За свою жизнь этот человек более сотни раз оказывался в самых рискованных ситуациях. Горел, тонул, взрывался, падал с мостов и обрывов, переворачивался на автомобилях... И все это совершенно добровольно. Потому что профессия у него такая: постановщик и исполнитель трюков. Или, как мы чаще привыкли называть, — каскадер. Причем самый что ни на есть маститый. Некоторые режиссеры называют Владимира Жарикова классиком трюкового кино.
Cтарый грузовик с лязгом скатился под уклон мостовой и, пробив решетку парапета, кувыркнулся в реку вверх колесами. После катастрофы прошло 30 секунд, минута... — однако из затонувшей машины никто не появлялся. Толпа людей на берегу словно оцепенела...
— Готовя этот трюк для съемок финального эпизода погони муровцев за бандитом Фоксом в фильме “Место встречи изменить нельзя”, мы рассчитывали, что “Студебеккер” на скорости слетит с берега и плюхнется в Яузу “брюхом”, — рассказывает Жариков. — Однако машина, потеряв ход от удара о бордюрный камень, “клюнула носом” с набережной и перевернулась. Меня и каскадера Олега Федулова заклинило в кабине, погрузившейся в толстый слой ила. Вместо запланированных нескольких секунд я пробыл под водой более минуты, прежде чем сумел выбраться из машины...
— Часто случалось, что жизнью рисковали ради нескольких кадров в фильме?
— Много раз я попадал в ситуации, когда казалось: все, конец! Вот, например, картина “Гангстеры в океане”. Там был эпизод: горит теплоход-сухогруз, и кто-то из экипажа бежит по палубе в узком коридоре между бортом и стенкой грузового люка. С пиротехником мы договорились, что пламя будет по грудь. Но он перестарался, и, когда я побежал по этому коридору, языки огня взлетали выше головы. Мне спалило брови и волосы, лицо обожгло!.. Но камеры же работают — пробегаю, как было условлено с режиссером, метров десять, переваливаюсь через борт и падаю в воду. А вода тоже горит! Для пущего эффекта участок морской поверхности залили сверху бензином и подожгли. Ныряю — и уже под водой пытаюсь определить: где границы огня? К счастью, удалось все-таки дотянуть до края этого пылающего пятна. Но пока выбирался к безопасному месту, вся съемочная группа думала, что я погиб... За годы работы в кино таких опасных эпизодов было, наверное, с десяток.
— Травм, наверное, у вас и не сосчитать!
— Да уж! В одном из фильмов нужно было снять сцену, где герои перебираются через глубокий овраг, раскачиваясь на канате, свисающем сверху. В том, что случилось потом, конечно, моя вина: вроде бы и проверял эту злосчастную веревку, но не заметил, что она сырая, старая... Короче говоря, когда я прыгал через пропасть, канат оборвался. А расстояние до земли приличное — метров 30. Помню, даже успел подумать: ну, допрыгался! Убиться, может, и не убьюсь, но переломаюсь весь!.. Мне потом говорили: “Ты, когда летел вниз, все время делал какие-то странные движения. Мы думали — от страха”. В действительности сработал профессиональный инстинкт. Я понимал, что подо мной — крутой склон оврага, и нужно подлететь к нему по касательной, вот и выкручивался в воздухе. В итоге так и получилось: вместо сокрушительного удара о землю я лишь проехался, тормозя, по склону. Обошлось бы вовсе без царапин и синяков, но, на беду, внизу лежал большой валун. В него я врезался правой ногой и порвал связки. Ходил потом в гипсе, на костылях.
А вот тут, ближе к виску, видите? Шрам. Остался на память от съемок в упоминавшейся уже картине “Гангстеры в океане”. Вдвоем с каскадером прыгали в воду из корзины, поднимаемой на тросе вертолетом. Предварительно договорились, что он прыгает первым и сразу же отгребает в сторону, чтобы мне “посадочную площадку” освободить. Но товарищ сплоховал — может, мандражировал немного: высота над морем была все-таки приличная. Короче говоря, остался барахтаться прямо под корзиной вертолета, и мне, чтобы не срывать съемку эпизода, пришлось прыгать практически прямо на него. В результате “пипка” — сосок его надувного спасжилета — распорола мне кожу на голове.
— Но хоть деньги-то за подобный риск платили хорошие?
— Судите сами: по существовавшим тогда расценкам Госкино трюк высшей категории сложности стоил 50 рублей, вторая категория тянула на 37 рублей 50 копеек, а за третью давали, кажется, рублей по 15... Так что за эпизод с перевернувшимся “Студебеккером” мы с Федуловым получили по полтиннику. А это ведь была первая столь сложная в исполнении автоавария, снятая в нашем кино. Несколько лет спустя мне довелось разговаривать с приехавшим в Россию американским режиссером, которому показали фильм “Место встречи...”. Он был поражен трюком с падением грузовика, когда узнал, что в кабине сидели каскадеры. “У нас в Америке этот эпизод сделали бы с использованием монтажа — сначала сбросили бы в реку пустую машину, а потом сняли кадры с выбирающимися на берег людьми”. Я поинтересовался: сколько получили бы американские каскадеры за исполнение такого трюка? “О, за столь серьезный риск нужно заплатить не меньше ста тысяч долларов!..”
— Поделитесь личным опытом: как становятся исполнителями трюков?
— Каскадерствую на киносъемках с 1972 года. Началось все случайно. Я работал лаборантом на кафедре философии Одесского университета, а незадолго до того демобилизовался из армии, где служил в спецвойсках. Физическую форму терять не хотелось, поэтому на досуге уходил к морю и там тренировался: прыгал с обрыва высотой 6—7 метров, крутил сальто, скатывался по крутому склону... Однажды ко мне подошел какой-то человек, гулявший неподалеку: “Вы зачем это делаете?” — “Просто так, для себя тренируюсь”. — “А в кино не хотите сняться? Я — режиссер Юра Черный, снимаю сейчас фильм “Порт”, и у меня там по сценарию есть драка в ресторане”. Я согласился и помог ему поставить этот эпизод, где дерущиеся крушили и переворачивали мебель, били посуду... А сам дублировал главного героя — румынского офицера, которого играл артист Григорий Григориу. Это был первый мой киношный опыт. Потом я участвовал в съемках еще около ста фильмов — как постановщик трюковых сцен и каскадер.
Между тем по образованию я филолог, кандидат философских наук. Из-за того, что отца репрессировали, столичные вузы были для меня заказаны. Пришлось ехать учиться в Одесский университет. Потом защитил диссертацию и пошел преподавать. Но не заладилось. С философской кафедры Одесской консерватории меня изгнали за то, что посмел одной из студенток дать тему для реферата по Бердяеву, — тогда вопрос о моем “криминальном” поступке даже в горкоме партии обсуждался! Перешел в строительный институт преподавателем научного атеизма, но и здесь проштрафился: посмел защищать студентку-баптистку, отказавшуюся сдавать экзамен по атеизму.
— А коллег ваше увлечение съемками не раздражало?
— Да, к моим кинематографическим увлечениям они относились весьма отрицательно. Кафедрой руководил бывший флотский замполит — капитан 3-го ранга. И коллектив он себе подобрал соответствующий: сплошь из отставных политработников. Все они дружно твердили, что я позорю звание преподавателя идеологической дисциплины, кувыркаясь перед камерой. Но конец моей институтской карьере пришел не из-за съемок, а после очередного проступка. Я организовал диспут между нашими студентами и учащимися Одесской семинарии (причем семинаристы вышли из него победителями). Через несколько дней меня вызвал начальник отдела кадров: “Против вас чуть ли не уголовное дело лепят за антисоветскую пропаганду. Лучше, если вы сами быстренько подадите заявление об уходе”. Вот с той поры, с 1986 года, я и стал работать только в кино.
— Каскадер ведь должен быть универсалом — не только драться, прыгать с высоты и гореть, но еще и верхом скакать, плавать, водить машину...
— Мне в этом смысле повезло: я с младых ногтей владел многими необходимыми для трюков навыками. А шоферский стаж у меня — еще с армии. Освоил и так называемое экстремальное вождение... Хотя на двух колесах я гонять на легковушке не умею — это уже автошоу. А вот перевернуть автомобиль — нет проблем. Хотите, могу и вас научить! Режиссер только должен дать мне предварительно заявку: сколько оборотов сделать автомобилю во время падения — два, три... Это легко рассчитывается. Можно даже заранее спроектировать вариант, когда в конце полета под откос машина встает на колеса.
— Но таким фокусам ни в одной автошколе не учат!
— Однажды узнал, что предстоит работать в нескольких картинах с автотрюками, и пошел к знакомому директору автобазы: “Вы ведь списываете автомобили? Не могли бы отдать парочку таких списанных, чтобы мы на них потренировались?” Вот тогда и появились у моей каскадерской группы “убойные” машины.
Для выполнения автомобильного трюка нужно иметь в своем распоряжении дубликат машины, на которой ездит герой фильма. В некоторых случаях для артистов подбирают “моторы”, исходя из имеющихся в наличии трюковых автомобилей. Вот был однажды у нас приготовлен на убой старый “Понтиак”, и для главного героя картины тоже нашли “Понтиак”... Иногда, наоборот, “дублера” приходится специально искать. Прихожу к режиссеру: “У вас на какой машине кувыркается герой?” — “На “Мерседесе”. — “Значит, нужен второй “Мерседес” для трюка”. Достают нам такой автомобиль, мы его красим под цвет “игровой” машины, а потом бьем или взрываем в кадре.
В последние годы с “убойными” автомобилями проблем нет. Люди даже рады бывают отдать свой изношенный “мотор” каскадерам, чтобы не возиться с его утилизацией.
— Каскадерские навыки в обычной жизни пригодились?
— Однажды в Одессе иду по улице, вдруг слышу — с верхних этажей ближайшего дома кто-то зовет на помощь. Поднял голову: на балконе женщина мечется — дверь балконную случайно захлопнула, а в квартире маленький ребенок плачет. Пришлось подниматься к ней на шестой этаж — сперва карабкался по стеблям виноградной лозы, потом по водосточной трубе, а в конце подтягивался, ухватившись за край бетонной плиты балкона и за его ограду. Затем еще в форточку нужно было ухитриться пролезть, чтобы открыть дверь изнутри. Женщина сперва благодарила, но вдруг стала на меня коситься. Может, за профессионального воришку приняла?..
В другой раз при мне девочка за мячиком на проезжую часть выскочила. Только ее на руки подхватил — из-за крутого поворота улицы вылетает легковушка. Увернуться нет времени — и тогда срабатывает каскадерский инстинкт: подпрыгиваю и, прижимая к груди ребенка, падаю спиной прямо на капот, а оттуда уже мягко скатываюсь на мостовую. Девчушка даже не поняла, что произошло.
Чемоданчик со шрамами
— Перед началом работы в новом фильме всегда просили написать заявление на имя директора картины: “За риск и возможные травмы съемочная группа ответственности не несет...” Лишь после этого оформлялся договор на исполнение трюков. Вот в фильме “Приключения Тома Сойера” была интересная сцена — побег индейца Джо из суда. Роль индейца играл Талгат Нигматуллин. Снимали эпизод с перебивкой: Талгат прыгает на подоконник — стоп, камера! А затем — уже съемки с улицы, и работаю вместо него я. Стекло и оконную раму предварительно надрезали в нескольких местах, в помещении сделали помост вровень с подоконником. Я по нему разбегаюсь, сильным ударом вышибаю окно, спрыгиваю на повозку внизу, оттуда — верхом на лошадь. Опять стоп! И дальше вновь в кадре Нигматуллин.
Много работы у гримеров. Раньше кровь для драк делали в гримерном цехе “Мосфильма” и рассылали по другим киностудиям. Там работал уникальный мастер, который придумал особый рецепт приготовления гримерной крови — она в кадре выглядела совсем как настоящая. Потом этот специалист ушел, никому не раскрыв секрета. Сейчас любят снимать боевики, и крови для них много нужно. Но чаще теперь используют гадость всякую — какие-то сиропы, соки...
Между прочим, фрукты-ягоды были весьма популярны при съемках трюковых сцен, связанных с выстрелами в голову. Такой прием мы переняли от французов. Когда в кадре нужно крупным планом показать выстрел в лоб, поступают следующим образом: клубничку или вишенку измельчают (косточку, естественно, долой), получившуюся кашицу заряжают в пневматический пистолет и по команде “Мотор!” с близкого расстояния стреляют в голову исполнителя роли.
Сейчас у гримеров есть в арсенале специальный чемоданчик со шрамами. Там лежат такие пластиковые наклеечки на любой вкус: шрам свежий, застарелый, кровоточащий, “разорванный”, от пули, от клинка... Прилепил актеру нужную нашлепку прозрачной пленочкой, гримом чуть подработал — и готово.
Еще один часто встречающийся трюк — горение. Теперь к услугам каскадеров, отрабатывающих такие эпизоды, — специальные жароустойчивые комбинезоны, надеваемые под одежду. А раньше каскадеры использовали защиту, изготовленную из асбеста, и не знали еще, что он вреден для здоровья, может спровоцировать рак кожи. Но вроде бы ни у кого из нас таких болячек не появилось.
Героям нельзя рисковать?
В прежние времена требования были гораздо строже. Помню, на съемках “Пиратов ХХ века” Коля Еременко очень серьезно тренировался, и как результат — выглядел в экстремальных сценах весьма прилично. Все подводные трюки он выполнил сам. Впрочем, тут надо уточнить: нырять в затопленные трюмы настоящего судна актеру не пришлось. Декорации корабельных кают, коридоров и трапов были построены в бассейне гостиницы “Ялта”.
Когда на Одесской студии начались съемки фильма “Д’Артаньян и три мушкетера”, почти все актеры усердно посещали тренировки, — за исключением двоих. Один из них, Портос — Валентин Смирнитский, помню, сказал: “Да что там тренироваться! Я и так сделаю все как надо...” Конечно, роль свою он играл замечательно, однако порой смотрю на экран и вижу, что в некоторых эпизодах у Портоса шпага в руке — как палка... Лучше других владел оружием Боярский. Вот уж настоящий фанат тренировок! Он ведь и верховую езду освоил великолепно — даже научился заваливать лошадь и сам исполнил этот трюк в кадре.
— Некоторые наши кинозвезды, судя по их интервью, старались вообще не прибегать к помощи дублеров.
— Среди артистов всегда очень престижным считалось лично делать трюки во время съемок. Однако рисковать здоровьем исполнителя роли в фильме — легкомысленно. Даже знаменитые актеры-супермены — Жан Маре, Бельмондо, Жерар Филип, — хотя и говорилось везде, что они все подвиги в кадре исполняют сами, в действительности работали с дублерами. Сложные трюки за того же Бельмондо делал французский каскадер Жиль де Ламар. И ничего постыдного для кинозвезды в этом нет: ведь если во время трюка актер поломается, то работа над картиной может встать на долгие недели!.. Так что зачастую звезды экрана попросту присочиняют, рассказывая о своих подвигах на съемочной площадке. Вспоминаю пару случаев, когда известные наши артисты перед премьерным показом фильма подходили ко мне с просьбой: “Володя! Журналисты будут тебя спрашивать о работе в фильме — скажи им, что все трюковые сцены сыграл я сам!”
Хотя несколько наших актеров действительно отрабатывали на съемках достаточно сложные элементы трюковых сцен. Тот же Еременко, Боярский, Высоцкий... Александру Кайдановскому в фильме “Телохранитель” пришлось карабкаться по отвесной стене обрыва, как заправскому скалолазу. Картину снимали на Памире, был в ней эпизод, когда главные герои — их играли Солоницын и Кайдановский — перебираются через пропасть по натянутому канату, и в последний момент он лопается. Ширина ущелья — метров семьдесят, а глубина — все сто. Нужно было после того, как канат оборвется (зрителю показали, как он медленно перетирается о камень, — на самом же деле за кадром толстую веревку по одной прядке перерезал один из ассистентов режиссера), пролететь на нем вниз, успеть при этом сгруппироваться, чтобы самортизировать удар о скалу ногами, и потом вылезти наверх. Дело рискованное: чуть замешкался — и можно разбиться насмерть. Поэтому этот трюк выполняли мы с Олегом Федуловым. Но и Кайдановский несколько последних метров подъема по скале преодолел в кадре самостоятельно.
Рецепты трюков от Жарикова
1) У Киры Муратовой в “Перемене участи” есть человек, который по сценарию должен в одном из эпизодов зажечь у себя на голове шляпу. Я надел специальную асбестовую шапочку, поверх нее — фетровую шляпу. Поля намазал специальным горючим составом — уайт-спиритом, а чтобы пламя было повыше, спрятал за отворотами полей несколько тряпочек, тоже смоченных уайт-спиритом. Когда всю эту конструкцию подожгли, у меня на голове образовался факел...
2) Переворачиваться на автомобиле легче всего в эпизоде, где машина падает с обрыва, в реку... Там все просто: наклонил ее, дал отрицательный угол, и дальше сама уже начнет кувыркаться. А на пологом месте нужно предварительно сделать порожек или бревно положить, чтобы появился упор, и направить к нему машину боковым скольжением — тогда она хочешь не хочешь опрокинется.
3) Иногда приходится изображать людей, взрывающихся на минах, погибающих и раненых при попадании снаряда... В одном из фильмов про Афганистан нужно было изобразить бойца, которому взрывом оторвало ногу. “Ужасную рану” сделали так: вырыли под моей правой ногой яму, опустили туда ногу по колено и засыпали ее песком, а штанину разорвали на лохмотья; заранее купили на местном рынке кусок кости от телячьей ноги и пристроили таким образом, чтобы она торчала из этих лохмотьев, ну и, конечно, все обильно полили “кровью”. Выглядело очень натурально.
