Ее смех заразителен. А похохотать она любит. Поэтому встреча со Славой превращается в большой целебный ржач. Ибо смех — светлая, добрая, позитивная эмоция — исцеляет и поднимает тонус, что доказано медициной.
Вопросы о Славе в почте “ЗД” копились давно, сразу после первого ее “большого” шлягера “Люблю и ненавижу”, в котором, как и в самой певице, было больше светлого и радостного “люблю”, чем черного и грустного “ненавижу”. Потом в ротациях надолго поселилась ее “Попутчица”. Альбом разошелся по стране и дискотекам. Затем она с грохотом провалилась на финальном отборочном туре “Евровидение-2005” в феврале и укатила в Испанию снимать новый клип “Белая дорога” — очень спортивный и энергичный. Она ползала по скалам и пещерам, хотя ей подогнали дублершу. Дублерша оказалась стриптизершей из соседнего бара. Была ленива, все время ела и не хотела работать. Ее прогнали, а Слава, как заправский Сталлоне, сама исполнила все трюки.
Осадок от поражения на “евросонговом” конкурсе смикшировался удачной премьерой клипа. Уже в апреле “Белая дорога” пролегла в телечартах, а сегодня — и в “Топ 20” хит-парада “ЗД”.
Пришло время и для нашей встречи. Потрепались, посмеялись. “ЗД” даже вывела мораль: старлеткой в это непростое время можно стать и без “Фабрики звезд”, как это случилось со Славой. Для нее сочиняют и маэстро Ким Брейтбург, и неординарная Ира Дубцова, и праматерь “Тату” Лена Кипер, и многоопытный “фабричный” магнат Виктор Дробыш…
А девушка просто голосила с четырьмя своими сестрами в караоке, когда рядом случайно тусовал телепродюсер и клипмейкер Сергей Кальварский. Его что-то цапануло, и он подошел. Слава, конечно, решила, что “чувак клеит”. “Спасибо, — говорит, — до свидания”. Но осталась визитка, и потом ее друзья крутили пальцем у виска, объясняя, какая она “круглая дура”, потому что Кальварский — крутой мэн, а девушка у него и без нее есть. Она собралась с духом и позвонила. Сергей повез ее к Игорю Николаеву на прослушивание. Еще и Николаев! Тут девица совсем потерялась. “Младший лейтенант” из Аллегровой застрял с перепугу в горле, в муках она затянула “Куда уходит детство” из Пугачевой и поняла, что опростоволосилась. Но Кальварыч себе на уме. “Мы, — говорит, — тебя сейчас “пропродюсируем”, потому что есть в тебе что-то, в счет будущих, так сказать, аншлаговых гастролей…”
Так она и пошла по поп-миру, продолжая певучую традицию семьи по женской линии. Ее бабушка зажигала еще в хоре им. Пятницкого…
Первое, что распирало “ЗД” от любопытства перед нашей встречей, — “Евровидение”. Славу считали перед отборочными турами одной из главных кандидаток. Едет в итоге другая, но тоже из “дробышевского” пула. Жуть как интересно…
— Что стряслось тогда на конкурсе? Ты как ошпаренная на сцену вылетела… И совсем была на себя не похожа…
— Вообще, я конкурсы не люблю, и для меня это было сплошное страдание и мучение.
— А зачем было тогда так рваться туда?
— Я не рвалась! Меня Дробыш внес — на своих натруженных продюсерских руках. Прессинг устроил страшный — ты, говорит, должна, в тебе есть силы! А я девушка мягкая, безотказная. Ну, надо — так надо… Хотя песня (“I Wanna Be The One”) — действительно хорошая, фирменная. Очень мне нравится. Только наспех все делали. Впопыхах, на нервах. Я тогда шесть кило потеряла. До “Евровидения” весила 61 кг, после взвесилась — 55! Никогда не думала, что на нервной почве можно так похудеть. Штаны мои латексные на мне повисли. Когда увидела себя в записи, обалдела — ну и чучело, думаю. Не могла спать, охрипла, голос сел капитально. На сцену вышла больная, испуганная. Ушные мониторы полпесни барахлили, потом отрубились, заквакали. Я их выкинула, сама ничего не слышу. Бэк-вокалисткам мониторов вообще не дали. Они тоже ничего не слышат, а потому орут как резаные. Я их стараюсь переорать... Получился, в общем, хор орущих женщин. А все подумали, что я решила в рокерши податься. Нет, не люблю я эти конкурсы. Боюсь, волнуюсь, трясусь. Вот и девятое место в итоге.
— Жалеешь?
— Если честно, даже рада. Если я на полуфинале из-за волнения 6 кг потеряла, то какой бы я в Киеве была красавицей? Тоньше той прокладки из рекламы, которая сливается с полоской на свитере? Ха-ха-ха. Меня бы никто не увидел.
— Но вот странное дело. Билановская “Ты должна рядом быть” сразу после премьеры на тех же отборочных турах занимает высшие строчки в нашем хит-параде. Твой клип “Белая дорога” меньше месяца в ротациях, а тоже — не на последнем месте в “ЗД-чартах”. А Наташина “Nobody Hurt No One” где-то в хвосте плетется…
— Песня очень хорошая. Мне кажется, на “Евровидении” ее должны оценить. У Наташки очень сильный голос. Я желаю ей удачи. Думаю, она займет не ниже третьего места.
— А не податься ли тебе и впрямь в рокерши? Чего в этой попсе тухнуть? Получилось же один раз…
— С перепугу! Ха-ха-ха… Хотя в самом начале карьеры мне все говорили, что я должна работать в сексуально-агрессивном стиле. По своей натуре я, конечно, могла бы так работать. Но тогда не получалось, потому что не было профессиональной вокальной подготовки. В лирических песнях я себя чувствовала удобнее, потому что они были проще. Смелеть я начала уже позже. Что до стиля, то я с ним до сих пор не определилась. Нравится песня — пою. Не нравится — не пою. Мне нравится в разных направлениях работать.
— Ты вспоминала, как у Николаева на прослушивании пела Пугачеву и Аллегрову. Скажи правду — это от души или просто хотелось мягко постелить композитору? Ты ведь девушка молодая, модная… Вроде как Земфира, там, или что-то такое должно быть на уме?
— Терпеть не могу. Хотя многие любят. Не понимаю этой музыки. Она меня бесит. Эти “ЧайФы”, Земфиры, “ДДТ”… Я когда их слышу по радио, мне все время лагерь мерещится: парни, типа, с гитарами, очень умные лица, “Беломор”, ля-ля, фа-фа... Бр-р… Я просто все детство в лагерях (школьных) провела, у меня теперь к этому стойкое отвращение до конца жизни.
— “ДДТ” и Земфира — вроде не одно и то же…
— Нет, ну все равно. Такая умность продвинутая. Я бы сказала — заумь. Типа, надо обязательно сесть, закурить, проникнуться, по лбу себя хлопнуть, подумать: “Мля, ну действительно же, е…ть!” Ха-ха-ха. Для меня это очень далеко. Мне приятней “Муси-Пуси” послушать. Все обсирают это вечно и все же слушают. Ну, приятно! Чего напрягаться? В жизни столько проблем, а тут грузят: “Пожалуйста, не уходи, там, апельсинов пожрем…” Я, наверное, не продвинутая в этом плане. А Пугачеву я просто обожаю, буду всегда ее любить, особенно старый репертуар, потому что она с детства у меня в голове и в ушах.
— Такое тяжелое детство?
— Детство было замечательное. Просто у меня мама с папой тогда развелись, а я, совсем маленькая, маму доставала: “А люди, которые развелись, потом женятся?” По радио тогда все время крутили пугачевскую “Без меня тебе, любимый мой…” Я говорю: “Мама, про кого она поет?” А мама мне: “Про твоего, блин, папу!” Ха-ха-ха... Пугачева — супер. У меня до сих пор в машине — диск ее лучших песен. Пою их всегда — и в караоке, и просто так. Я вообще музыку из детства очень люблю — Аллегрову, Леонтьева. Антонова просто обожаю.
— Осталось лишь пожелать, чтобы лет через двадцать очередная старлетка в интервью “ЗД” взволнованно рассказала бы, как росла, понимаешь, и матерела с детства на песнях Славы…
— Ха-ха-ха. Было бы круто! Я постараюсь.
