“15 марта этого года совершил побег заключенный следственного изолятора Бутырской тюрьмы Александр Кравченко, 1964 года рождения. Особые приметы: сильно хромает на левую ногу...”
Эта ориентировка разослана по всем информационным агентствам. Правоохранительные органы призывают законопослушных граждан сообщать все, что им известно о местонахождении исчезнувшего заключенного.
Побег — плохой поступок. Это преступление, за которое добавляют срок.
Однако иногда получается так, что побег становится единственным выходом и беглеца трудно осуждать...
Предприниматель Александр Кравченко — он занимался охранным бизнесом — был арестован 27 июля прошлого года в своем офисе на Тверской вместе с тремя своими сотрудниками по обвинению в разбойном нападении в целях хищения чужого имущества, совершенном группой лиц по предварительному сговору. В материалах следствия говорится, что 19 июля потерпевший, адвокат по фамилии Савостьян, под обманным предлогом был вызван в офис Кравченко. В течение 5 часов соучастники преступления насильно удерживали Савостьяна в офисе, избивали, душили, нанесли несколько ударов нунчаками по голове, требуя отдать им все имеющиеся при себе вещи, ценности и документы. Правда, все эти действия не причинили вреда здоровью потерпевшего.
Опасаясь за свою жизнь, Савостьян был вынужден выполнить требования преступников. Их добычей стали водительское и адвокатское удостоверения потерпевшего, два мобильных телефона и 500 долларов. Адвоката отпустили, пообещав убить в том случае, если он обратится в милицию.
Несмотря на угрозы, в милицию Савостьян все же обратился, и через неделю преступная четверка была задержана. Впрочем, на другой день после ареста, а именно 28 июля, следователь выносит постановление об избрании для Кравченко меры пресечения в виде подписки о невыезде. И тот немедленно отправляется... в больницу, к своему лечащему врачу. Врач Князевич направляет его в ЦКБ, где утром 29 июля Кравченко госпитализируют для проведения экстренной операции. Но для того чтобы стало понятно, что это за операция, надо вернуться на год назад, в август 2003 года.
35 лет назад группа парашютистов-десантников совершила прыжок на пик Ленина на Памире с высоты более 8000 метров. Прыжок закончился трагически — из десяти парашютистов четверо разбились насмерть. После этого на долгие годы было прекращено десантирование в горы, сама возможность его подвергалась сомнению. Только в августе 2003 года была сделана новая попытка. Среди девятерых спортсменов, решившихся на беспрецедентный прыжок, был и бывший десантник, ветеран Афганистана Александр Кравченко.
— Саня пришел к нам в парашютный клуб, попросил научить его прыгать профессионально, — рассказывает руководитель того уникального проекта Дмитрий Киселев. — Он приезжал на аэродром каждые выходные, мы сдружились, и когда появилась возможность прыгнуть на пик Ленина, Саня сразу загорелся этой идеей…
Перед уникальным прыжком спортсмены целый месяц тренировались в Центре подготовки космонавтов, они использовали самые современные парашюты — трагедия 35-летней давности не должна была повториться.
…Ослепительно синее небо, сверкающие льдом горные вершины, восходящие потоки, треплющие щеки, как белье на ветру…
Пик Ленина был покорен. Вот только один из парашютистов подняться на ноги не смог. Александр Кравченко приземлился неудачно, раздробив кости таза и левого бедра.
— Мы с огромным трудом спустили его с вершины, привезли в больничку города Ош, — вспоминает Киселев. — Там оказалось, что давление у Саши 0 на 40 — я раньше и не знал, что такое бывает… Из Киргизии в Москву Кравченко перевезли на самолете “Ан-12” — том самом, с которого прыгали. Какую боль пришлось ему терпеть, знает, наверное, только он сам… С аэродрома им. Чкалова в Москве его доставили в реанимацию 71-й горбольницы.
Состояние Кравченко было тяжелейшим — кости бедра и таза превратились во множество осколков. 28 августа 2003 года врачи провели сложнейшую операцию, установив в его ноге металлическую пластину на 20 винтах для соединения обломков кости. Потом был полный букет осложнений — нагноение, воспаление и бесконечные мучительные боли… Пластина создавала множество проблем, но удалять ее можно было только в июле-августе 2004 года. До тех пор надо было терпеть.
— Ему очень тяжело было переносить собственную беспомощность, — вспоминает Альбина Кравченко, бывшая жена Александра. — Нужно знать деятельного, неугомонного Сашку, чтобы понять, каково ему было несколько месяцев лежать неподвижно на всех этих вытяжках, распорках. Для него ничего не могло быть хуже больничной койки!
Альбина ошиблась. Есть штука и похуже больницы. Это тюрьма. Но тогда никому из близких не могло даже присниться, что тюрьма может иметь к Александру Кравченко хоть какое-то отношение.
Пластину необходимо было удалить не позже августа 2004-го… Поэтому в конце июля, дав подписку о невыезде, Александр Кравченко первым делом отправился в больницу.
Как свидетельствуют врачи, состояние Александра в тот момент было крайне тяжелым — нога гноилась, начался остеомиелит — грозное осложнение, воспаление костного мозга, сопровождаемое разрушением кости. По утверждению врачей, малейшее промедление могло привести к ампутации бедра, и Кравченко начали готовить к экстренной операции.
Однако вечером того же дня в ЦКБ приехало несколько милицейских машин, в отделение ворвалась толпа вооруженных людей в масках. Наручники на Кравченко надели прямо на больничной койке. Под дулами автоматов его вывели из отделения и увезли в СИЗО. Назначенная на другой день операция так и не была проведена. Потому что следователь Нерсисян добился согласия прокуратуры изменить меру пресечения для Кравченко на содержание под арестом. Подписка о невыезде действовала всего два дня...
Чем были вызваны столь радикальные перемены? Дело в том, что еще один участник происходящих событий — некто Ипатов — написал заявление о том, что Кравченко представляет для него смертельную угрозу. Именно он решил судьбу Кравченко: вместо медицинской операции — операция по захвату...
На другой день после ареста, то есть 30 июля, Ипатов появляется снова. Как следует из материалов дела, в этот день Кравченко везут в Тверской ОВД для проведения следственных действий. При выходе из конвойной машины Кравченко, “будучи скованным наручниками, внезапно нанес Ипатову, стоявшему около входа в здание, не менее 4 ударов по голове...” После этого случая в деле Кравченко появилось еще одно обвинение — “нанесение побоев, причинивших физическую боль...” Интересно, куда в это время смотрел конвой из четырех человек?
Друзья и близкие Кравченко убеждены, что никакой вины за Александром нет вообще, что дело инициировано и сфабриковано по заказу того самого Ипатова.
— Ипатов был одним из многочисленных знакомых Саши, — говорит сестра Кравченко Ольга. — В свое время они помогали друг другу в бизнесе, их связывали общие дела. Прошлой весной Ипатов — тогда они еще были в хороших отношениях — попросил Сашку взять на работу Савостьяна, своего знакомого юриста из Санкт-Петербурга. Саша снял Савостьяну квартиру в Москве, дал служебную машину, мобильный телефон, назначил хороший оклад. Однако работал Савостьян плохо, начал строить с Ипатовым какие-то козни за Саниной спиной. 19 июля Сашка вызвал юриста в свой офис и сказал, что расторгает договор. Когда один из сотрудников фирмы услышал в кабинете шум, он заглянул туда. И увидел, что Савостьян выхватил из чехла на поясе нож и бросился на Кравченко. Сотрудникам удалось выбить нож из рук юриста, причем один из них поранил при этом ладонь. Кто-то хотел вызвать милицию, но присмиревший Савостьян взмолился: простите, погорячился! И Саша не стал никуда звонить... Ипатова он тоже не бил. Между прочим, конвоиры сами впустили того в машину, хотя не имели права этого делать.
— Все дело построено исключительно на показаниях потерпевших, без всяких доказательств с их стороны, — утверждает адвокат Людмила Зыбцева. — Никто не принимает во внимание, что Савостьян и Ипатов были ранее знакомы с Кравченко, что у Ипатова имелись основания, связанные с должностью Александра, “убрать” его с этой должности. Но следствие упрямо обходило этот вопрос...
— Мы с Сашкой срочную в Кабуле в одной роте служили, — рассказывает давний друг Кравченко Александр Стогов. — Знаете, в ВДВ тех санинструкторов, что ничего не соображают, зовут “таблетками”, а тех, кого уважают, — “пинцетами”. Так вот Саня самый главный “пинцет” у нас в полку был… После дембеля он пошел служить военным водолазом в спецназ ВМФ, на остров Русский. А уволился в начале 90-х, когда армия стала разваливаться и служба потеряла смысл, оставалось только бухать да ходить в наряды...
В спортивном мире Кравченко — человек известный. И не только благодаря прыжку на пик Ленина. Он участвовал в качестве подводного оператора в съемках программ “Последний герой–1”, “Проводник”, “Русский экстрим”… Три года назад создал в Московском университете физкультуры кафедру экстремальных видов спорта. Помимо студентов на этой кафедре он обучал рукопашному бою под водой бойцов групп “Альфа”, “Витязь”, СОБР…
Его друзья из спортивного мира не допускают мысли, что Кравченко мог пойти на преступление.
Александр Кравченко находился в Бутырке с гниющей ногой семь месяцев. Без всякой медицинской помощи — даже передать нужные лекарства удавалось далеко не всегда. И лишь 14 марта этого года его перевели в травматологическое отделение 20-й горбольницы — для оказания медицинской помощи.
Что произошло в ночь на 15 марта? Как рассказал мне сотрудник органов, не захотевший назвать своего имени, вечером 14-го числа, по прибытии в больницу, Кравченко попросил сопровождающих его конвоиров позвонить своей нынешней гражданской жене и попросить ее привезти передачу. Она приехала около часа ночи, передала Александру продукты и деньги. Один из конвоиров сбегал в палатку, купил на эти деньги водки. Конвоиры выпили вместе со своим подопечным — как военные с военным — и заснули. А когда проснулись около 5 часов утра, Кравченко в палате уже не было. Он ушел — как был, в халате и тапочках...
— Ему нужно было спасать ногу, — сказал мне все тот же сотрудник внутренних органов, — ему грозила ампутация, и побег по-человечески понятен.
— Но ведь его уже поместили в больницу для оказания помощи! — усомнилась я.
— В таком сложном случае необходимо самое современное техническое оборудование, врачебная помощь, уход. Его многочисленные знакомства наверняка позволят ему найти все это.
Мы не знаем, виноват Кравченко или нет, — это должен был установить суд. Следователь Тверской прокуратуры Суворов, выносивший обвинительное заключение Кравченко, комментировать это дело наотрез отказался. Но ясно одно — к ампутации ноги Александра ни один суд не приговорил бы никогда. Такого наказания в Уголовном кодексе просто нет.
