-тестеры арабских шейхов и просто очень богатых мужчин — больших любителей женских прелестей. “Кончик” считается сильнейшим афродизиаком. Действует, правда, избирательно — в основном на восточных мужчин. Чаек получается бледненький, слабенький. Русские мужики предпочитают напитки покрепче. Чифир, например.
После всех стадий на любой фабрике остается чайная пыль. Говорят, если ее выпить, вставит так, что три дня глаз не сомкнешь. Как-то наша братва заказала гонцу мешочек такой вот “пыльцы”. Тот подмел ее веником, утрамбовал как следует — и к самолету, на родину. В аэропорту его с “поличным” прихватил Интерпол — вывоз пыльцы запрещен. Братва от расстройства квасила еще неделю...
Известная русская присказка: “Чай не пил — откуда сила? Чай попил — совсем ослаб!” — как нельзя лучше характеризует отношение россиян к этому напитку. Вроде не водка — а приятно. Странно... Но, если перефразировать цитату из фильма “Волга-Волга”, — без чая в России и ни туды, и ни сюды!
