Культурный мостик из Поднебесной в Первопрестольную, в театр им. Пушкина, перебросил Чеховский фестиваль. “Прекрасное время”, совместный китайско-российский театральный проект, — если не самое экзотическое, то самое эстетское зрелище фестиваля.
Шесть зеркал, стройно выстроенных в ряд на заднем плане сцены, и одно сбоку, повернутое к зрителям ребром, символизируют реку времени. По реке “плывут” лодки-качели. Слева — занавес из кусочков пергамента со всей китайской грамотой, может статься, и нотной. Хотя известно, что китайские музыканты не признают нот. То есть в нашем представлении музыкальных и голосовых партитур в этом искусстве не существует: все строго регламентировано, как в Шаолиньском монастыре, а свод законов передается только на слух, от учителя к ученику. Эта замечательная традиция и послужила отправной точкой к сценической истории.
Первоначально свое детище московский режиссер Николай Дручек выпустил на сцене Центра драматического искусства Шанхая. “Прекрасное время” — современность, основанная на традиции и возведенная в квадрат. Автор пьесы с первоначальным названием “Потерянная опера” — современный драматург Чжао Яомин. В основу его сюжета и лег один из древнейших перлов национального оперного искусства Китая — кунчуйская опера.
Старик-отец, почитаемый исполнитель кунчуйской оперы, потомок династии У (Гуан Дунтянь), ищет талантливого наследника, чтобы не унести свои знания в могилу. Среди родных таковых не находится: сыновей вовсе не интересует стезя “долбления кунчи”, а младший сын Цзин Ли (Ван Юн), хотя и очень тонкой души человек, любит оперу и на флейте играть умеет, но хром от рождения и не выходит из дома. Есть и ученица Цзин Сю (Вэн Ян), которая в принципе работает добросовестно и даже слывет любимицей, но не ко времени закрутила шашни и понесла от среднего сына. Этот факт и решает проблему У Ицзяо: во имя бессмертия кунчуйской оперы он женится на Цзин Сю, чтобы признать наследника и передать ему дело своей жизни. В общем, ясно, что в этом оперном доме разбиваются сердца.
Сюжет о буднях династии сопровождают пять китайских граций в современной одежде — они двигаются мягко, как кошки. Партнеры им под стать: все как на подбор обладатели животной пластики, в танцах используют элементы у-шу. Хороша сцена, когда все надевают рубашки с длинными приспущенными рукавами и начинают играть ими, как волнами Янцзы. Здесь хочется сделать комплимент российской троице: художнику Капелюшу, хореографу Хасанову и композитору Бакши, точно почувствовавшим и передавшим национальный китайский колорит, основанный на единении с природой. Музыканты расположились тут же, на сцене. Среди традиционных инструментов — та самая умиротворяющая лютня, которая много веков назад при правлении династии Цинь заставляла танцевать императорских журавлей. Великая китайская созерцательность отразилась и в “Прекрасном времени”, когда девушки с веерами, словно цапли, изящно вытанцовывают под древнюю мелодию.
Впрочем, зрелищность и драматическая часть в этом спектакле пока разделены. Последняя только набирает обороты в сценическом искусстве Китая: ведь самому Центру драматического искусства Шанхая всего десять лет, что, конечно же, несравнимо с многовековым оперным достоянием, чей дух в финале передал Гуан Дунтянь.
Потомственный мастер, чтобы исполнить фрагмент из классики кунчи — “Пионовой беседки”, — выходит уже не в роли лысого старика, а в нежном женском образе. Задний экран принимает оттенок вечернего неба, а по сцене, как по реке, плывут лодки с женщинами. И вот здесь — шанхайский сюрприз: из-под самых колосников обрушивается белый шквал. 200 цветов, как стрелы, вонзаются в сцену. Звучат высокие рулады Гуана Дунтяня. Его шелковый костюм в теплых тонах расшит прекрасными цветами. Лодки уплывают, актеры удаляются, а белые цветы остаются… Как тут не вспомнить Конфуция: “Хотя прежние люди в церемониях и музыке были дикарями, а последующие — людьми образованными, — если бы дело коснулось употребления их, то я последовал бы за первыми”.
Спектакль “Прекрасное время” играют в театре им. Пушкина 14, 15, 16 июня.
