Похоже, что для статского советника Фандорина наступила горячая пора. В середине апреля он возник на экране в “Статском советнике”, в конце — на театре в “Инь и Ян”. И не просто в одном спектакле, а сразу в его двухсерийной версии, которую сыграли в Молодежном театре за один вечер. В течение шести часов с антрактом в час публика наблюдала Фандорина в русском и японском варианте.
Интрига случилась еще за день до премьеры и грозила сорвать ее. Актриса Анна Тараторкина, репетировавшая главную женскую роль, дома, вешая занавески, упала и получила сотрясение мозга. Перед лицом такого форс-мажора ее срочно заменяют Дарьей Семеновой, играющей горничную. А роль горничной за один день осваивает Татьяна Матюхова. Так что присутствие в названии женского начала (инь) оправданно: Фандорина спасают женщины.
Итак, Молодежный театр. 3 часа дня. В зале появляются писатель Борис Акунин (он же переводчик с японского Григорий Чхартишвили), представители японского посольства и выносливые зрители, готовые к шестичасовому подвигу во имя театра. На сцене — декорация в восточном стиле, воинственный бой барабанов и чисто русское убийство — за один вечер несколько трупов (из них два кроличьих), пара обмороков, восточная борьба. А все из-за какого-то рваного веера, завещанного умершим Сигизмундом Борецким своему племяннику — честолюбивому изобретателю вакцины от столбняка. Вещица эта хоть и драная, но обладает страшной силой: если произнести заклинание на чисто японском языке, то она может принести богатство, молодость или смерть. Ясное дело, что каждый из семейства Борецких борется за что-нибудь одно. Кстати, о чистоте японского языка — Фандорин и его камердинер Маса (Алексей Розин) много говорят по-японски. И это не псевдояпонская болтовня: Акунин и советник по культуре японского посольства лично обучали артистов восточному языку и требовали от них верного произношения.
Детектив на сцене разыгран блестяще, как красивая шахматная партия. Режиссер Алексей Бородин нашел идеальный алгоритм к литературной основе редкого для сцены жанра — детектива: прежде всего жесткий ритм во всем — музыка, раскадровка мизансцен, смена декораций. Причем декорационная деталь — японская ширма — чуть ли не главный двигатель сюжета. Она отбивает картину от картины, из-за нее являются герои, а в финале, четко регулируемая барабанным ритмом, открывает зрителю ожившие сюжеты японских гравюр.
Понятно, что оценивать “Инь и Ян” будут по Фандорину. В Молодежном театре его играет Алексей Веселкин. У него уже немало более именитых конкурентов, сыгравших советника по особым поручениям, в основном киношных: Бероев, сам Меньшиков. В театре, в том же РАМТе, — Петр Красилов. Однако от своих предшественников — слащавых красавчиков или культовых фигур — его отличает естественность игры, которая образ гениального сыщика делает весьма достоверным. Он сдержан, даже несколько сух, без броских внешних эффектов, чем чрезвычайно обаятелен. Похоже, что этот Фандорин — лучший на сегодняшний день, который блестяще раскручивает очередное убийство, написанное г-ном Акуниным.
В 19.00 начинается японский вариант убийства. Чем же второй спектакль отличается от первого? Сюжет тот же, герои те же, но убийство и история с веером происходят не в подмосковной усадьбе, а где-то на Востоке. Но поскольку уже известно, кто кого и каким способом замочит и кто веерок подтырит, то зрители могут уже не следить за интригой, а оценить, во-первых, фарсовый комментарий к первой версии убийства. А во-вторых, игру как всего ансамбля, так и отдельных актеров, особенно Алексея Розина, замечательно сыгравшего японца Масу, Татьяны Матюховой (горничная Глаша), Ильи Исаева (лакей Аркаша), а также Нины Дворжецкой, Алексея Хотченкова, Степана Морозова, Евгения Редько, Юрия Лученкова, Алексея Маслова. Однако при всей схожести инь- и ян-версий финалы у них разные. В восточном Акунин попытался даже убить Фандорина. Но разве это возможно?
