Если в доме Маргариты Владимировой когда-либо и обсуждались проблемы, связанные с самоубийством, то с негативным оттенком. Семья православная, дети в ней сызмальства приучены посещать церковь, добровольный уход из жизни — тяжкий грех. Поэтому, когда Вадим спросил у своей старшей сестры: “Что такое суицид?”, — вопрос вызвал недоумение. Однако для 14-летнего школьника интерес к закрытой тематике не был связан с психологическими трудностями переходного возраста.
“Переселим вас в барак для неплательщиков в глухую деревню!” — пригрозили его матери в домоуправлении, когда выяснилось, что погасить пятидесятитысячный долг по квартплате она не в состоянии. Мрачным промозглым вечером Вадим шагнул вниз с балкона восьмого этажа.
Когда-то в этот благоустроенный элитный поселок под Сергиевым Посадом стремились из-за квартир. Жилье в нем предназначалось для обслуживающего персонала санатория 4-го управления Минздрава СССР. “Четвертая управа” — это система лечебно-оздоровительных учреждений для партийно-советской номенклатуры. Партия не скупилась на средства, чтобы ее лучшие члены поправляли здоровье в комфортных условиях. Попутно перепадало и простым смертным. Панельные девятиэтажки при санатории “Загорские дали” — вместительные, просторные, по городскому проекту, возводили на совесть. Квартиры давали бесплатно, за добросовестный труд на благо высокопоставленных отдыхающих. Лет 10 назад в последней такой “панели” получила стандартную “трешку” скромная и добросовестная воспитательница поселкового ведомственного детсадика Маргарита Владимирова. Грядущую трагедию с маленьким тогда Вадимом никто и представить себе не мог...
* * *
Жму на кнопку звонка. “Не работает, постучите, — высовывается соседка, — мужиков в доме нет, проводку некому починить”. По телефону мы договорились с Маргаритой Алексеевной, мамой покойного Вадима, о встрече. Она написала в газету письмо о том, что произошло с ее сыном. В частности, такие слова: “Гибель Вадима я считаю протестом против нового бесчеловечного жилищного законодательства”.
Наконец открывают. Седая сорокапятилетняя женщина молча кивает: входите. Разномастная старая мебель, ветхий “телек” — достатком в этой квартире явно не пахнет. Комната сына наглухо закрыта: после ухода из жизни Вадима в нее никто не заглядывает. “Слишком больно, — говорит Маргарита Алексеевна. — Я бы вообще хотела уехать отсюда далеко, навсегда. Могила ребенка? Да, оставить ее непросто. Но Вадимка со мною всегда в моем сердце и памяти”.
Дочка, сын — долгожданные и желанные дети были целью, смыслом всей ее жизни. Дети собственные и чужие — потому что ей нравилась работа в детсадике. “Привет, тетя Рита”, — до сих пор здоровается с ней подрастающее поколение небольшого поселка. Но много ли зарабатывает воспитательница, чей труд, несомненно, востребован обществом?
— Я всегда старалась работать на трех работах, — говорит Маргарита Алексеевна, — беда в том, что и на них платили гроши. Максимум, что мне удавалось заработать в последнее время, — 5 тысяч рублей. На эти деньги нужно было кормить, обувать двух подростков — сын учился в вечерней школе, дочь заканчивала ПТУ, — плюс две тысячи рублей ежемесячно отдавать за квартиру.
Как ни крутись, нереально. Часто не на что было купить продукты. Макароны, картошка, крупа — вот такое меню. А еще черный хлеб с солью и растительным маслом — нерационально и вкусно. Из-за такого питания Вадимка рос хрупким, болезненным — однажды в храме на службе грохнулся в обморок. Недоедание и повышенное внутричерепное давление диагностировали врачи.
Маргарита Алексеевна перешла работать санитаркой в санаторий. Оклад 1200 рублей. На руки — 1100 и возможность работать по совместительству. Подрядилась мыть подъезды в домах — прибавилось еще 900 рэ. Дети старались помочь, однако орудовать шваброй у всех на глазах стеснялись — боялись шуточек одноклассников. Заступали на вахту с рассветом, пока спали жильцы. Самоотверженный труд не сильно отражался на семейном бюджете.
Когда долг за квартиру разросся до астрономической цифры, местный ЖЭК (жилье в поселке принадлежит санаторию) провел разъяснительную беседу. Содержание вкратце: неплательщиков выселят в общежитие деревни Шабурново.
— Наверное, мне не стоило делиться всем этим с Вадимом, — рыдает Маргарита Алексеевна. — Не надо было вываливать на него эти дрязги, угрозы. Но у нас с сыном, я полагала, не было друг от друга секретов. Я и не знала, что после нашего разговора он на автобусе ездил в Шабурново — присматривался к новому месту жительства. Умолял меня сделать все, лишь бы у нас не отобрали жилье. “Мамочка, я там не выживу”, — твердил он. Я его успокаивала, но что я могла?
В тот злополучный день Маргарита Алексеевна отправилась в Москву за зимними ботинками для сына. Вернулась затемно. Около подъезда стояла карета “скорой”, на носилках под простыней лежало тело Вадимки. Смерть наступила мгновенно.
Помните, как в начале 90-х годов сентиментальные российские телезрительницы дружно хлюпали носами экранами, сочувствуя обездоленной маме Чоли, героине мексиканского сериала? Уж чего она только не делала, чтобы выбраться из беспросветной латиноамериканской нужды, — без толку.
Сегодня тысячи наших соотечественниц — точно такие же мамы Чоли. И ноль эмоций.
Около 40 процентов россиян находятся за чертой бедности. Поэтому, когда президент объявляет, что к 2010 году минимальный размер оплаты труда повысится до уровня прожиточного минимума — быстрее никак не получится, вы уж как-нибудь выживайте, — народ понимает. Его и раньше не баловали большими зарплатами. Минималка составляла 70 рэ. Правда, батон хлеба стоил тогда 13 копеек (0,17% от минимальной зарплаты), билет на общественном транспорте — 5 копеек (0,05 %), плата за 3-комнатную квартиру равнялась 14 рэ (20%). Сейчас плата за однокомнатную хрущобу в Подмосковье в полтора раза превышает установленный размер МРОТ, самая дешевая булка стоит в 8 раз больше.
Кстати, в отношении бесплатности благ отдыхающего контингента мало что изменилось. Сейчас “Загорские дали” подчинены Управделами Президента России. В ней поправляют здоровье депутаты Госдумы, а также чиновники, которые реализуют ими написанные законы.
Вышколенный персонал стоит перед отдыхающими навытяжку. Еще бы! Путевка сюда на 21 день стоит 27 тысяч рублей. Ирония в том, что лицам, прикрепленным к кормушке управделами, за санаторно-курортное лечение полагаются компенсации. О себе, любимых, законодатели позаботились.
— Почему вы платите людям мизерные зарплаты? — насела я на руководителя санатория Владимира Вавилова.
— А разве работники здравоохранения получают где-нибудь больше? — с ходу парировал Владимир Александрович. — Оплата труда производится по разрядам единой тарифной сетки, как и во всяком бюджетном учреждении. Вдобавок с нового года с нас сняли 25-процентную надбавку за сельскую местность. Чтобы сотрудники не потеряли в зарплате, вертимся как умеем.
Бухгалтерия есть, была и остается двойной: для себя и для общего пользования.
380 тысяч подмосковных низкооплачиваемых семей должны обратиться в этом году за предоставлением жилищных субсидий. Но все ли они убедят чиновников, что нуждаются в госпомощи?
— Я тоже пыталась добиться субсидии, — продолжает Маргарита Владимирова. — В бухгалтерии поселкового домоуправления, куда я обратилась за необходимыми справками, мне отказали. Потому что долги. Кроме того, у меня не было справки о доходах бывшего мужа и его заявления — ведь он до сих пор прописан в квартире, и квартплата на него начисляется.
Спустя 10 дней после похорон Вадима мировой судья 228-го участка рассмотрел иск ФГУП “Загорские дали” к злостной неплательщице Владимировой.
До 1 июня она обязана уплатить долг в размере 45 тысяч рублей. Трудное материальное положение не приняли во внимание. Пять тысяч рублей — то, что собрали на погребение родные и близкие, она уже отнесла в кассу.
Еще оперативнее сработала служба судебных приставов, которая все-таки разыскала уклоняющегося от алиментов отца Вадима. Суд приговорил его к двум месяцам отсидки в КПЗ. Но через 2 недели после кончины Вадима...
* * *
Еду по его следам в деревню Шабурново, что в 20 км от Сергиева Посада. Здесь находится центральная усадьба совхоза “Победа”, однако бараков для отселяемых неплательщиков в деревне нет и в помине. Они — страшилка для впечатлительных женщин и мальчиков, и не более. В “Победе” своих неплательщиков пруд пруди. Куда их сселять — непонятно. Совхозное общежитие прошлой зимой сгорело.
— Начальство сейчас не найдете, — говорят мне доярки. — Оно на аварии, прорвало теплотрассу, третий день нет горячей воды.
Жилищно-коммунальные драмы везде одинаковы: ЖКХ становится все дороже, а его качество не улучшается.
С 1 марта вступил в силу новый Жилищный кодекс. Самый гуманный в мире. Массовое переселение должников еще не настало, но в Сергиевом Посаде к нему готовятся — теоретически и морально.
— В городе и районе нет переселенческого фонда, — сказали мне в жилищном управлении Сергиево-Посадской администрации. — Прорабатываем варианты. Под эти цели хотим приспособить казармы заброшенных военных городков.
* * *
Немного оправившись, Маргарита Владимирова написала прокурору и Президенту. Как-никак, она работает в его оздоровительном ведомстве. Недавно получила ответы. “В возбуждении уголовного дела по факту доведения до самоубийства вашего сына отказано, — сообщил прокурор Сергиева Посада. — Нарушений жилищного законодательства не установлено”.
Намного ласковее оказался ответ из Министерства по делам территориальных образований Московской области, куда переслали обращение к президенту. “В порядке исключения вам будет оказана помощь в размере 8 тысяч рублей. Одновременно информируем: вопрос о вашем выселении в общежитие не ставился”.
Будет ставиться! До 1 июня осталось немного. И еще: “Администрацией Сергиево-Посадского района направлено письмо главврачу санатория наложить взыскание — вплоть до увольнения — на бухгалтера домоуправления Шахмейстер Г.А. за грубое отношение к гражданам и допущенное превышение полномочий”.
Интересуюсь, наказана ли бухгалтер.
— За что ее надо наказывать? — удивляется Владимир Александрович. — Требовать своевременную квартплату — её прямая обязанность.
Маргарита Владимирова тем временем сделала свои выводы. Она готовится переехать в Башкирию. Вместе с дочерью. Пока суд да дело, дочку, которая летом закончила ПТУ по специальности “художник по дереву”, она устроила санитаркой в санаторий. В Москве и в райцентре работы по специальности для нее не нашлось. И “бывшего” своего, который вернулся с “кичи”, тоже устроила — дворником. Чтобы справочка о доходах всегда под рукою была.
В бегах алиментщик сильно пообносился. Так что мужские ботинки — те самые, что купила в день гибели сына, она ему отдала. Что им пылиться в коробке? Пусть носит...
