С каждым годом их становится все меньше.
А потребности больниц, наоборот, растут. Искусственные заменители крови до сих пор не найдены. Нужна живая человеческая. Съездив один раз на станцию, можно спасти жизнь трех человек…
Накануне Дня донора “МК” решил выяснить, кто будет отмечать свой профессиональный праздник.
С начала этого года наблюдается устойчивая тенденция к снижению количества сдающих. По-видимому, закон о монетизации льгот сыграл свою роль. Доноров лишили практически всех льгот. По этому поводу на станцию пишут много жалоб. Донорство — это социальная проблема, в ней, как в зеркале, отражается жизнь государства.
— Вот динамика количества платных доноров. Видишь эти пики? Что у нас в 1998 году было? Дефолт. Это закон: в стране была буря, которая тут же отразилась на донорстве. Это дома взрывали, это метро, это Беслан... Каждый раз столбик в таблице ползет вверх, — объясняет заведующий отделением комплектования и освидетельствования доноров Станции переливания крови Москвы Виталий Москалик.
Когда случилась беда в Беслане, доноров на станции принимали до трех ночи. Люди простаивали длинные очереди, чтобы сдать кровь для пострадавших детей. Те, кто не мог сам сдавать, привозили воду, еду и микроволновые печки. Как считают врачи, принять всех они были просто обязаны. Но патриотического порыва хватило ровно на десять дней. А кровь нужна ежедневно.
На станцию звонят академики, сотрудники силовых структур, простые граждане. Просят за родственников и друзей. Но в первую очередь кровью и плазмой обеспечиваются роддома, детские больницы, “скорая помощь”. Бывают проблемы с редкой группой и отрицательным резусом.
Портрет современного донора — это почти портрет Москвы. На станцию приходят люди разных возрастов и социальных групп. Платные доноры в основном кадровые — те, кто сдали кровь три и более раз и сдают ее постоянно. Среди них много почетных доноров России и Советского Союза. “Они ходят к нам, как на работу”, — говорят врачи. Понимая ситуацию, кровь сдают и сами медработники. Остальные доноры из разряда “сдал—ушел” — люди, нуждающиеся в определенный момент в деньгах. В первую очередь это молодежь, частые посетители — офицеры и курсанты военных вузов.
Все, кто приходит сюда, по словам заведующего отделением, так или иначе обиженные люди. Например, потерявшие работу или работающие, но мало получающие.
— Часто говорят, что заполняют станцию наркоманы, бомжи и пьяницы. Ничего подобного! — говорит Москалик. — Конечно, и они приходят, но у нас же есть барьеры. Без регистрации в Москве, Московской области мы просто не берем. Бомжи отсеиваются если не на входе, то в регистратуре.
Наркоманов вычисляют иногда просто по поведению: весь дерганый, зрачки широкие, пульс бешеный. К группе риска вместе с ними относятся также проститутки и гомосексуалисты. Возможно, это и ущемляет права последних, но, как говорят врачи, проблему нехватки крови они все равно не решат. Кстати, опасения врачей еще вызывают люди, чрезмерно увлеченные татуировками и пирсингом.
По закону, если человек переболел один раз сифилисом, то в течение всей жизни он не может быть донором. Заведующий вспоминает, как один из пациентов после этого заявления переспросил: “А если два раза?”
— Они же врут нам постоянно. Вот смотрите. Она пришла ко мне сдавать кровь. Переболела сифилисом не так уж и давно, в 1999 году. Соответственно, об этом знает и помнит. Ведь когда они начинают лечиться в диспансере, то дают подписку не вступать в половые связи, пока заражены, и в течение всей жизни не сдавать кровь. Мне они, как правило, говорят, что не знали об этом. На станции они тоже заполняют анкету, расписываются, что представили о себе все сведения. А потом мы из диспансера получаем совсем другие, — сетует врач.
Бывают на станции и знаменитые люди. Один из почетных доноров — солист Большого театра. Заведующий вспоминает, как не узнал однажды Леню Голубкова, главного вкладчика страны. Артист пришел сдавать кровь для директора своего театра.
В последнее время количество платных кроводач уменьшается, а безвозмездных увеличивается. Просто большую часть “бесплатников” составляют родственники. Это наиболее капризный и тяжелый для работы контингент. Хирургам запрещают делать операции без поддержки крови. Она может не пригодиться, но обязательно должна быть.
— Поражает, когда человек не хочет сдавать кровь для матери, — вздыхает Москалик. — Ладно, для опостылевшей жены, еще для кого-то, но для матери? Таких немало...
Настоящих безвозмездных доноров заведующий называет добровольцами, чтобы не путать с родственниками.
Безвозмездно сдают, например, чтобы провериться: бесплатно сдать анализы и убедиться, что ничем не болеешь. Есть верующие люди, просто добрые души. Как правило, это совсем небогатые люди, для которых деньги были бы совсем не лишними.
— Все безвозмездные проходят через меня, — говорит Москалик. — Мне просто с психологической точки зрения интересно узнать, что это за люди.
Еще заведующий обратил внимание, как одна девочка сдает кровь: каждый год в один и тот же день. Врач поинтересовался, почему. Оказалось, несколько лет назад именно в этот день в автокатастрофе погиб ее парень, и таким вот образом она отмечает годовщину его смерти — помогая выжить другим.
