Женщины жаждут любви большой, мужчины — доступной. С приходом теплых деньков интересы все больше пересекаются. Но как на солнце есть пятна, так у любви — своя изнанка. Имя ей — венерические заболевания. Репортер “МК” на собственной шкуре решила проверить, каково ныне оказаться в диспансере и чего стоит вылечиться от коварной болезни. На все просьбы посетить один из профильных стационаров Департамент здравоохранения Москвы ответил отказом. Пришлось лечь в больницу по личной договоренности с одним из врачей. В палате со мной оказались в основном безродные, безработные, беспаспортные.
— Зуд и жжение есть? — строго спрашивает меня медсестра в приемном покое. В руках она держит пухлую тетрадь, заложенную карандашом. Дужки очков у нее связаны на затылке шпагатом.
— Есть, — отвечаю я, потирая волдыри от комариных укусов.
— Вши беспокоят?
— Бог миловал, — говорю беспечно, не понимая серьезности вопроса.
В графе “место работы” медсестра выводит: “безработная”. На месте адреса: “приезжая из Воронежа”. Выдав застиранный халат, она машет мне рукой в сторону душа:
— На обработку!
“Только ни за что не браться руками!” — повторяю я как заклинание. Прежде чем открыть кран, я оборачиваю его полотенцем.
Накануне в кабинете врача я самостоятельно выбрала себе диагноз: первичный сифилис, серо–негативный. Меня госпитализировали под номером 67 и определили в плату №3.
Триппер в законе
Открываю утром глаза. На кровати напротив сидит полуголая тетка. Она зевает, тянется к тумбочке, достает из консервной банки бычок, чиркает спичкой, затягивается и снова падает на подушку.
Я лежу и прислушиваюсь к утренним звукам нашего стационара, именуемого постояльцами триппер-холлом. Большинство больных еще спит. В палате у нас большое зарешеченное окно. В центре на линолеуме темное пятно от пролитой зеленки. На стене плакат с улыбающимся Шварценеггером. Между ногами красным фломастером написано: “Боря”. Потягиваю носом. Отделение пахнет дезинфекцией, цинковой мазью, присыпкой для ног, лежалыми носками и мочой.
С венерическими заболеваниями человечество знакомо давно. Описание болезни встречается у древних египтян, китайцев и индейцев, живших более чем две тысячи лет назад. С легкой руки французского врача Бетанкура коварная болезнь, передающаяся преимущественно половым путем, получила имя богини любви Венеры.
В Европу, по мнению ученых, сифилис был завезен из Вест-Индии матросами с кораблей Христофора Колумба. Спирохетоз являлся заболеванием местных лам, от которых бактерии могли попасть в результате скотоложства в тела аборигенов, а от них — к матросам. В Испании сифилис называли галльской болезнью, во Франции именовали неаполитанской болезнью. Немцы считали ее французской, а греки — сирийской.
— Девки, подъем! Вжика в попу! — это кричит усатая Катя.
Не сразу понимаю, что речь идет об уколах. Кровать Кати стоит у выхода в коридор, и ей первой видно, как из процедурной выкатывают тележку со шприцами.
Палата нехотя оживает. Первой спускает ноги на волнистый линолеум колоритная Соня, у которой лямки на лифчике натянуты до звона в ушах, а голубые штаны топорщатся внизу, как наволочки. У Сони триппер и лобковый педикулез. Ее реже колют, зато основательно кормят таблетками. Моя соседка слева, молдаванка Марьяна, лишь шевелится и прячет голову под одеяло. Она хуже всех переносит уколы от сифилиса. Ее ломает. Марьяна балуется наркотиками. “Сифон” она подцепила через шприц. У нее отказывают ноги и несколько дней не спадает температура. Соседка справа — семнадцатилетняя украинка Валя. Она встает, молча ищет тапочки. Не находит, надевает мои и неожиданно говорит:
— Генку-щипача с Басманной хочу!
У не по годам развитой хохлушки одна из рецидивных форм сифилиса.
И, наконец, шестая жиличка нашей дружной третьей палаты — Вера Степановна, которую все зовут Шапокляк. Ей около пятидесяти, у нее тюремный опыт и венерических болезней почти столько же, сколько у остальных, вместе взятых.
Гремя раздолбанной тележкой, к нам в палату вкатывает практикант Олег. Хмуря брови, он нарочито громко говорит:
— Товарищи, готовьтесь к инъекциям!
Мне для поддержания “легенды” ставят витамины и их же дают в таблетках.
“Препаратами для лечения сифилиса остаются антибиотики пенициллиновой группы. Лечение проводят в стационаре в виде круглосуточных внутримышечных инъекций или внутривенного капельного введения”.
“Напиток Боткина”
— Завтракать! — эхом разносится по коридору. Мы разбираем ложки и бокалы. У окошка с надписью “Раздача” толпятся больные мужского пола. Контингент примерно тот же, что и у нас — сплошной интернационал. Среди них уроженец Зимбабве, негр Джестус. Сифилис он подцепил у себя в общежитии, сам не знает от кого.
Подходит моя очередь у раздачи. Повариха баба Шура плюхает мне в тарелку половник манной каши и туда же, в белую жижу, опускает кусок рыбы, при ближайшем рассмотрении оказавшийся рыбьей головой. Под пристальным оком раздатчицы каждая из нас берет по три куска белого хлеба и один кусок масла. В бокалы нам наливают “напиток Боткина” — жидкий, как раствор марганцовки, кисель.
— Как в санатории! — жмурится Вера Степановна, объедая манку по краям тарелки.
Белый хлеб из-за чрезмерной калорийности я не ела уже несколько лет. Кусок масла я здесь же делю на три части и делаю себе трехэтажный бутерброд. У больничной булки более острый вкус, чем на “свободе”…
“Зарплата врача-дерматовенеролога после института 2,5 тыс. рублей, плюс 30% “за вредность”. Медсестра — единственная на все отделение, на которой еще и обязанности нянечки, — получает и того меньше. Стаж работы у многих по 20—30 лет”.
“Вай, горе мне!”
В 11 часов звякает железный засов, и весь наш “сифилятник”, который постояльцы зовут еще скворечником, выкатывается на прогулку. Наша палата успевает захватить один из трех столов под навесом. Через минуту чернявая Катя уже тасует измятые, лоснящиеся карты. У нее во рту очень мало зубов, а на ногах большие круглые черные ногти. Шепелявя, она подначивает нас:
— Я обстригу вас, как овечек!
Меня учат играть в бур-козла.
“В 95—98% всех случаев заражение сифилисом происходит при половом контакте с больным. Бытовой путь передачи инфекции — при поцелуях, укусах, через любые предметы, загрязненные материалом, содержащим возбудителей заболевания, — на практике реализуется весьма редко, так как заразный материал теряет контагиозность по мере высыхания. Почти все микроорганизмы, которые вызывают венерические болезни, могут оставаться жизнеспособными на влажном полотенце или мочалке в течение нескольких часов. Но если соблюдать правила гигиены, заразиться нельзя”.
На крыльце дощатого сарая сидят хохлушка Валя и бомж Валера, бывший цирковой акробат. У нее — сифилис, у него — триппер. Одна сигарета гуляет от Вали к Валере и обратно. Наш стол активно обсуждает, обменяются ли “молодые” диагнозами. Наблюдая, как малолетка что-то шепчет на ухо Валере, лысый дед Максимыч, чьи волосы развеял вихрь удовольствий, восклицает:
— Тащи ее в койку! Докажи, что у тебя в штанах еще кудахчет!..
Миловидная Валя неожиданно грубым голосом огрызается:
— Не кроши батон, веник! (Вениками в больнице называют всех обладателей венерических болезней. — Авт.)
“Коварство венерических заболеваний заключается в том, что в начале они могут протекать скрытно, не вызывая серьезных общих расстройств, неприятных ощущений. Поэтому сифилис нередко называют великим симулянтом. Даже опытный врач-венеролог не ставит окончательного диагноза только на основании осмотра больного, а обязательно проводит лабораторные исследования”.
Раскинулся на траве восточный человек Бахтияр по прозвищу Урюк. Напевает “Я подару вам хрызантему и мою пэрвую любов…”. Еще три дня назад он торговал на Черемушкинском рынке сухофруктами. Сифилис подцепил, будучи пьяным, в одной компании. Компания имела единственную женщину. Бахтияр тоже ее имел. Но заразился почему-то только он один.
“При контакте с больным сифилисом до 15—20% партнеров остаются здоровыми. Причинами этого могут быть как недостаточное количество возбудителей, так и индивидуальная невосприимчивость некоторых лиц к заражению”.
День в больнице течет своим чередом. И вдруг во дворе все приходит в движение. Тихая сифилитичка Аня из четвертой палаты, ударившись головой о пожарный щит, начинает биться в эпилептическом припадке. Мужики бросаются на нее, переворачивают на бок, кто-то пытается вставить между зубами рукоятку от ножа… Когда прибегают охранник и врач, Аня моргает и начинает приходить в себя. И вдруг произносит вполне здоровую фразу: “Пора выписываться, идти на работу, а то Петровна меня окончательно уволит”.
Вспоминаю слова доктора: “60% местных больных страдают психическими расстройствами”.
Время “играть горниста!”
13.30. Время обеда. В очереди вторая — “мужская” — палата опять оказывается первой. У закрытой двери раздачи грузин Гиви тянет носом:
— Гнидой буду, на обед — харчо!
И оказывается прав. Круги жира густо плавают в горячей воде с перловкой. Даже бывалая Марьяна съесть суп не может. Она сливает пойло в тарелку к Вере Степановне. Той все равно что есть.
В тихий час мы садимся разгадывать кроссворд. Я угадываю подряд название лодки американских индейцев, штаны гоголевского Тараса Бульбы и итальянский город, где впервые наладили промышленное производство вермута. Это вызывает подозрение:
— Странно как-то уколы на тебя действуют, — замечает Соня.
Хохлушка Валя приносит две новости. Первая — из кабинета главврача кто-то умыкнул медицинский образец — заспиртованные в банке половые органы. И теперь охранники будут шерстить все тумбочки подряд. Вторая — в отделение поступила новенькая. Не дойдя до палаты, она успела укусить повариху тетю Шуру.
— И правильно сделала, — отзывается молдаванка Марьяна. — Эта Шура казенное масло уносит домой. Я видела.
Когда мы спрашиваем у новенькой, как ее зовут, та выдает:
— Эсмеральда!
Когда же после ужина Соня с Верой Шапокляк начинают готовить чифирь — берут стеклянную банку, наполняют ее водой, высыпают туда пачку чаю, а затем опускают в банку бритвенное лезвие на длинной стальной проволоке, — новенькая вдруг отзывается: “Ирой меня зовут…” И подсаживается “к самовару”.
Десять вечера — час отбоя. Мы получаем ночные облатки. Усатая Катя высыпает на простыню гору разноцветных таблеток. Потом щелчком сбрасывает их с кровати, как вредных насекомых. Тушим свет. Но с наступлением ночи жизнь в отделении не затихает. Марьяна, толкая меня в бок, сообщает, что в 9-й крайней палате будут сейчас играть “в бутылочку”. Я ссылаюсь на головную боль и лезу под одеяло.
В нашей палате еще несколько часов шевелятся тени. Бурый напиток — чифирь — действует подобно алкоголю. Усатая Катя начинает возбужденно жестикулировать, смеяться без повода. Потом по кругу идет невесть откуда взявшаяся бутылка дешевой водки. Мои соседки “играют горниста” — пьют спиртное прямо из горлышка.
Я вспоминаю слова врача: “Алкоголь даже в небольших количествах взаимодействует с антибиотиком, как щелочь с кислотой. Происходит обычная реакция нейтрализации!” То есть действие лекарства попросту сводит на нет.
Хохлушка Соня, стуча банкой по столу, орет:
— Продали Россию! Сволочи!..
Ее сильная, покрытая татуировкой рука, хватает графин. Он разлетается на сотни мелких осколков… Забывается Соня только в три ночи, уронив голову на стол.
В 6.30 в палате начинают громыхать. Вера Степановна, имеющая опыт тюремной жизни, просыпается, как Штирлиц, за полчаса до подъема, убирает все в комнате, открывает окно…
В семь утра прикатывает коляску со шприцами практикант, медбрат Олег. В больнице начинается новый день…
После завтрака все отделение провожает “на свободу” Гришу Бубна. В этой больнице он уже в третий раз. После коварной болезни иммунитет не вырабатывается.
— Сифилиса сегодня много, хватит на всех! — кричит он нам на прощание.
За комментариями мы обратились к главному дерматовенерологу Департамента здравоохранения Москвы Валерию Кулагину.
— Можно сказать, что в столице и в целом по России наблюдается рост заболеваемости сифилисом?
— Данные за последние годы говорят об обратном — интенсивный показатель значительно снизился. Например, если в 98-м году, на пике “сексуальной революции”, на 100 тысяч населения приходилось 154 заболевших, то в 2003-м этот показатель равнялся уже 82, а в прошлом году он упал до 57. Это стабильное снижение.
— В Москве существует много частнопрактикующих врачей и коммерческих структур, которые оказывают дерматовенерологическую, гинекологическую и урологическую помощь. Их данные учитываются?
— Сейчас в Москве около трехсот кабинетов, которые предоставляют платные услуги населению. Получить от них нужную информацию действительно бывает довольно затруднительно.
— Сифилисом или гонореей можно заразиться в быту?
— Случаев бытового заражения сифилисом очень мало. Чаще всего в этом случае страдают дети. Недавно в один из диспансеров к нам пришла женщина с восьмилетней девочкой, у которой на лице образовались корки. Это было проявление бытового сифилиса. Выяснилось, что малютку заразила больная сифилисом мама. Она ее просто часто целовала. Гонореей можно заразиться, пользуясь бельем больного, его зубной щеткой, его кроватью. Но уже после одной инъекции антибиотика, через несколько часов, больной становится не опасен с точки зрения передачи инфекции.
— Нередко приходится слышать: появились новые микроорганизмы, которые могут проникнуть даже через презерватив.
— На самом деле презерватив от инфекций в большинстве случаев защищает. При условии, что он имеет сертификат качества, подобран по размеру и правильно используется.
— Существуют методы, снижающие риск заражения в экстремальных ситуациях, например, если порвался презерватив.
— В арсенале врачей действительно есть такие средства, их нужно применять в течение нескольких часов после полового акта. В Москве находятся девять пунктов индивидуальной профилактики, многие из которых работают круглосуточно. Помощь оказывается бесплатно.
— Мужчины опасаются: если несколько раз переболеешь гонореей, можно стать импотентом.
— Если лечить болезнь сразу и правильно, на мужской потенции гонорея не отразится. Если нет, гонококки могут стать причиной и бесплодия, и импотенции, и хронического простатита.
— Какой срок переболевший сифилисом или гонореей стоит потом на учете в диспансере?
— От года до трех лет. Раз в полгода ему нужно сдавать кровь на анализ.
Пункты индивидуальной профилактики
• 1-й Переведенский переулок, д. 8. Работает круглосуточно. (Ст. метро “Чистые пруды”.) Тел. 261-60-47.
• Ул. Воронцовская, д. 56. Часы работы: с 8.00 до 20.00. (Ст. метро “Таганская”.) Тел. 911-36-40.
• 2-я Прядильная, д. 6. Часы работы: с 20.00 до 8.00. (Ст. метро “Измайловская”, две остановки на троллейбусе № 51, 23.) Тел. 165-70-81.
• Ул. Таганрогская, д. 23. Круглосуточно. (Ст. метро “Люблино”.) Тел. 450-89-40.
• Ул. Новопетровская, д. 20. Часы работы: 20.00—8.00. (Ст. метро “Войковская”, далее пять остановок на авт. №282, 204.). Тел. 153-04-48.
• Ул. Маршала Мерецкова, д. 1, каб. 7. Круглосуточно. (Ст. метро “Октябрьское поле”.) Тел. 194-70-21.
• Кутузовский проспект, д. 41. Часы работы: 20.00—8.00. (Ст. метро “Кутузовская”) Тел. 249-25-55.
• Панфиловский проспект, д. 9/10, каб. 21. Часы работы: 8.00—20.00. Тел. 531-01-39.
