Сильнее грома в начале мая поразила меня новость, что Юрий Лужков решил больше в выборах не участвовать. По новому закону его могли бы избрать еще на один срок, как это случилось в Казани. Почему бы и нет? Президент, предлагающий отныне кандидатуры глав субъектов Федерации для голосования, хорошо относится к нашему отцу города. Путин говорил, что Москве на Юриев везет начиная с Долгорукого. За плечами нынешнего Юрия плотной стеной стоит три четверти избирателей, отдавших ему свои голоса. Никто из них не вышел на Тверскую улицу, как это случилось на Невском проспекте, что наблюдалось и во многих городах, где народ бунтовал против отмены льгот. В труднейшей социально-экономической ситуации команда московских хозяйственников нашла выход из тупика, куда ее загоняли.
Дела в городе идут. На мой взгляд, хорошо. Сносится наследие Хрущева, строится пять миллионов квадратов в год, как в лучшие времена советской власти, но иного качества. Вслед за тоннелем в Лефортове германский щит роет циклопический проход для линии метро и проспекта от центра до МКАД. За полтора года появилась Фундаментальная библиотека Московского университета, за год воссоздан сгоревший Манеж. По субботам мэр колесит с командой по стройкам, до начала объезда поиграв в футбол. Выглядит отлично, сбросив, соблюдая американскую диету, без малого пуд веса.
Что побудило вдруг за два с половиной года до очередных выборов выступить с таким заявлением? Кто придет на смену? Отвечая на последний вопрос, как писали газеты, Лужков пообещал, что преемником станет некий молодой питомец Московского университета. От этой перспективы у меня, честно сказать, потемнело в глазах...
Я хорошо помню прежних московских градоначальников начиная с Бобровникова, при нем появились Черемушки. Брал у него интервью. Этого председателя исполкома сменил недолго руливший Москвой Дыгай, позволивший Никитину поднять самую высокую в мире Останкинскую башню. Бывшего слесаря Промыслова выдвинул Хрущев, и тот по его заветам двадцать два года заполнял просторы типовыми панельными домами, изуродовавшими Москву. Подарил он мне свою, написанную аппаратом книгу “Свершения и планы”. Бывший директор автозавода Сайкин не успел проявить себя, как демократы-депутаты отправили его в отставку. Попов занимался политикой. А дипломированный химик Лужков вдруг оказался прирожденным прорабом, спас от развала градостроительный комплекс и не устает удивлять “большими проектами”, вызывая аллергию у концептуалистов. Храм Христа. Поклонная гора. “Охотный Ряд”. Хрущобы. Лужники. Гостиный двор. Кольца. “Москва-Сити”. “Новая опера” и Дом музыки. Небоскребы. “Москва” и “Россия”. Памятники от Петра до Александра II…
Монумент царю-освободителю томится в ожидании торжественного открытия месяц. Почему? Выскажу свои соображения ниже. Я его видел готовым в конце апреля. На фоне полуразрушенной ротонды, символизирующей трагическую смерть императора, убитого террористами, высится фигура Александра II, давшего волю миллионам крепостных. На постаменте, как на скрижалях, помянуты важнейшие его реформы. И не забыто про то, что воздвигнут монумент правительством города и московскими предпринимателями.
Кто они, эти меценаты? Идея воздать должное убитому царю принадлежит “Союзу правых сил”. Эта оппозиция выступила с инициативой за год до выборов в Государственную думу, где потерпела сокрушительное поражение. Александра II реформаторы считают своим по духу. Так государственники чтят убитого террористами премьера России Столыпина.
Десять лет назад Лужков отдал предпочтение Петру, за что не услышал благодарности ни от правых, ни от левых. В те дни он неустанно летал в Севастополь, строил там дома брошенным на произвол судьбы военным морякам Черноморского флота, чья история началась в Москве решением: российскому флоту быть. Молодые и горячие левые пытались взорвать Петра. А правившие страной реформаторы затеяли кампанию в СМИ, требуя снести то, что не успел никто увидеть в законченном виде на стрелке. На экране главного канала Петра представили в карикатурном виде, приставив к туловищу Колумба голову царя. Наш бывший президент публично заявил в Кремле, что никакого отношения к затее не имеет. А между тем Петра, прежде чем его отлили в бронзе, видел и одобрил в мастерской художника. Под давлением правых сил он сдал и монумент, и мэра Москвы, недавнего союзника на выборах, которые без его поддержки непременно проиграли бы. Шумно выступали не столько против Петра, сколько против Лужкова всем известные фигуры.
Та давняя история достойна учебника политологии. Стометровой фигурой Петра Москва хотела напомнить России о великом прошлом, вдохновить попавших в беду соотечественников. Но поддержки у президента и его администрации город не нашел. Никто из первых лиц в Кремле и Белом доме не явился на торжественное открытие, когда на Москве-реке состоялся парад кораблей, забили струи фонтанов в знак того, что памятник в честь 300-летия Российского флота открыт. Словно то был не монумент великому реформатору России, а очередная установка скульптуры в соседнем парке.
Казалось бы, сейчас, когда утратившие власть правые задумали установить Александра II, Лужков мог бы им припомнить прошлые обиды. Для этого у него были все основания. Кто олицетворяет правые силы? Идею монумента, насколько я помню, первым озвучил Борис Немцов. И отец рыночных реформ Егор Гайдар, не нуждающийся в представлении. Что слышал от них мэр Москвы, не пожелавший идти проложенным ими курсом?
Намеревавшийся составить на выборах конкуренцию мэру Москвы Егор Гайдар внушал публично: “Лужков абсолютно не умеет расходовать деньги”. И развивал эту мысль так: “Мы, москвичи, должны понимать, что квазиблагополучие Москвы и московского бюджета зиждется на недоразумении. В какой-то момент все кончится. Как будет Москва, не использовавшая этих денег для повышения своего городского хозяйства, внедрения ресурсоэкономных технологий, как она будет приспосабливаться к этой ситуации? Что произошло, когда подушка (нефтедолларов при Брежневе. — Л.К.) начала сдуваться, все помнят. Сегодня Москва в том же положении: у нее есть подушка легких нефтяных и газовых денег, которая начнет сдуваться в любой момент”.
Со дня, как озвучено это пророчество, прошло шесть лет. Все, однако, не кончилось. На своих подушках в Москве спят спокойно.
А вот что заявлял в те дни Борис Немцов: “Лужков — человек злопамятный. Может из-за какой-то ерунды мстить потом всю жизнь. Упертый. А главное, Лужков не терпит вокруг себя сильных людей. В его окружении есть люди заслуженные, но нет сильных и ярких. …Лужков убежден, что он все знает. И еще, на мой взгляд, сильно зависит от своей жены, хотя тщательно это скрывает… Лужков — самодостаточен, ему никто не нужен. Он знает, как плавить сталь, как рожать детей, как делать автомобили, как устанавливать скульптуры… Через пару лет из-за все ухудшающейся экономической ситуации Лужков будет вынужден обратиться к молодым реформаторам”. То есть к Немцову и его друзьям. И это пророчество не сбылось. Ситуация не ухудшилась без “ярких людей”. А скульптуры устанавливаются одна за другой. Всех не вспомнишь: Достоевскому, Сурикову, Чехову, Рахманинову, Есенину, Высоцкому, Никулину, де Голлю…
Как повел себя “злопамятный Лужков”, когда правые силы предложили установить памятник в Москве Александру II? Первый поддержал идею! Установить фигуру царя на бровке Боровицкого холма, где до 1918 года она возвышалась, не дала администрация Кремля. Очевидно, не пожелала увидеть триумф правой оппозиции у себя под окнами. На площади за стеной Кремля воспрепятствовала служба охраны. Она якобы помешала бы при чрезвычайной ситуации. Мэр Москвы и патриарх Алексий II дали Александру II достойное место пред храмом Христа. Там он и стоит, не удостоенный вниманием верховной власти.
Никто не увидел первых лиц государства и при недавнем открытии возрожденного Манежа. Все наблюдали, как он полыхал на глазах у миллионов. Главные наши телеканалы с нескрываемой радостью долго демонстрировали буйство огня рядом со стенами Кремля. Несчастье произошло сразу после выборов президента России. Что дало повод высказаться многим относительно судьбы мэра Москвы. “Страшное и странное зрелище являл собою пожар Манежа в электоральную ночь — огромное пламя на фоне Кремля. Вроде бы и урок Кремлю, а на самом деле катаклизм, возможно, венчающий карьеру мэра, — предрекал ярый поклонник “правых сил”. — Хорошо, если у него будет возможность провести старость на подмосковной, а не лондонской пасеке, где клевер не так пахнет и пчелы не по-нашему жужжат”.
Притом пророки не вспоминали, что пожара могло бы не случиться, если бы не затеянная незадолго до трагедии попытка отнять Центральный выставочный зал у Москвы. Не будь той затяжной возни — все вышло бы иначе. Проект реставрации давно был в руках строителей. Буквально на другой день после несчастья началось возрождение Манежа. Картина менялась на глазах у прохожих. Менялась картина и на фасаде Пашкова дома, старого здания государственной библиотеки России. Одна рекламная простыня на фасаде уступала место другой рекламной растяжке от цоколя до бельведера. Самое красивое здание города все еще в беде который год, а воссозданный Манеж в лучшем виде 18 апреля принимал гостей. Разве то был праздник одной Москвы? Вся Россия могла бы порадоваться, если бы вместо смертоубийств главные телеканалы показали бы всему народу праздник, состоявшийся в тот день в Манеже. Под его крышей пели и танцевали, играли марши военные оркестры, прошли в парадной форме солдаты, ввели под уздцы белую лошадь. То было событие явно не городского значения.
Все при открытии главного зала города напомнило мне церемонию открытия Петра, когда не дождались ни президента, ни главу его администрации, ни премьера. В Манеже верховную власть олицетворял руководитель Управления делами Президента. Недавно я прочитал в “Известиях” его заявление: “Все, что прилегает к Кремлю, — зона наших интересов. Это Александровский сад, Васильевский спуск, дом Пашкова и другие сооружения”. Так почему дом Пашкова, будучи в столь высоком статусе, так опущен, неприкаян, уродует центр, унижает каждого москвича! Ведь это здание — символ столицы, как стоящие напротив него башни Кремля. Пашков дом, подобно Манежу, обновился бы в кратчайшие сроки, будь он в “зоне интересов” города. В плачевном виде и “другие сооружения”, дома и дворы вблизи Кремля между Манежной улицей и Моховой, о чем я не раз писал.
После того как мэр Москвы и его команда осматривали готовые к открытию памятники Александру II, де Голлю, солдатам стран Содружества и другие новостройки, я включил программу “Вести—Москва”. Она дополняет новости телеканала “Россия”. Но ничего не увидел из того, что узнал. Может быть, не успели снять, дать в эфир? Нет, при той технике, которой обладает государственный канал, это не составляет труда. Просто мэр в кепке — персона, нежелательная для “России”.
В другую субботу за день, следуя за командой мэра, увидел экспериментальный район в Куркине. Оттуда попал в городок Боткинской больницы, где закончивают начатый в годы СССР клинико-диагностический центр, рассчитанный на 800 больных. Потом оказался между Большой и Малой Полянкой, где мэр и доктор Рошаль заложили капсулу в фундамент здания площадью 20 тысяч квадратных метров, равной двум Манежам. Это случилось там, где в бывших купеческих домах Замоскворечья ютилась детская больница, ставшая при поддержке города Научно-исследовательским институтом детской хирургии и травматологии. За больницами последовал рывок “отцов города” к котловану, где гигантский горнопроходческий щит роет тоннель и для метро, и для проспекта. Совместить обе трассы предложил, между прочим, как мне сказали инженеры, Лужков, который действительно знает, что и как нужно строить.
А что показали “Вести—Москва” в качестве “наиболее заметных событий дня”? Два заурядных пожара на складе и техническом центре. С пепелищ попал в подмосковное Тучково, где граждане бунтовали против повышения цен на услуги ЖКХ. Но при чем здесь Москва? Подобная подмена столицы на Подмосковье не в лучшем виде происходит каждый день. Стоит только заметить, что и в области строят по пять миллионов квадратных метров в год!
День за днем “Россия” творит искаженный образ Москвы вперемешку с Подмосковьем. Вместо обещанных наиболее заметных событий видим пожары, скандалы, обстрелы. Киллера типа Доренко пока нет, но и без него можно опутать информационной колючей проволокой Москву и ее начальников, представить их в кривом зеркале, в жалком виде.
Зачем это делается? Конечно, не для того, чтобы показать Москву как пример для подражания, а между тем эта давняя задача, которую безуспешно пытались решить при Ленине, Сталине, Хрущеве и Брежневе, не снимается и сегодня с повестки дня. Ее решает команда Лужкова. По этому поводу недавно я услышал слова, что Москва не оставляет шансов не поражать нас тем, что происходит в столице, что она показывает пример всей стране того, как надо развиваться в современных условиях. Кто это сказал? Президент России. Так почему государственный канал “Россия” поражает нас день за днем пожарами, скандалами, налетами, пустяками, курьезами?
“Когда обстреливают близкое мне окружение — этим мне причиняют самую большую боль. Мне больнее, когда атакуют не меня”, — признался мне Лужков в дни атаки на Петра. Борис Немцов начал первым обстреливать заодно с мэром его жену. Я заглянул в Интернет, где прорастают семена ненависти, переносимые оттуда в почву СМИ. Что только там не пишут, Интернет, как бумага, все стерпит.
Лужков, как мне кажется, не хочет терпеть до 2007 года ложь, травлю, нападки на жену. И поэтому решил охладить пыл атакующих задолго до выборов. Пообещал им уйти с дороги. Но я, как миллионы избирателей, не хотел бы видеть вместо него молодого питомца Московского университета, будучи сам давним выпускником этого славного учебного заведения. Не желаю, чтобы прервалась цепь поразительно “больших проектов Лужкова”. Кто без него восстановит Сухареву башню и Красные ворота, дворцы в Коломенском и Царицыне? Почему, когда есть силы играть до седьмого пота в теннис, гонять футбол полный тайм с дополнительным временем, — надо уходить с Тверского холма? Ведь от его расположения, как показали недавние события, зависит устойчивость соседнего Боровицкого холма, где красуется Кремль.
