Один из самых громких уголовных процессов последнего времени — “дело о трансплантации органов” — до сих пор не завершен. Хотя Мосгорсуд оправдал врачей, обвиняемых в подготовке убийства пациента ради донорской почки, прокуратура приговор опротестовала. А затянувшееся дело сказывается на московской трансплантологии самым печальным образом. Мы попросили прокомментировать ситуацию главного врача 7-й городской клинической больницы Вячеслава АФАНАСЬЕВА.
— Вячеслав Александрович, в вашей больнице действует городской центр трансплантации почек. Как велика очередь больных, ждущих донорской почки для пересадки?
— Очередь здесь — понятие формальное. В ожидании пересадки почки нет ни первого, ни последнего... В компьютер заложен список пациентов, их данные. Когда в больнице появляется потенциальный донор, о нем сообщают в московский координационный центр. Его представители выезжают на место, берут у потенциального донора данные, сравнивают их с компьютерным списком больных. Но больной, параметры которого совпадают с донорскими, может в данный момент болеть гриппом, быть недоступным в ближайшие часы. Тогда орган пропадет и не найдет адресата.
— А сколько людей входит в пересадочный список “почечников”?
— По Москве — около 800 человек. Когда не было проблемы с донорством, мы оперировали примерно 120 человек в год. По-видимому, больше операций делал Институт трансплантологии. Выборочно делали их и в других институтах. В целом в столице — около 400 операций. Но в 2004 году, после того как произошел инцидент с судом над врачами, мы провели всего 53 операции. Институт трансплантологии, думаю, не больше.
— Почему так случилось?
— Доноров находят только в нескольких крупных больницах. Как правило, это люди, которых доставили с черепно-мозговой травмой, не совместимой с жизнью. Когда констатируется либо биологическая смерть, либо смерть мозга, почка забирается. При этом предугадать параметры органа невозможно. Нельзя предоставить его больному “по блату”. Между тем по одному сомнительному, недоказанному инциденту общество сейчас судит обо всей трансплантологии. И это привело нас к стагнации.
Врачи теперь просто боятся предоставлять информацию о донорских органах. Даже оправдательный приговор не избавил их от страха быть обвиненными. Больницы негласно себя отстранили от этой работы. Если человек лежит в реанимации, врач продолжает его лечить, даже зная, что он безнадежен. И при этом боится сообщать о потенциальном доноре, чтобы не оказаться на месте попавших под суд врачей. Если в прошлом году было сделано 53 пересадки, то в этом году мы пока провели всего 9. Когда ситуация изменится к лучшему — сказать трудно. Пока отношение общества к трансплантологии негативное. И это бьет по самому обществу.
