Схлынула первая волна ажиотажа, связанная с покупкой целой команды “Формулы-1” русско-канадским бизнесменом Александром Шнайдером. За это время мы успели понаблюдать в деле за желтыми болидами “Джордана” и их пилотами.
Да вот беда: дела у новичков пока не клеятся. До финиша португалец Монтейру и индиец Картикейан хотя и доезжают, только вот до призовых мест им, а тем более до побед, — как до Луны. Не пора ли “Джордану” подключить к делу секретное оружие, единственного российского тест-пилота “Формулы-1” Романа Русинова?
- Приходите, — с радостью откликнулся Рома на наше предложение поболтать. Встретились в уютном ресторанчике недалеко от редакции “МК”. Время — 11 утра, но Русинов уже давно на ногах.
— Предлагаю свежевыжатый апельсиновый сок и зеленый чай.
Мы сразу вспоминаем, что звезды “Формулы”, начиная с Михаэля Шумахера, налегают как раз на эти напитки...
— Ром, расскажи сначала: как на тебя вышел Шнайдер?
— Познакомились в том году осенью. Помню, листья на деревьях еще были. Александр уже на тот момент был одержим идеей создания своей команды и прекрасно представлял, что, если она будет позиционироваться как российская, необходимо и пилота привлечь из России.
— Именно тебя?
— Да. Ведь меня знают в Европе.
— Скромно так...
— А это абсолютно не самореклама! И пусть не все считают Русинова лучшим российским гонщиком прошлого года. Главное — я выиграл чемпионский титул в Le Mans endurance. И меня награждал не кто-нибудь, а Жан Тодт, спортивный директор “Феррари”. Человек, имеющий колоссальный вес в автоспорте.
— И все же известие о твоем контракте тест-пилота с “Джордан Гран-при” для нас было неожиданностью.
— Никакого секрета мы не делали, просто так получилось. Зачем вести переговоры по телефону, заключать соглашения по факсу? Это волокита, я ее не люблю. Дождались презентации болида в Москве — и уже здесь в спокойной обстановке за столом поставили свои подписи.
— И вот ты — гонщик “Формулы-1”. Что-то изменилось в твоей жизни?
— Свободного времени у меня и так не было, сейчас тем более не будет. Скоро начну работать над доводкой нового шасси, но параллельно буду гоняться либо в Le Mans endurance, либо в GT. Вот столько впереди дел — не говоря уже о поисках российского спонсора. Картикейан и Монтейру своих уже в команду привели.
— Но ты счастлив, что попал в “Формулу”?
— Это даже не мечта — это цель, к которой я спокойно шел два последних года. Пару лет назад у меня уже был шанс прийти на тестерскую работу в “Формулу”, но там не было перспектив потом стать призовым пилотом.
— Но тебя в мире уже знали, а Монтейру и Картикейана... Честно говоря, мы таких фамилий и не слышали...
— Все очень просто. Шнайдер сделал с точки зрения бизнеса очень грамотный шаг. Можно привлечь раскрученного пилота за большие деньги, а можно за те же самые деньги обзавестись хорошим, надежным мотором. Он предпочел второе.
— Зачем Шнайдеру вообще понадобилась “Формула-1”?
— Как бизнесмен он понимает, насколько это хорошее вложение, если все сделать грамотно. За Монтейру часть бюджета выложило (подумайте только) португальское правительство! Я думаю, в России тоже к этому придут — вопрос времени. Потому что “Формула-1” — это чемпионат уровня Олимпийских игр. Это вершина. Там же всего двадцать машин! Стран на глобусе в десяток раз больше... Скоро и у нас поймут, что реклама пива для любителя гонок безразлична: он возьмет пульт и переключит программу. Растяжка над автотрассой тоже никого не волнует, при том что стоит бешеных денег. Любой специалист по рекламе скажет, что это XIX век.
Вот нынешний хозяин одной из команд “Формулы”, австриец, никого не мучает раскруткой своих “энерджи-дринков” в глянцевых журналах, но зато в его фирменных цветах ездят болиды, и напиток расходится на ура. Вы же понимаете, что это эффективнее? Табачная эмблема на автомобиле Шумахера “работает”, потому что Шумахер — суперчемпион. Или: человека не стало больше десяти лет назад, но все помнят, что было написано на комбинезоне Айртона Сенны... Есть еще много таких примеров.
— Табачную рекламу скоро в “Ф-1” запретят.
— Вот это проблема. Но французы уже запрещали рекламу алкоголя, а недавно вернули. Потери были колоссальные.
— А здоровый образ жизни?
— Можно подумать, запретят рекламу — и все бросят пить и курить. Не верю.
— Поговаривали, что в вашей команде может появиться внук первого президента России Ельцина, тоже Борис, в роли пиар-менеджера...
— Ничего об этом не могу сказать, поскольку сам не в курсе. Хотя, конечно, команде необходимы имена–бренды.
— Какие, на твой взгляд, у “Джордана” перспективы?
— Выиграть этап будет невероятно сложно, но все-таки реально. Пока главная задача — бороться за очки, а на следующий год задумаемся о призовых местах.
— ФИА с фанатизмом преследует цель уравнять шансы всех команд.
— Ограничение, скажем, на тесты ни к чему не приведет. Богатые будут заниматься моделированием в виртуальном пространстве, бедные вообще потеряются. Единственный выход — установить верхний потолок бюджета.
— Кроме тебя есть в России толковые пилоты?
— Придется подождать. Лет пять.
— Значит, пока один Русинов?
— Как у меня стало получаться, все закричали: “Вот, у страны есть Русинов!”, забыв о том, что, пока я делал первые шаги, никто не помогал. Я себя сделал сам. Но сделал, чтобы защищать нашу Россию.
— Зато у тебя, мы знаем, хорошие отношения с Фетисовым.
— Да. Меня в Фетисове подкупает то, что он хорошо относится к спортсменам, старается им помочь.
— Тебе трудно?
— Очень. Потому что я от России первый, у меня нет проторенной дорожки. К тому же я пилот с таким бюджетом... Понятнее сказать — мне даже не хватало средств на тест-заезды, и пришлось без опыта езды на такой сложной машине, как “Феррари”, бросаться в бой.
— При этом в прошлом году ты победил именитого Стефана Ортелли.
— Это мне очень помогло. Многие узнали про Рому Русинова именно после того, как я победил в endurance. Все недоумевали, как же Ортелли может быть вторым? Он же в этих гонках такой же великий, как Шумахер в “Формуле”!
— Веришь, что и там будешь побеждать?
— Я считаю так: если не выигрывать, тогда вообще нет смысла за это браться!
