— Куда ж ты прешь? — едва успел вымолвить Константин Григорьевич, как под визг тормозов его советские “Жигули” на перекрестке с металлическим скрежетом уперлись в немецкий “Мерседес”.
Из дорогой иномарки, подставившей свой лощеный бок, вылез некий господин, которого собственная судьба наделила правом решать чужие судьбы.
И потому участь водителя “Жигулей” оказалась предрешена.
Ведь на пересечении оживленных улиц подмосковного города Щелкова 24 апреля минувшего года не поделили дорогу простой гражданин Константин Канцевой и непростой — заместитель прокурора Щелковского района Олег Кудряков…
Пока дожидались гаишников, по прокурорскому звонку к месту аварии слетелась группа поддержки, в которой оказался и шеф местного автосервиса. Оценив беглым взглядом повреждения, полученные прокурорским “Мерседесом”, начальник автослесарей прикинул, что меньше чем за 4 тысячи долларов ремонт он делать не будет. Вооруженный результатами “экспресс-оценки”, прокурор по-приятельски улыбнулся Константину Григорьевичу и предложил (входя в бедственное положение трудящихся масс) возместить причиненный ему ущерб в рассрочку: пару кусков заплатить сейчас и пару после ремонта.
— Да будет вам, — опешил Канцевой. — Во-первых, на красный ехали вы, а не я, а во-вторых… Давайте дождемся гаишников — они-то уж верно рассудят.
Поскольку оба участника аварии готовы были дать противоречивые показания, рассудить, кто прав, кто виноват, можно было только на основании свидетельских показаний. Однако прибывший на место аварии инспектор ДПС 4-й спецроты ГАИ Московской области лейтенант Грабылин узнал в лице второго участника аварии свое начальство, издал что-то вроде “Оп-па…” и немедля, не опросив свидетелей, …составил протокол на обреченного своим крестьянским происхождением товарища Канцевого.
Трое пассажиров — семья Канцевых, сидевших в машине последнего, — тот час же взяли в окружение инспектора и со всем пролетарским возмущением потребовали допросить их в качестве свидетелей на тему “как было дело?” или — для начала — хотя бы вписать в протокол. Грабылин покраснел, замялся и пробубнил:
— А зачем? Мне все ясно… Я уже даже вынес постановление о виновности вашего водителя.
С места аварии прокурор, ротозеи и группа поддержки разбежались, едва назначен был виновник ДТП. А сам “виновник” — Константин Григорьевич Канцевой сотоварищи — так и остался стоять на обочине, с трудом унимая пальцев дрожь…
Тем временем не иначе как из-под земли перед Канцевым выросла чья-то фигура:
— Моя фамилия Игнатов. Я видел, как “Мерседес” выехал на перекресток, не дождавшись зеленой стрелки. Нужна будет помощь — звоните.
Канцевой воспрял духом: четверо свидетелей (притом что у прокурора — ни одного!) — это шанс…
Наутро в квартире Канцевого раздался телефонный звонок:
— Это Кудряков. Так вы собираетесь оплачивать мне ремонт?
— Пожалуйста, через суд, — ответил Канцевой.
— Да? — удивился Кудряков. — Ну, тогда будем разбираться по-другому…
Жена Канцевого вздохнула:
— Жди, Костя, бандитов…
Бандиты, впрочем, не объявились. Позвонил лишь некто, представившийся заместителем начальника отделения милиции поселка Фряново Качкиным:
— Ну, вы же понимаете, кого обидели… Деньги лучше отдать по-хорошему… Подальше от греха.
— Только через суд, — твердо повторил Канцевой.
* * *
Наткнувшись на упертого пролетария, милицейская власть под всевидящим оком прокурорского надзора начала спешно собирать доказательства вины Канцевого: через три дня после аварии — 27 апреля, когда постановление о виновности Константина Григорьевича было уже вынесено, в 4-й спецроте ГАИ Московской области некто Михайлов и Аносов с удовольствием дали свидетельские показания: сомнений, мол, никаких нет — прокурор не виноват! И даже не постеснялись указать в объяснениях, что работают в автосервисе, где (как выяснилось впоследствии) постоянно ремонтирует свою машину сам Кудряков!
А поскольку дело по ДТП уже было производством прекращено, показания новоиспеченных свидетелей сотрудники 4-й спецроты ДПС спрятали подальше — до лучших времен. Авось пригодятся…
Возмущенный же Константин Григорьевич Канцевой тем временем подал жалобу на постановление о своей виновности в Управление ГАИ Московской области. В рамках проверки по жалобе он наконец-таки убедил сотрудников 4-й спецроты ДПС опросить своих пассажиров в качестве свидетелей, а также приобщить к материалам дела показания водителя Игнатова, который в момент аварии проезжал мимо и был очевидцем ДТП.
В группе разбора 4-й спецроты ДПС ухмыльнулись:
— Да нам нетрудно… Только это — пустая затея: у вас очень сильный оппонент…
Показания трех свидетелей — семьи Канцевых, подтверждавших, что глава семейства проезжал перекресток на разрешающий сигнал светофора, были приобщены к делу и кочевали с ним по всем этажам судебной власти, потому как не представляли собой никакой угрозы прокурору: показаниям родственников — лиц как бы заинтересованных — в российском правосудии грош цена. А потому чьей-то рукой из материалов дела в ГАИ были изъяты заставляющие нервничать противную сторону объективные показания свидетеля Игнатова, который в родственных связях с Канцевыми не состоял, не был заинтересован в исходе дела и мог сорвать так славно начавшийся для прокурора спектакль.
Рассмотрев жалобу Константина Канцевого, сотрудник 4-й спецроты ДПС Евдокимов 22 июня минувшего года вынес немотивированное и абсурдное решение: в связи с тем, что трое свидетелей (исчезнувшие из дела показания Игнатова — не в счет) утверждают, будто Канцевой ехал на зеленый, а прокурор — на красный, а двое свидетелей из автосервиса заявляют, что все было совсем наоборот, то виноват, конечно же, Канцевой. Ибо и ослу понятно: показания двух свидетелей стоят дороже, нежели трех, если этих двух привел прокурор.
И в удовлетворении жалобы Константину Григорьевичу отказал.
* * *
Не найдя правды в ГАИ, Канцевой отправился в суд. Судья подольского суда Шарафеев, рассмотрев жалобу Канцевого на решение 4-й спецроты ДПС, в недоумении сурово сдвинул брови и 26 июля минувшего года в своем решении признал, что гаишники, выражаясь не юридическим языком, сваляли дурака, ибо доказательств вины Канцевого не представили, незаконно и необоснованно отказали в удовлетворении его жалобы. А потому обязал их рассмотреть жалобу как положено.
Как положено, впрочем, у 4-й спецроты ДПС опять не получилось: вскоре Константин Григорьевич получил ответ, с удивительной точностью — вплоть до запятой! — повторяющий признанное незаконным решение по своей первой жалобе. Невыполнение решения суда о надлежащем ее рассмотрении было столь дерзко не исполнено, что у Канцевых закралось подозрение: гаишникам нечего опасаться — у них есть надежный покровитель…
Тем временем в щелковском суде уже организовалось дело по иску заместителя прокурора города Кудрякова к ответчику Канцевому о возмещении ущерба на сумму почти в 4 тысячи долларов США.
А борец за соблюдение законности заместитель прокурора господин Кудряков за заслуги перед Родиной в те дни пошел на повышение — заделался Балашихинским прокурором.
Наивно возрадовавшись такому событию (мол, не станет новоиспеченный прокурор и дальше лезть на рожон, рискуя новой должностью), Канцевой за поисками правды снова отправился в подольский суд — на свой, как полагал, последний бой. Требования его были просты: опросить всех свидетелей; полно и всесторонне доказать его, Константина Григорьевича, вину; а в случае отсутствия таковой постановление гаишников о нарушении им ПДД отменить.
И за дело восстановления справедливости принялась судья подольского суда Титова.
* * *
В судебном процессе четыре свидетеля — Игнатов (письменные показания которого “потерялись” в казематах ГИБДД) и семья Канцевых весьма убедительно доказали, что Константин Григорьевич проехал перекресток на разрешающий сигнал светофора, а вот куда-то торопившийся прокурор не дождался разрешающей “стрелки” и повернул налево. Противная сторона, представлявшая интересы прокурора, тоже вывела в процесс четверых свидетелей (чтоб поровну было): все тех же “стареньких” Аносова и Михайлова, а до кучи и двух новеньких.
Свидетели Аносов и Михайлов (сотрудники того самого сервиса, на котором ремонтирует свой “Мерседес” прокурор, и по странному стечению обстоятельств оказавшиеся, как тот белый рояль, на месте ДТП) тем не менее “нарисовать” обстоятельства аварии так и не смогли. Подзабыв, что в первых своих показаниях утверждали, будто стали очевидцами происшествия, когда ехали в свой автосервис, в суде они показали, что увидели ДТП, когда с работы возвращались домой. Боясь попасть впросак, они вскоре вовсе перестали говорить лишнее и перешли к повторению заученных фраз: в совершении ДТП виноват пролетарий Канцевой.
Желание подсобить своему постоянному клиенту привело “свидетелей” к тому, что они, не моргнув глазом, заявили: мы, мол, когда увидели аварию, даже остановились и предложили инспектору ДПС свою помощь.
И тогда на допрошенного в суде инспектора 4-й спецроты ДПС Грабылина защита обрушилась с вопросами: “Почему в протокол о нарушении Канцевым Правил дорожного движения вы не вписали свидетелей Аносова и Михайлова, которые, по их утверждению, любезно предложили вам на дороге свою помощь? Не потому ли, что их там просто не было?”. “И кто помешал вам взять объяснения у свидетелей Канцевых, которые настойчиво требовали опросить их и внести в протокол?”.
— Дык это, — оправдывался Грабылин, — мне и без свидетелей было ясно, кто виноват! К тому же свидетелей Канцевых в момент оформления материалов дела я не видел. Да их, наверное, и не было вовсе!
В ответ на сию дерзость защита извлекла из своего архива копию старого объяснения, собственноручно написанного инспектором ДПС, в котором гаишник честно признался: свидетели Канцевые были! Но ему, инспектору Грабылину, было не до них — торопился на другое ДТП.
Изобретательный гаишник таращился на документ, краснел, потел, пока не спохватился:
— Такой бумажки в деле нет!
Грабылин, увы, оказался прав: при рассмотрении жалобы Канцевого в 4-й спецроте он объяснял в письменном виде, почему, не опросив свидетелей, вынес постановление, но эта бумага, как доказательство пристрастного рассмотрения им дела о ДТП, из материалов загадочным образом… исчезла.
Последней козырной картой, выложенной в судебном заседании прокурором, стали два новых свидетеля — Середнев и Николаев, найденные якобы “по объявлениям” через четыре месяца после ДТП. Их показания, не отличавшиеся детальным описанием обстоятельств аварии, сводились к хорошо заученному: виноват пролетарий Канцевой.
Вынося решение по жалобе Канцевого, судья подольского суда Титова отказалась верить показаниям семьи Канцевых, ибо сочла их заинтересованными лицами. Показания водителя Игнатова (письменные объяснения которого из дела оказались вырваны) она тоже оценила в копейку, ибо, как указано в судебном решении, Игнатов впервые дал свои объяснения только в судебном заседании, а не на месте ДТП. При этом путаные показания Середнева и Николаева, заявленных прокурором и приведенных в суд аж через полгода после совершения ДТП, она приняла с распростертыми объятиями.
…Услышав зачитываемое судьей Титовой решение по жалобе — “отказать, признать Канцевого виновным в нарушении ПДД…” — Константин Григорьевич, немолодой, убеленный сединами человек, заплакал.
Его заново обвинили в том, чего он не совершал…
* * *
Судья Московского областного суда Минтиненко 4 марта 2005 года, рассмотрев в течение шести минут жалобу Канцевого на постановление подольского суда, установила, что материалами дела его вина в проезде перекрестка на запрещающий сигнал светофора доказана полно, и оставила решение подольского суда без изменения.
Константин Григорьевич пережил тяжелый гипертонический криз и едва не заработал инфаркт…
Тем временем на пороге его квартиры по нескольку раз в день начали объявляться почтальон, участковый и иные заинтересованные лица, дабы вручить Канцевому повестку в щелковский суд, который должен “приговорить” к возмещению ущерба, причиненного прокурору Балашихинского района.
Суд, впрочем, обяжет раскошеливаться не Канцевого, а страховую компанию, взявшую на себя по договору обязательного страхования всю полноту гражданской ответственности “виновника” ДТП.
А потому всякому, кто полагал, что Канцевой, пройдя круги гаишно-судебного ада, боролся за собственный кошелек, должно быть понятно: Константин Григорьевич боролся не за деньги.
Он боролся за собственную честь…
P.S. По данным Коллегии правовой защиты автовладельцев, неофициальным признаниям сотрудников ГИБДД, а также сведениям, предоставленным столичными адвокатскими бюро, в 92 процентах дорожно-транспортных происшествий, случившихся с участием влиятельных чиновников, виновником аварий признается противная им сторона.
В российских же регионах, где власть имущий — сам себе Конституция, эта цифра приближается к ста...
