— Я не собираюсь раскрывать вам своих тайн. Я не хочу повторять тех ошибок, что совершал всю свою жизнь. Я просрал кучу своего времени и заплатил за это.
Именно так говорит Микки Рурк о своем исчезновении из большого кино. Он вернулся сначала в эпизодической роли в “Однажды в Америке” Роберта Родригеса, а сейчас — в главной в “Городе грехов” все того же Родригеса. Фильм будет показан под занавес конкурсной каннской программы. Фестиваль уже открылся, но Рурк вряд ли станет общаться с журналистами: в нем все еще остался страх перед вопросами о его прежней жизни.
Так что это интервью, данное Рурком “МК” после лос-анджелесской премьеры “Города грехов”, — настоящий эксклюзив.
— Как бы вы описали “Город грехов”?
— Фильм-нуар. Комиксы вдруг ожили, стали реальностью, и персонажи задвигались по-настоящему. Я не думаю, что кто-то на самом деле думал, будто это возможно. Но то, что Фрэнк Миллер, автор комикса, все время присутствовал на съемочной площадке, очень помогло Родригесу. Он ни на шаг не отдалился от замысла автора и сделал все именно так, как нарисовал Миллер.
— Вы себя отождествляете со своим персонажем Марвом?
— Конечно.
— В чем конкретно?
— Думаю, мы оба уродливы. А также в том, что, если Марв задумал что-то, он добьется цели всеми доступными средствами. И никогда не станет думать о последствиях. Было время, когда я действовал точно так же.
— Все же такой персонаж, как Марв, кажется непривлекательным...
— Вы действительно так думаете? Если честно, я удивлен, потому что многие женщины говорили мне, что находят Марва чрезвычайно привлекательным.
— Вас удивила кухня производства этого фильма?
— В некотором смысле. Но у Роберта была очень хорошая команда гримеров, они работали с ним практически на всех фильмах. Мы пробовали разный грим, переделывали то нос, то подбородок, то лоб. А потом все сломали — прямо на съемочной площадке — и это был последний вариант, тот, что вы увидели в фильме. Сам процесс описывали так: “Мы хотим, чтобы ты остался Микки, но мы хотим, чтобы ты был Марвом. Или мы хотим, чтобы ты был и тем и другим?”
— И сколько времени у вас занимал грим?
— Ну, примерно час — час пятнадцать. В зависимости от того, сидел я спокойно или вертелся. И это была самая тяжелая часть съемок.
— Джейми Кинг, которая была вашей партнершей по фильму, говорила, что и вне площадки называла вас Марвом...
— Не помню, чтобы я общался с ней вне площадки.
— Весь фильм снимался на фоне зеленого экрана — вы за или против такого метода работы?
— Ничего не могу сказать об этом. Все зависит от режиссера. Родригес на площадке создал такую атмосферу, что всем было очень комфортно, и в конце концов зеленый экран не казался чем-то чужеродным. Скажем так, для него не существовало отдельно актеров, отдельно фона. Он представил — и очень точно, — как все будет выглядеть после, и просто поместил актеров внутрь своего воображения.
— Вам было приятно, что на самом деле вам не пришлось бить партнеров по площадке?
— Я бы, конечно, предпочел, чтобы на площадке присутствовал мой партнер — так привычнее. Но, знаете, Элайджа Вуд, с которым у меня были общие сцены, был вставлен в фильм позже, он не играл со мной. А когда мы с ним встретились на какой-то вечеринке, он сказал: “О, привет! Было очень приятно с тобой поработать!” Хотя на самом деле мы друг друга раньше в глаза не видели. Так что комфорт или его отсутствие зависит только от тебя.
— Я спрашивал Клайва Оуэна, каково ему было в окружении прекрасных женщин...
— О, хотел бы я, чтобы у меня была его роль...
— А у вас не было отвлекающих моментов на площадке?
— Марва не окружают женщины. Он без конца смолит сигареты и пьет. Так что меня ничто не отвлекало.
— Вам было интересно снова работать с Родригесом?
— Всегда хорошо работать с режиссером, с которым ты уже подружился, понял его. На самом деле таких людей не так много, и каждый раз, встречая интересного режиссера, думаешь: “Черт, как же мне хочется поработать с ним еще!” С Родригесом очень легко на площадке, он точно знает, какого результата хочет достичь, и всегда хорошо подготовлен к съемкам. У меня не было ни малейшего желания управлять им, говорить, что лучше, а что хуже. Это настоящее доверие. Родригес — очень необычный режиссер и человек, он диковинная птица. Каждый день он приходит на площадку с радостью, и при этом он, словно ребенок, играючи все делает. С ним очень легко, он не заносчив, не агрессивен. Он — совсем не то что Оливер Стоун. Скорее он похож на шутника-Стоуна, если вы понимаете, о чем я говорю. Хотя, думаю, встреться я с Робертом и Оливером вместе, мне было бы скучно.
— Вы известны своим жестким суждением о многих вещах и тем, что часто говорите то, что не следует...
— Кто, я? (Смеется.) Я не собираюсь раскрывать вам своих тайн. Я не хочу повторять тех ошибок, что совершал всю свою жизнь. Я просрал кучу своего времени и заплатил за это. Если бы я мог сказать себе, что все, что я совершил, — не моя вина, а стечение обстоятельств, я мог бы спокойно жить. Но правда в том, что я не смог совладать с гневом и что это я пытался свалить вину за свои поступки на других, и это я проваливался все глубже в огромную черную дыру. И я не собираюсь повторять своих ошибок.
— Как вам удалось измениться?
— Перемены всегда невыносимо трудны. Но иногда от того, изменишься ты или нет, зависит твоя жизнь. Да, менять мнение о себе и окружающем мире непросто, но могу сказать, что я выбрал именно этот путь.
— Как вы думаете, почему Родригес не сомневался, что вы — лучший исполнитель роли Марва?
— Я думаю, потому что мы с ним уже работали. Но в “Однажды в Америке” у меня была очень маленькая роль, и он пытался сделать ее побольше. А сейчас наконец нам представился случай сделать действительно что-то стоящее вместе.
— Как вы себя почувствовали, когда заглянули в зеркало и увидели там Марва?
— Будто я вернулся в прошлое. Я выглядел вполне дико, и, помню, когда я выходил из своего трейлера загримированным, люди на площадке просто замирали в столбняке. Они понимали, что часть меня уже стала Марвом. И я был достаточно диким для того, чтобы почувствовать себя Марвом — особенно вначале. Но ведь он стал таким из-за любви. Его полюбила девушка, а ее убили через сутки. Ему пришлось мстить за свою любовь, потому что он никогда не мог поверить, что его кто-нибудь может полюбить.
— Как вам удалось насилие повернуть в мирное русло?
— Это очень хороший вопрос, спасибо вам за него. Я думаю, это вообще главный вопрос всего фильма. Потому что есть фильмы насилия и есть фильмы, в которых насилие показано с юмором, иронично. Вот я иду по улице, толкаю прохожего и говорю ему: “Я тебя вообще не знаю, но я парень с яйцами!” Это же смешно! Это один из способов оживить комиксы. И насилие в этом фильме не выглядит таким серьезным, как в “Злых улицах” Скорсезе. Роберт, наверное, самый далекий от агрессии человек. Я думаю, он вообще имеет весьма отдаленное представление о реальном мире, во всяком случае, по сравнению со мной. Поэтому его фильмы похожи на мультфильм, и я не знаю другого человека, который бы мог делать такое кино.
— Что будете делать дальше?
— Ждать выхода фильма “Домино” Тони Скотта, где я сыграл с чудесной девушкой Кейрой Найтли. Честно говоря, я не люблю актрис, но Кейра — великолепна, она победитель, мы прекрасно провели время на съемках.
Фрэнка Миллера называют одним из лучших представителей жанра криминального чтива в комиксах. Из литературных авторов Миллера сравнивают с Рэймондом Чандлером.
Появившись в Нью-Йорке с комиксами, главными героями которых были молчаливые мужчины в тренчкотах, одуряюще красивые женщины и супербыстрые автомобили, он легко завоевал себе репутацию специалиста в области нуара. Его приглашает к себе самое известное издательство комиксов Мarvel, и ему приходится работать над “Человеком-пауком”, а своему воскрешению Сорвиголова (в голливудской экранизации его роль исполнил Бен Аффлек) обязан именно Миллеру.
Нью-Йорк, Лос-Анджелес и собственная фантазия помогли Миллеру создать черно-белый сборник комиксов “Город грехов” в 1991 году. Одноименный фильм Роберта Родригеса, который выйдет в российский прокат 26 мая, принес Миллеру всемирную славу. В комиксах “Город грехов” Миллер вернулся во времена своей юности, к любимому жанру бульварщины. В мрачных пейзажах живут агрессивные герои, продажные копы, последователи дьявола — словом, люди, которые в экстремальных условиях проявляют себя с лучшей стороны и действуют по велению своего сердца.
Миллера хвалят и за умение писать диалоги — ритмичные, емкие, короткие — и сравнивают это его мастерство с мастерством Дэшила Хаммета, другого мастера жанра нуар в литературе.
Все это и сблизило двух закадычных приятелей Роберта Родригеса и Квентина Тарантино (который за номинальную сумму $1 стал сорежиссером фильма. Кстати, столько же заплатил Тарантино Родригесу за работу над саундтреком ко второй части “Убить Билла”) с Фрэнком Миллером.
Весь фильм Родригес снимал на фоне зеленого экрана, вырезав потом актеров и вставив их в нарисованные черно-белые трущобы Миллера. Так Родригесу, Миллеру и Тарантино удалось невероятное — перенести культовые комиксы на большой экран дословно.
В центре “Города грехов” — три истории. Первая — уродливого уличного бойца Марва, который всегда играет по собственным правилам. Когда он находит девушку, которая его полюбила, мертвой в собственной постели, он звереет окончательно и отправляется мстить всему живому. Вы никогда не узнаете Микки Рурка в роли Марва. Родригес сделал из него гиганта, хотя рост у звезды “9 1/2 недель” относительно небольшой — 1,80.
Вторая — история Дуайта, частного сыщика, за которым тянется шлейф прошлых прегрешений. Он защищает своих друзей. В этой роли снялся Клайв Оуэн, лауреат “Золотого глобуса” за роль в мелодраме “Близость”.
И третья — о последнем честном копе города грехов, Джоне Хартигане. Вопреки всем правилам, он защищает 11-летнюю девочку от сына-садиста губернатора города грехов. И здесь вы легко узнаете Брюса Уиллиса. Он вновь вернулся к своей лучшей форме — не в пример последнему фильму “Заложник”.
