Андрей лежит на больничной койке, совершенно беспомощный, бледный, растерянный. На губах полуулыбка. Конечно, почему не улыбаться — жизнь представляется ему только с хорошей стороны: рядом родители, заботливые врачи. Дом, свою вымирающую деревеньку в Саратовской области он вспоминает часто — пацанов, с которыми вместе гонял мяч, школьных друзей...
Только почему сейчас он в больнице, Андрей Косырев не знает. А узнает — не поверит.
Он не помнит, как в ноябре прошлого года его забрали в армию. “В РВСН, говорите, служу? Быть не может!” — пожимает плечами парень. Не помнит, как прослужил всего три месяца и как бил его младший сержант...
Андрей недавно вышел из комы…
Полтора месяца молодой и еще недавно абсолютно здоровый парень был просто растением. Медики не делали никаких прогнозов — мог выжить, но остаться в коме на долгие годы. К счастью, надлежащее лечение и уход сделали свое дело — Андрей очнулся.
И теперь его ждет допрос по полной программе: кто, когда, за что? “Ну так ведь он ничего не помнит, — твердит его мама. — И если память к нему не вернется, виновных так и не найдут. Мы даже министру обороны Иванову несколько заказных писем послали — ни одно уведомление о получении обратно не вернулось. Так и спишут вину на нашего сына...”
Медики пояснили родственникам Андрея, что кома — следствие врачебной ошибки: помощь в госпитале Яснинского гарнизона (по месту службы, Оренбургская обл. — Авт.) ему была оказана несвоевременно и неквалифицированно, отчего и без того серьезное состояние усугубилось отеком головного мозга, острой дыхательной недостаточностью 3-й степени и т.д.
А еще у Андрея повреждена кора головного мозга и рваные раны на голове, но в бумагах из гарнизонного госпиталя, куда поначалу попал Косырев, об этом нет ни слова. Вот так, де-факто раны есть, де-юре — отсутствуют.
На самом деле все просто: часть, в которой служил рядовой Косырев, старательно замела следы избиения солдата — надавили на своих военврачей, те и не стали фиксировать в медицинской карте раны на голове. Чего ж позорить честь мундира? Ведь Ракетные войска стратегического назначения — элита армии.
Когда родители Андрея обратились в “МК”, он только-только вышел из комы. Главное — к нему вернулось сознание.
— Потихоньку пытается садиться, но слабость большая в конечностях — ослабли за 1,5 месяца мышцы. Отбитые части тела болят до сих пор, особенно уши, нога, голова, — рассказывает его мама Марина Васильевна. — Показываю Андрюше фотографии, он близких людей почти всех узнал, а вот подругу свою — нет. И очень переживает по этому поводу. Помнит все года до 2003-го, считает, что мы в деревне живем. А мы уж год как в город переехали. Армию не помнит. Мы его просили напрячься и вспомнить, кто его избивал. Ничего не вышло, но неожиданно он сказал, что его в нос сильно ударили. А когда ЛОР-врач посмотрел — действительно перегородка травмирована...
“Его так “скорая” везла”
Андрея Косырева призвали в армию в ноябре 2004 г. из города Балакова Саратовской области. Направили служить в РВСН, в в/ч №12466 под Оренбургом. Семья Андрея живет сверхскромно, поэтому родители не посылали ему даже бандеролей. Домой сын писал нечасто, никогда ни на что не жаловался. Впрочем, в последнем своем письме Андрей попросил-таки посылочку — чтобы отдать ее одному “деду”.
Видать, не помогла посылочка-то. 28 февраля 2005 г., всего через три месяца после призыва, Андрея Косырева до полусмерти избил младший сержант Ворсин. В удары сержант вложил всю свою дурь: у Косырева остались следы побоев на груди, синяки на левой голени, гематома, ссадины и — главное! — рваные раны на голове. Те самые, которые “не заметили” военврачи.
— 1 марта нам позвонил командир части Калашников, — рассказывает дедушка Андрея. — Сказал: “Ваш сын лежит в госпитале, под капельницей. Выпороть его надо — чего-то обкурился”.
“Обкурился” — хорошая идея. Грамотная. Под “обкурился” можно списать все что угодно, тем более рваные раны на голове — может, рядовой в беспамятстве стену лбом прошибал?
Бедные родители помчались в военный городок Ясный. Их три часа продержали там, прежде чем объявили, что Андрея уже переправили в Орск (это еще 200 км), в гражданскую больницу.
— В части мы столкнулись с полным непониманием наших родительских чувств, — в один голос утверждают отец и дедушка Андрея. — Замкомандира дивизии по воспитательной работе полковник Фарафонов вел себя просто грубо, выражался нецензурно, гнал нас домой, угрожал не только нам, но и телевизионщикам, которые вступились за нашего пострадавшего сына. Давил и на орских врачей, чтобы они не указывали следы побоев на голове и теле сына, а нам сказал, что голова у Андрея разбита потому, что... его так “скорая” везла! Вот такое отношение к нашей беде, к нашему сыну, а значит, и к другим солдатам.
После того как лицо впавшего в кому рядового показали по местному ТВ, яснинская гарнизонная прокуратура нашла сержанта, избившего бойца. О причине своего зверского поступка он сказал: “Мне не понравился неопрятный внешний вид рядового Косырева”.
Будем ждать
Вероятно, что не один сержант Ворсин виновен в этой трагедии. Один из уволившихся уже сослуживцев Андрея рассказал, что видел, как над Косыревым издевались несколько старослужащих. Они натягивали на парня противогаз, потом поджигали зубную щетку и этим заставляли дышать через шланг. Били.
Это было перед обедом, а после ужина в строю Андрей потерял сознание. Местные врачи сказали, что он чем-то отравился, и промывали парню желудок. Говорят, что после этого он слегка очухался и даже разделся сам, но уже через два часа впал в кому...
За месяц в бессознательном состоянии Андрей Косырев побывал в четырех больницах: гарнизонной яснинской, гражданской орской, военном госпитале Оренбурга, потом путем невероятных усилий парня удалось самолетом переправить в Подмосковье, в военный госпиталь РВСН. Здесь он и пришел в себя.
Пока родители Андрея переезжали вслед за сыном, им деньгами помогали родные и знакомые. Семья-то малообеспеченная: мать — продавец, отец — механизатор. Командование части, где произошло ЧП, никакой поддержки — ни моральной, ни материальной — не оказывает и не собирается. Оно и понятно, такой статьи расходов в части нет. Поэтому никому вообще нет дела, на что живут в Москве родители избитого рядового.
Уголовное дело по факту избиения Андрея военная прокуратура возбудила с большим опозданием. “МК” удалось связаться по телефону со следователем военной прокуратуры Яснинского гарнизона:
— Почему уголовное дело по поводу избиения рядового Косырева было возбуждено так поздно — 11 марта, хотя все случилось 28 февраля?
— Косырева госпитализировали с “вегетососудистой дистонией”, а по таким диагнозам военную прокуратуру не оповещают. Вот когда он там впал в кому — это уже тяжкий вред здоровью, наша юрисдикция — военврачи его направили в Орск и должны были сообщить нам. Но они почему-то не сообщили…
Видимо, велико влияние командования части.
— В орской больнице, — продолжает следователь, — Косыреву поставили диагноз “отравление неизвестным ядом”. 11 марта нам об этом сообщили из УВД Орска. По поводу отравления Андрея мы также ведем следствие. Допросили сотни человек, многие видели, как он курил стружку пластмассы. Это вещество могло накопиться в легких и вызвать обморок. Есть подозрение, что таким образом Косырев хотел покончить жизнь самоубийством из-за насилия, которому подвергался в части. Теперь его самого допросят.
— Он же не помнит, что служит в армии...
— Будем ждать...
“Дедовские” пытки
РВСН — войска высокотехнологичные, солдат там немного. Ведь это не стройбат, здесь имеют дело с ракетами и ядерными боеголовками. Интеллектуальная часть работы лежит на офицерах, солдаты занимаются только обеспечением. Принято думать, что РВСН — относительно спокойное и безопасное место службы, и если сын попал туда — считайте, вам повезло.
Трагедию Андрея Косырева можно было бы назвать исключением из правил, если бы спустя всего неделю в редакцию “МК” не обратилась мама другого солдата — Саши Васильева, который тоже служит в РВСН. Ее сын был зверски избит, и на этот раз не старослужащими, а офицерами.
…Саша позвонил домой 2 апреля этого года и тихо сказал: “Меня избили”. Родители кинулись к машине и к 12 ночи были уже в части под Калугой. Когда мать увидела сына, едва рассудка не лишилась...
— Ухо и вся левая половина головы синяя, глаз затекший, ссадины на лице, а на шее — следы от пальцев. Мальчика душили! Когда он стал нам весь этот ужас рассказывать, я заплакала. Вдруг он как-то поплыл, осел — сознание потерял. Мы очень испугались, посадили Сашу в машину и увезли в Москву, в больницу.
“МК” удалось ознакомиться с рапортом, который ефрейтор Васильев, служивший в в/ч №31760 старшим аккумуляторщиком, подал на имя военного прокурора. Из него следовало, что пьяные офицеры — два старлея (Волков и Рыженькин) — и прапорщик Раклов его избивали, душили руками и шнурком. Наверное, они считали, что делают благородное дело — выясняют, кто что ворует в подразделении для продажи. Парень твердил, что никто ничего не ворует и не продает, командиры-экзекуторы сказали, что в доказательство своей правды боец “должен обоссаться в штаны”, тогда его отпустят.
По окончании пытки у изувеченного Саши сильно кружилась голова, его всю ночь тошнило. Утром парень обратился к командиру части майору Кутавому, но тот в помощи солдату отказал: вместо медсанчасти направил его в ту самую аккумуляторную, где его пытали офицеры.
Корреспондент “МК” дважды беседовал с Сашиной мамой. А когда материал был подготовлен к печати, она неожиданно отказалась от публикации: военная прокуратура РВСН запретила ей рассказывать о происшествии кому бы то ни было. Мол, следствие идет, поэтому нужно молчать. А она боится навредить сыну.
Но ведь если такие факты не предавать огласке, если замалчивать имена командиров-изуверов, эти случаи будут множиться день ото дня — что, собственно, уже и происходит... Поэтому мы решили рассказать о происшествии, только изменили имя избитого солдата. Фамилии же остальных фигурантов дела и место действия — подлинные...
