Если с фамилией повезет, так повезет. Игорю Константиновичу, проживающему в Наро-Фоминском районе в поселке Победа, подфартило дважды. По маме он Маркс, дальний потомок того самого Карла, автора “Капитала”, по папе — Щепкин, чье имя носит знаменитое московское театральное училище. Оба родственника здравствовали более столетия назад (К.Маркс, 1818—1883 гг., М.С.Щепкин, 1788—1863 гг.) и вряд ли мечтали о таком потомке, но оба были реформаторами: один в утопическом социализме, второй в русском театре. Как и их “наследник по прямой” — тоже в своем роде реформатор. В отдельно взятом козлином хозяйстве.
Можно не слишком переживать за честь фамилии, если ты Иванов, Петров, Сидоров, Худойбердыев, наконец… А как быть, если довелось носить фамилии сразу двух всемирно известнейших персон? Рецепт известен — брать пример с Игоря Константиновича Маркса-Щепкина, который нематериальное наследие предков несет по жизни весьма достойно.
С одной, марксистской, стороны, любого капиталиста заткнет за пояс своим умением грамотно рассчитывать экономику козловедческого хозяйства. Да и с другой — знаменитой щепкинской театральной династии — за него не стыдно.
Артист еще тот!
…От самой калитки вглубь дедова участка по снегу расходятся, как полоски шоколадного крема, тонкие дорожки. Издалека кажется — усыпанные мелкими камешками керамзита. Уверенно ступаем… Ой! По-городскому начищенные до блеска ботинки тут же вязнут в козлином навозе. Парнокопытным здесь полная свобода и уважение — гуляют по всему подворью.
— А-а-а, приехали, — радостно кричит Маркс, он же Щепкин, появляясь из-за угла своего домишки в сопровождении козлиной свиты. Со всех сторон в наши карманы тычутся добродушные бородатые морды в надежде заполучить хрустящий ломтик сушеного хлеба.
Длинная седая борода, волосы до плеч и… молодежная бейсболка на глаза — с такой колоритной внешностью в толпе точно не затеряешься. А как начнет дедуля говорить — ощущение, что искры вокруг рассыпаются: до того яркий и эмоциональный язык у него. Двойная и единственная в подобном сочетании фамилия досталась Игорю Константиновичу по чистой случайности. Родители при разводе не поделили единственного сына и записали ему в документ обе фамилии.
От матери досталась философско-экономическая — Маркс, а от отца театральная — Щепкин. Игорь Константинович действительно является потомком известнейшей династии Щепкиных. Не гуще, чем седьмая вода на киселе, но тем не менее. Его дед состоял в кровном родстве с одним из родных братьев знаменитого основоположника реализма в русском сценическом искусстве Михаила Щепкина. Кстати, мама, Ия Маркс, тоже была актрисой. В тифлисском театральном музее, говорят, до наших дней сохранился целый стенд, посвященный артистической династии Марксов.
— Мою маму вы часто видите по телевизору, — улыбается дед. — Она долгое время работала на Мосфильме, снялась в фильмах “Ко мне, Мухтар!”, “Зареченские женихи”, “Когда деревья были большими”.
На сцене Игорь Константинович никогда не выступал, но отношение к огням рампы имел самое непосредственное. Всю войну мать таскала его с собой в качестве рабочего сцены по госпиталям, где в составе труппы выступала со спектаклями.
— Эх, жаль, сейчас их не играют, — искренне сокрушается Маркс-Щепкин. — Назывались две комедии “Теща” и “Сынишка”. Солдаты так смеялись, что стены тряслись. Один до того заливался, что у него шов разошелся. Его прямо из зала в операционную повезли.
В начале войны 16-летнему Игорьку пришлось стать свидетелем еще более комичной сцены. Во время ночных бомбежек вместе с одноклассниками он дежурил на крышах московских домов и тушил так называемые бомбы-“зажигалки”. Школа располагалась у Никитских ворот, недалеко от памятника Тимирязеву.
— Слышим как-то на чердаке школы глухой удар. Ясное дело, бомба! Хватаем клещи и бегом к ней. Вдруг мой напарник как заорет: “Бомба-то с усами!”. Оказывается, немцы целили в наши зенитки, а попали в памятник. Вот у господина Тимирязева голову и сорвало. Ну мы ее, как положено, сразу отдали. И что вы думаете — уже утром Тимирязев был как новенький — при голове и даже шее!
Не до смеха пришлось Игорьку в другое ночное дежурство. Уже на крыше своего дома, что на Большой Бронной, засмотрелся паренек на каскад прожекторных лучей, выхвативших из темноты немецкий самолет. И не заметил, как прямо в его раззявленный рот летит солидный осколок нашего зенитного снаряда!
— Он отскочил от крыши соседнего дома, — смеется дед. — По лбу заехал бы — с вами бы тут не сидел. Губу рассек, три зуба долой. До сих пор шрам остался. Меня с крыши тогда в куст сирени опрокинуло. Хорошо, два этажа всего летел. Ребята подбегают, думали — убит. А я стою, зубы поплевываю…
На память о войне, хоть и был он совсем мальчишкой, остался у Маркса-Щепкина и настоящий орден Трудового Красного Знамени. За рацпредложение по производству автоматов ППШ.
— Когда работал на московском заводе, предложил укреплять приемник для пуль не четырьмя, а двумя заклепками. Вместо нескольких подростков операцию мог делать один. Простейшая вроде вещь, а производство автоматов увеличилось вдвое. Сталину как сообщили, он сразу: “Наградить!”.
Кроме ордена заработал Маркс-Щепкин себе в войну туберкулез. Пока спохватился — одно легкое тю-тю, “съела” палочка Коха. Ничего, выдюжил. Известный профессор Михайлов быстро ему тогда мозги вправил. После осмотра медицинское светило нахмурился, а потом заявил юнцу с еле пробившимся пушком над губами: “Выпить. Умеренно. Можешь. Но если ты, сукин сын, закуришь, я за тебя дохлой мухи не дам!” Ни единой папиросы после этого парень в рот не брал. А с одним легким даже умудрялся на велосипеде из Москвы в Наро-Фоминский район на дачу ездить. Ему как раз в 1953-м в поселке Победа участок дали. Чего только не возил он на своей “таратайке”. Стройматериалы, мелкую мебель, даже двуспальный матрас! Но чаще — жену Машу. Посадит ее в тележку, заведет немецкий моторчик и шпарит — по Садовой, мимо американского посольства, аэропорта “Внуково”... Иностранные туристы за фотоаппараты сразу хватались, принимая странную парочку за русскую экзотику.
— Потом я сюда и вовсе жить переехал. В квартире дети, внуки остались, а мне и тут неплохо. Жаль, Маша моя пять лет назад меня покинула… Теперь вот козы и от одиночества спасают, и с голода помереть не дают.
Пенсия у деда небольшая, около 1800 рублей. Инвалидов и тогда неохотно на работу брали, хорошо, что удалось устроиться электромехаником по лифтам. Старость подошла, вот и приходится кумекать, как самому прожить и стадо козье прокормить. В экономических теориях Маркса (того, что Карла) “наследник” Игорь Константинович не особо силен, зато каждая копеечка скудного бюджета у него на своем месте. Дожил он до той поры, когда экономика наконец стала экономной. Пусть в отдельно взятой козлино-человеческой ячейке общества.
— Вместо комбикорма я козам желуди собираю. Один мешок желудей заменяет мешок комбикорма стоимостью аж в 180 рублей! Зимой-то потяжелее с деньжатами. А летом на одной продаже молока и живу. Ко мне полпоселка за ним ходит. По 18 рублей за литр, а пользы на все сто.
В козах своих Игорь Константинович души не чает. Несмотря на то что весь огород у него пожрали, включая деревья и кустарники. Они вообще у него какие-то всеядные. Траву, грибы, ягоды, желуди — все метут. Только нарциссы не трогают. Видно, привкус не тот. То ли горьковат, то ли кисловат — мы не пробовали. На мое предложение запереть коз в сарае дед обижается чуть ли не до слез: “Да разве можно! Они же хорошие, ласковые…”.
А недавно в большом семействе у Маркса-Щепкина случилось прибавление. Восемь новорожденных козлят дедуля принял собственноручно. Подрастающее поколение пока живет за перегородкой, в одной комнате с хозяином. Млекают, окаянные, копытцами бьют — никакого покоя. Но козлолюб не жалуется. Наоборот, налюбоваться не может, погладить норовит каждого, приласкать.
— Какую живность я только не заводил. Кролики, пчелы, даже нутрии. А остановился на козах. Одно время они у меня вместе с пчелами жили, но после того как “мухи” козу до смерти закусали, выбор стал очевидным. Мои козочки меня на этом свете и держат. “Накроюсь” — ведь всех перережут. У меня мечта есть. Чтобы моих коз, если помру, в монастырь передали. Женский. Тогда моя душенька и на небесах будет спокойна…
За душу свою фамильный наследник в последнее время вообще волнуется меньше. Потому как принял он крещение христианское. А дотоле считали его в поселке кто колдуном, кто экстрасенсом. В зависимости от уровня интеллекта. Говорят, дед может приступы боли снимать, будущее предсказывать, силен познаниями в спиритизме. Можете не верить, но соседи врать не будут. Они к Марксу-Щепкину с искренней симпатией относятся. Некоторые даже с чрезмерной.
С недавних пор подбивает к дедуле клинья одна соседка. Дородная такая мадам. Не молода, но еще в соку, как говорится, “ягодка опять”. Но 80-летний козловед медлит с ответом. “Я бы не прочь, — говорит, — да уживется ли она с моими рогатыми домочадцами?”. А еще фамилию деду жалко. Ибо не с каждой невестой такой поделиться можно. А вдруг как не оправдает возложенного доверия?
