День Победы в 1945 году 11-летний пацаненок Витя Дудко встретил не дома — на Украине, а на фронте — в Чехословакии. Нет, он не был сыном полка — родителями бог мальчишку не обделил. Витин папа ушел воевать в самом начале войны. Его-то весной 45-го и отправился искать мальчишка на фронт, тайком от матери, не осознавая всю опасность путешествия.
Витя прошагал пол-Европы, чтобы увидеть отца. И нашел его — в Чехословакии!
— Мне было 11 лет, и, естественно, никаких трудностей между желаемым и действительностью я не видел, — с улыбкой вспоминает прошлое москвич Виктор Анатольевич Дудко. — Решение созрело быстро. Отец был где-то на 4-м Украинском фронте. Я просто понял, что очень хочу его видеть и должен его найти.
Отец Вити, Анатолий Евстафьевич Дудко, до войны служил вольнонаемным бухгалтером в НКВД. Семья жила в Фергане. В то время Средняя Азия кишела басмачами, и Анатолию Дудко выдали пистолет, с которым он ездил проверять колхозы аккурат до самого июня 1941 года. Через несколько месяцев после начала войны 33-летнего отца семейства призвали в армию. Анатолий отучился на курсах командиров и отправился на фронт.
В конце 44-го, когда наши войска гнали фрицев уже за Днепром, капитан Дудко вызвал свою семью в только что освобожденную Украину. Вера Дудко, мать Вити, собрав нехитрый скарб, переехала с двумя детьми в Каменец-Подольский. Но мужа на новом месте уже не застала — он с войсками ушел дальше, на Запад.
Как-то забежал к Вере молоденький сержантик — весточку от мужа привез. Рассказывал о боях, победах, о потерях... И чем больше он говорил, тем сильнее загорались глаза у Вити. Ему до жути хотелось увидеть все это своими глазами.
— Уж и не помню, как сумел уговорить того сержанта взять меня с собой, — улыбается Виктор Анатольевич, — но он почему-то согласился на эту авантюру. А ведь только часть дороги нам было по пути... Матери и сестренке я ничего не сказал.
От Каменец-Подольского по старой железной дороге регулярно ходил пассажирский поезд, на котором мальчик с сержантом и добрались до города Проскурова (ныне Хмельницкий. — Авт.). Дальше надо было попасть в Перемышль. Билетов на ближайший состав уже не было. Решено было ехать “зайцем” на подножке. Витя Дудко был с пустыми руками, а у сержанта, как водится, — лишь солдатский вещмешок. Потому им легче было запрыгнуть на подножку двигающегося вагона и зацепиться за поручни.
В то время у некоторых вагонов были железные лесенки, ведущие на плоскую крышу. Попасть на такой считалось огромной удачей — можно было подняться наверх и там даже немного отдохнуть.
Словом, люди висели на поезде гроздьями.
— Запомнился мне такой эпизод, — продолжает Виктор Анатольевич. — Поезд подходил к какой-то станции. Издали было видно, что с обеих сторон платформы выставлено оцепление, чтобы очистить вагоны от лишнего люда. Паровоз долго тормозил, а когда подъехал к перрону, “левых” пассажиров на поезде уже не было: “зайцы” бегом в обход станции пробрались вперед, чтобы можно было на ходу вскочить опять на подножку, когда поезд, медленно набирая скорость, отойдет от перрона за оцепление. Причем люди помогали друг другу, не отталкивали никого локтями.
Недалеко от границы с Польшей Витя попал внутрь вагона. Кругом — одни военные.
— Пересечь границу можно было только по документам. У меня их, конечно же, не было. Все это знали. И, когда в вагон зашел патруль, бойцы засунули меня под нижнюю полку. Когда патруль подошел к нашему купе, ребята встали, вроде как для приветствия пограничников, и сапогами закрыли меня. Так, стоя, они по очереди предъявляли свои проездные документы. С помощью этой маленькой военной хитрости мне и удалось пересечь государственную границу.
Свое путешествие по Польше Виктор Анатольевич помнит смутно. Вспомнил только понтонную переправу через Одер.
— Переправились мы через Одер с польской стороны на немецкую. Наконец я в Германии! Здесь наши с моим провожатым пути разошлись. Мне надо пробираться в сторону Чехословакии — именно туда переместился 4-й Украинский фронт, где воевал мой отец.
Уехал сержант на попутке, а Витя остался стоять рядом с девушкой-регулировщицей. Маленький мальчишка вызывал у проезжавших массу вопросов — кто, откуда, куда едешь. И вдруг рядом остановилась легковая машина. Пассажир окликнул регулировщицу и строго спросил, что за малец. Та ответила, что парень ищет отца, который где-то на 4-м Украинском.
По иронии судьбы, в машине ехал начальник штаба 4-го Украинского фронта генерал Епишев. Он забрал мальчишку. Как доехали до Чехословакии, Виктор не помнит: всю дорогу проспал.
Прибыли в городок Моравская Острава. Витю привели в кабинет генерала. Комната огромная, мальчик примостился в дальнем уголке. Епишев вызвал помощника и приказал тому найти капитана Дудко.
Через некоторое время открылась дверь.
— Товарищ генерал, по вашему приказанию капитан Дудко прибыл, — отрапортовал он.
— Капитан, вы никого не узнаете в этой комнате? — спросил генерал.
— Нет, — оглядываясь, ответил он.
Сын и отец не виделись с конца 41-го, и, конечно, парень заметно подрос. Да и разве мог Дудко-старший предположить, что появится его сын в далекой Чехословакии?
Уже потом, когда страсти улеглись, он рассказывал, что порядком перетрухнул, когда его генерал к себе вызвал — такого не было никогда. Вызов бойца к высокому начальству переполошил и все его вышестоящее начальство.
— Это, — указывая на Витю, сказал генерал, — ваш сын.
Только после этого бросился мальчик к отцу на шею. Больше Анатолий Евстафьевич с сыном не расставались.
Дальше Моравской Остравы штаб 58-й армии не продвигался. Вите сшили военную гимнастерку и брюки. И стал он похож на солдата, только погон у него не было.
Однажды офицеры штаба (и Витя с ними — куда ж теперь без него!) решили сфотографироваться на память. Спустя много лет эта фотография из альбома отца перешла к Виктору. Он хранит ее бережно, а когда в очередной раз рассматривает альбом, словно переживает заново события тех лет.
Когда кончилась война, генерал Епишев вызвал обоих Дудко к себе и сказал, что составляются списки для награждения всех участников медалью “За Победу над Германией”. И предложил включить в почетный список и мальчишку. Но отец ответил, что в боях его сын не участвовал, сыном полка не был, а всего лишь сбежал из дома на фронт к папе, все время был рядом с ним, так что награды не заслужил.
— Не стоит так не стоит, — генерал настаивать на своем не стал.
Уже будучи взрослым, в дни Победы, Виктор Дудко не единожды ездил сам, а позднее с детьми, в столичный парк имени Горького, где обычно собираются ветераны. Часами стоял, держа ту самую фотографию в руках, разыскивая “однополчан”. Но, к сожалению, ни разу никого не встретил...
