Роджер Филд — универсальный человек. Он виртуозно играет рок-н-ролл и джаз, рисует, пишет музыку и снимает короткометражное кино. Однако всемирную известность англичанину Филду принесла его дружба с Арнольдом Шварценеггером, которого он в молодости учил английскому, а тот оплачивал занятия “по бартеру”, тренируя Филда в спортзале.
В интервью “МК” Роджер Филд рассказал о разудалой молодости всемирно известного Терминатора, а ныне губернатора штата Калифорния Арнольда ШВАРЦЕНЕГГЕРА.
— Мистер Филд, как говорится, начнем с начала: как вы познакомились с будущим Терминатором?
— В 1968 году я, окончив учебу в Америке, перебрался к родителям в Европу, в Мюнхен. Там начал посещать спортивный зал некоего Райнхарда Шмоляны. На столе Шмоляны валялся журнал с изображением человека, чьи фото я уже не раз видел в калифорнийской прессе. Это был Арнольд Шварценеггер — культурист с самой большой грудной клеткой и самыми большими руками в мире. Однако еще более известным в Калифорнии он был потому, что американцы не умели правильно произносить его австрийскую фамилию.
Внезапно хозяин спортклуба сказал мне: “Этот великан работает тренером на Шиллерштрассе и в скором времени собирается в Америку, но не знает английского. Если ты поможешь ему в овладении языком, то сможешь тренироваться у него бесплатно”. Райнхард по телефону договорился с Арнольдом о нашей встрече. Я тут же поймал такси и бросил водителю: “Шиллерштрассе, 36”. В этом доме на втором этаже находился спортивный зал, в котором Шварценеггер тогда работал инструктором по бодибилдингу.
Когда я впервые увидел Арнольда, на нем была красная клетчатая футболка и он улыбался во весь рот. Тогда, в молодые годы, его улыбка запоминалась огромным зазором между верхними передними зубами. Было видно, что он очень рад моему появлению. Все, что каким-то образом имело отношение к Америке и английскому языку, приводило его в безумный восторг. Мы быстро подружились. Я тренировался у него пять раз в неделю: попеременно качал верхнюю часть тела и мышцы ног. А после тренировок мы шли в ресторан, где за обедом практиковали английский.
— Арни тогда вообще не говорил по-английски?
— Практически нет. Знал только несколько фраз и выражений на уровне средней школы. Но оказался очень способным учеником. Правда, у него вызывал затруднение звук “th”. Он произносил его как “дэ”. И сейчас, когда слышу его речь по телевизору, я узнаю знакомые звуки, хотя его язык, конечно, сильно продвинулся. Не стоит забывать, что он занялся иностранным языком в 20 лет, что не каждому под силу. Во время первой встречи мы начали говорить по-немецки, но вскоре перешли на английский. Шварценеггер рассказал мне, как летал на встречу со своим идолом — культуристом Риджем Парком из ЮАР. Об этой поездке он старался говорить по-английски, хотя время от времени срывался на немецкий. Поведал мне, что 10 часов летел на самолете, встретился с этим парнем и провел время в его компании, слушая пластинки Фрэнка Синатры, любимого певца Парка. Когда Арни переходил на немецкий, я говорил ему: “А теперь повтори это все по-английски”. Он пытался, но не всегда мог подобрать нужные слова. Зато позже рассказал мне, как больше всего в жизни был напуган. Это произошло во время его службы в армии, когда товарищ взял Арни полетать на реактивном истребителе Starfighter...
— И как вы боролись с его немецким акцентом?
— Безуспешно... Его тогдашний акцент практически сохранился до сегодняшнего дня. Зато он заметно расширил свой словарный запас. А тогда за столом я брал в руки чашку и говорил ему: “This is a cup”. Брал ложку и говорил: “This is a spoon”. Мы с интересом разглядывали девушек-официанток и по-мужски обсуждали их прелести.
— Интересно, а как Арнольд знакомился с девушками?
— Знакомства, как правило, не клеились: его попытки выглядели весьма неуклюжими. Помню, как однажды мы сидели в кафе мюнхенского отеля “Дипломат”, а рядом отдыхали две девчонки. И я, и Арни были одеты в светлые футболки на лямках. И, чтобы познакомиться с ними, Арни не совсем по-товарищески подставил меня. Он обратился к девушкам, указывая в мою сторону: “Посмотрите на его бицепсы”. Я, конечно, тоже был накачан, но в сравнении с ним смотрелся птенчиком. Таким образом Арни пытался “круто зарисоваться” на моем фоне. Но я отомстил ему, сказав девчонкам: “Это — призрак “Мистера Вселенная”. А они его тут же осадили: “Он не похож на “Мистера Вселенная”. И вообще я заметил, что большинству девушек не нравятся перекачанные мышцы.
— А была ли тогда у Арни постоянная девушка?
— Я лишь однажды видел его в женском сопровождении. Арни, спускаясь по лестнице из спортзала на Шиллерштрассе, о чем-то энергично переговаривался с девицей примерно такого же роста, как он сам. На личную жизнь у него тогда не хватало времени. Он целый день тренировался до изнеможения, а ровно в 22.30 ложился спать. Арни был очень дисциплинированным и вел здоровый образ жизни.
— Может, ему не везло с женщинами из-за комплекса провинциала?
— Он говорил мне, что его отец — начальник полиции Граца. Но это было враньем. На самом деле его предок был шефом в поселке Вайтц. Мне кажется, он старался приукрасить свое происхождение, потому что с нами в зале занимался парень, чей отец был высокопоставленным чиновником в мюнхенской полиции. Видимо, глядя на него, Арни и решил приукрасить родословную. Кроме того, он не совсем умел вести себя в общественных местах. В ресторанах любил с размаха двинуть великанским кулаком по столу и гаркнуть: “Официант, счет!”, что ввергало меня в немалое смущение.
— А как тренировался Шварценеггер?
— По три часа в день, начиная с самого утра. В спортзале проводил уйму времени, поскольку работал там. Во время обеда практиковался со мной в английском, а потом возвращался в зал, чтобы открыть его для послеобеденных занятий. Время от времени мы по вечерам гуляли по городу. Жил он тогда в однокомнатной квартире на Кристофштрассе, 1, как раз напротив здания Баварского правительства.
— От вас он научился азам английского, а чему вы научились у него в спортзале?
— Он меня учил тому, как правильно качать бицепсы. Нужно взять в руки сорокакилограммовый “блин”, согнуть руки в локтях, а затем встать и резко их вытягивать. Следовало сделать как минимум 10 таких рывков. Это упражнение для увеличения, точнее, удлинения мышц, и оно весьма болезненно. Остальные упражнения были вполне обычными. Лично мне нравилось качать пресс, сидя на лавочке.
— Арни, говорят, любил пошутить на тренировке...
— Однажды, когда я, сидя на табурете, тягал “блин” в сорок кило, он подошел ко мне и одной рукой поднял меня вместе со стулом. В другой раз он с одним парнем мерился силой на руках, долго никто не мог победить, и тогда Арни сказал: “Я сейчас тебя уложу”. — “Как?” — спросил его оппонент. Арни схватил соперника свободной рукой за ноздрю и моментально уложил, а потом долго и громко хохотал. А еще он любил выбросить канат на улицу и в буквальном смысле слова спуститься на голову опешившим прохожим.
— Пожалуй, самый щекотливый вопрос: принимал ли Шварценеггер анаболики?
— Я помню только, как, приняв одну таблетку, он отправлялся в душ. Много “колес” он не глотал, ограничивался одной пилюлей. После этого на его лице появлялось выражение полного удовлетворения. Но я его не виню: в те времена анаболики принимали все. Без них было невозможно стать хорошим культуристом. Арни говорил мне, что ему их прописал врач.
— Еще говорят, что в молодости Арнольд носился на машине как сумасшедший…
— Это правда. Одну из поездок с ним я не забуду никогда. У него был автомобиль “Опель-Рекорд” 1958 года выпуска. Он слегка напоминал “Шевроле” и стал первой попыткой “Опеля” выпустить машину американского образца. Тогда мюнхенская подземка только строилась, и на тренировки мне приходилось ездить с ним. Его бицепс постоянно торчал из открытого окна, и он дико орал на окружающих, прохожих и других водителей. И вот в один прекрасный день мы отправились с ним в центр на Леопольдштрассе. Он разогнал автомобиль, а затем развернул его на 180 градусов практически перед машиной, несшейся по встречной полосе. На следующем светофоре я пересел на заднее сиденье и никогда больше на садился возле него. Каждый раз, когда он жал на акселератор, меня вдавливало в сиденье, как космонавта во время старта.
— Наверное, уже тогда он готовил себя к роли Терминатора?..
— Не думаю. Он был очень симпатичным, очаровательным и веселым парнем, с открытой и широкой улыбкой. Тогда в нем вообще ничего не было от Терминатора. Он вел разговоры о культуризме, о кино и об Америке. Ему было тогда 20, он хотел стать актером и вообще не интересовался политикой.
— А что такого привлекательного он находил в Америке?
— Ему очень нравилось американское кино, он просто с ума сходил от звезды вестернов Джона Уэйна. Провинциальный Арни был очень амбициозным и хотел стать большой звездой. Тогда в Европе фанатеть от Америки было модно. В Мюнхен Арни перебрался, потому что это был ближайший по-настоящему большой и космополитичный город. Он постоянно твердил мне: “Я стану великим актером”.
— Вы видели когда-нибудь Арнольда сильно разозленным?
— Я тогда ехал с ним в машине на заднем сиденье. Во время езды я старался не разговаривать с ним, но, когда мы остановились на светофоре, решил подшутить. Сказал ему: “Тебя действительно зовут Schwarz — Negger?” При этом я умышленно разделил слова так, чтобы первое слово звучало как “schwarz” (черный), а второе “negger” — ну как “негр”, вы понимаете... Тут Арни сильно напрягся и лишь процедил сквозь зубы: “Моя фамилия SchwarzenEgger — это австрийская фамилия” (egger значит “пахарь”. — А.П.). Больше мы данную тему не затрагивали.
— Как и почему вы перестали общаться?
— Арни сам перестал общаться со мной. Я тогда уже был помолвлен со своей будущей женой, а в нашем зале крутились две поклонницы, эдакие “группиз” на почве бодибилдинга. Одна из них была настоящим страшилищем. И вот однажды Арни сказал: “Давай познакомимся с ними поближе”. А я ему отвечаю: “Не могу, у меня есть девушка!” Он так обиделся, что перестал со мной разговаривать, а вскоре уехал за океан.
— Мистер Филд, о вас так много пишут в прессе. А что вы сами сделали такого выдающегося?
— К этому косвенным образом причастен Шварценеггер. Он часто шутил, что станет суперстар, а я так и останусь никем, нулем. Все это и осталось бы на уровне шуточек, если бы не его патологическое стремление к славе. Тогда я сказал: “Ты прав по-своему, а я буду прав со своей стороны: я стану простым человеком в мире, о котором больше всего напишет пресса. А ты будешь обо мне читать. И сделаю это за счет твоей славы”.
Так и вышло. Первые публикации обо мне появились в 1980 году, когда я выиграл премию американских промышленных дизайнеров Designer Choice за разработку своей раскладной гитары Foldex. Тогда обо мне написали практически все специализированные журналы. Но публикации в общедоступной прессе начались в 1991 году. Тогда обо мне и моей раскладной гитаре написала местная газета Badische Tagblatt. После этого мой портрет появился в Sueddeutsche Zeitung. Тогда во мне и взыграл азарт “пропиариться” и дальше, чтобы выиграть спор с Арни. Сейчас в моем архиве публикации из примерно 800 издательских домов, в том числе в журналах “Пентхаус” и “Плейбой”. Обо мне писали даже в Китае и Тринидаде!..
P.S. “МК” добавляет к 800 публикациям Роджера Филда еще одну и желает ему поскорее попасть в Книгу рекордов Гиннесса. Ждать осталось не слишком долго: его пообещали внести туда после 1000-й.
