— Фамилия, имя, отчество?
— Кулаев Нурпаши Абург Кашевич.
— Год рождения?
— 1980.
— Место рождения?
— Село Энгеной Ножай-Юртовского района Чечено-Ингушской АССР.
— Семейное положение?
— Женат, двое детей.
Кулаев отвечал еле слышно, себе под нос. В клетке заранее был установлен микрофон.
— Подойди ближе к микрофону, ничего не слышно! — крикнул Кулаеву кто-то из потерпевших.
Представитель гособвинения Мария Семисинова вдруг спросила подсудимого:
— У вас есть ребенок? Мальчик или девочка?
— Да, — ответил Кулаев.
— Что “да”? Мальчик или девочка?
— И мальчик, и девочка, — сказал он.
— И какого возраста?
— Пацану два, девчонке год, — ответил Кулаев.
В тюрьме единственный захваченный в Беслане террорист Кулаев оброс, однако был чисто выбрит и опрятно одет. На ногах новые кроссовки “Рибок” без шнурков.
Вчера суд над ним начался во Владикавказе.
На суд по делу Нурпаши Кулаева вызвали 40 потерпевших из Беслана. Явилось 50, из них по повесткам только 16. Остальные пришли без вызова, просто потому, что сами считают себя потерпевшими, да таковыми и являются. Потерпевших без повесток судебные исполнители в зал не пускали. Вместо документов люди протягивали приставам в лицо фотографии своих погибших детей. Приставы были неприступны.
Больше всех возмущалась жительница Владикавказа Зина Кокиева: “Пустите меня в зал! — кричала она истерично. — Я осетинка! Процесс открытый!” — “У вас кто-нибудь погиб в Беслане?” — спросил ее пристав. “Нет, у меня никто не погиб, слава Богу”, — ответила Зина. “Значит, вы не потерпевшая. Отойдите отсюда”. — “А ты, сволочь, хочешь, чтобы я была потерпевшая”, — сказала Зина. После этого ее в зал пустили, но вскоре вывели — слишком шумела.
Судебное заседание задержалось на 45 минут. Долго не приводили подсудимого. Телеоператоры нервничали, у них садились аккумуляторы, а выключить камеры они не могли: Кулаева могли привести в любую секунду. Наконец Кулаева привели. От вспышек фотокамер Кулаева повернули спиной к залу и сняли с него наручники. Он сразу начал нервно ходить по клетке взад-вперед с заложенными за спину руками. В зал зашел Тамерлан Агузаров, верховный судья Северной Осетии (он председательствует на этом процессе). “Встать, суд идет!” — скомандовал секретарь. Кулаев остановился и замер. Встали все — и потерпевшие, и адвокаты, и просто оказавшиеся в зале зрители. Даже несколько фотографов, сидевших на полу, попытались подняться. “Сидеть, коллеги. Не загораживайте клетку”, — сказали им почти в один голос стоявшие телеоператоры. Фотосессия длилась минут пять. Затем судья объявил о начале слушания дела по обвинению Нурпаши Кулаева по восьми статьям Уголовного кодекса. Кулаева обвиняют в терроризме, бандитизме, захвате заложников, покушении на жизнь сотрудника правоохранительных органов, хранении оружия и убийствах.
Первым делом допросили самого подсудимого.
Напротив стола обвинителей сидел адвокат Кулаева Альберт Плиев. Элегантный парень лет 27, в черном пиджаке. Кажется, он страдал больше подсудимого: редко поднимал глаза и нервно поглаживал свою прическу.
Это ж какой надо быть сволочью, чтоб защищать такого мерзавца, — вот обобщенное мнение жителей Владикавказа, собравшихся возле здания суда в этот день. Доводы о том, что адвокат по закону полагается даже распоследнему негодяю, их не убеждают.
Гособвинитель, заместитель генерального прокурора Николай Шепель, начал зачитывать обвинительное заключение. В нем говорилось о том, что Кулаев входил в банду из 32 человек, далее следовало 18 фамилий. Еще 14, по словам обвинителя, до сих пор не установлены. Потом прокурор изложил общеизвестные события 1—3 сентября прошлого года в Беслане о том, что Кулаев с сообщниками захватили школу, заминировали здание, требовали вывода войск из Чечни, расстреляли 17 человек для устрашения заложников, а также расстреляли тех, кто, по их мнению, мог оказать им сопротивление. 3 сентября террористы были уничтожены в результате спецмероприятий, сказал обвинитель. В результате теракта погибли 330 человек, из них 317 детей. И тут Шепель назвал всех погибших поименно. Особенно жутко было выслушивать одинаковые фамилии: Аликов, Аликова, Аликов — и так пять раз, Тотиев — 6 раз, Урманов — 8 раз. Список погибших прокурор зачитывал минут десять. Адвокат Плиев сидел с опущенной головой. Подсудимый Кулаев был абсолютно спокоен и неподвижен. Стоило ему чуть-чуть повести бровью, и десятки фотовспышек освещали его лицо. После того как список погибших был оглашен, судья предоставил слово другому обвинителю — Марии Семисиновой. И тут всех журналистов удалили из зала. На улице на момент подписания номера стояло человек тридцать, в основном женщин в траурных одеждах: в черных платьях и черных косынках, с портретами погибших детей. На момент подписания номера судебное заседание еще не закончилось. Гособвинитель до сих пор зачитывает обвинительное заключение. Точнее, ту его часть, где содержится обвинение именно Кулаева по каждому пункту из состава преступления. Это 152 машинописные страницы. Вполне возможно, что сегодня прочитать не успеют. Дата следующего заседания на момент подписания номера неизвестна.
КТО УСТРОИЛ ТЕРАКТ В БЕСЛАНЕ (версия следствия):
“Шамиль Басаев, Аслан Масхадов, М.Хашиев и подданный королевства Саудовская Аравия Тауфик аль-Джадани, именуемый абу-Дзейб, — главари многочисленных устойчивых групп — в июле-августе 2004 года разработали план осуществления крупномасштабного акта терроризма на территории Северной Осетии”.
“Координация и непосредственное руководство их действиями было возложено на Хучбарова Руслана по прозвищу Расул, имеющего позывной “Полковник”, жителя Ингушетии”.
