Что такое Венецианская биеннале современного искусства? Это истыканная точками карта города.
150 художников в основной программе. 30 национальных художественных выставок в парке Джардини, еще больше двадцати — в разных палаццо и церквах (да, господа, у них демократия даже в религии).
Это две огромные международные экспозиции в старом Арсенале и внушительном Итальянском павильоне. И, наконец, еще более полусотни выставок, которые привезли отдельные художники и галереи из разных стран.
Конечно, современное искусство не обходится без подвохов, эпатажа и провокаций. Эпатаж — само собой. Одной из обладательниц приза “Золотой лев” стала девушка из Гватемалы, которая при всем честном народе побрила абсолютно все тело и отправилась путешествовать по улицам в образе бесполого существа. И провокации были. Первым от них пострадал наш Георгий Пузенков, известный пропагандист картины Леонардо да Винчи “Джоконда”. Живописные и профессионально растиражированные копии Пузенков уже в течение нескольких лет помещает в самые невообразимые места, а недавно и вовсе отправил в космос, причем с итальянским космонавтом Роберто Виттори. Накануне открытия биеннале на привокзальной площади появилось круглое сооружение, внутри сплошь оклеенное Монами Лизами спектральных цветов. Моны Лизы заполонили все набережные и стены палаццо на Гранд-канале. Открытие происходило пафосно, космонавт приехал тоже, как вдруг стало известно, что огромное панно с изображением самой известной женщины планеты попортил вандал, изрезав полотно вдоль и поперек. “Они стерли ее улыбку”, — страдал Пузенков, который расстроился так, что после вернисажа его никто не видел.
Еще современное искусство в этом году — нереально феминистское. Оба куратора международных экспозиций в старинном Арсенале и в Итальянском павильоне — женщины. Три из четырех “Золотых львов” взяли также представительницы слабого пола. И вообще всю атмосферу биеннале создавали они же.
Главные героини уличных перформансов: три шахидки, строевым шагом дефилирующие по аллеям Джардини. Впечатление — соответствующее. Ни на кого не смотрят, одеты в строгие черные платья, ни с кем не разговаривают. Идут — и все. Но из чего сделаны их хиджабы, проверить дали. Девчушки просто завернули вокруг головы свои натуральные волосы (на самом деле их длина — до колен). Что-то художники последнее время начали романтизировать подобные персонажи. Не далее как на “России-2” Кулик нам показал “прекрасную шахидку”, сидящую на автобусной остановке под портретом Сталина.
А вот еще группа прекрасных особ. Одна из них устроила перформанс прямо на открытии российского павильона. Выступает представитель Минкульта Александр Заволокин. Мимо него по лестнице медленно поднимается красивая дама в платье стиля 60-х. Доходит до последней ступени, поворачивается к публике лицом... и тут ее рот распахивается до неимоверных размеров (больше, чем у Тейлора с Джаггером), и она начинает орать нечеловеческим голосом минуту-другую. И так же медленно спускается.
Тут, правда, девушке не повезло. Открытие нашей выставки и без нее проходило шумно с помощью главных балагуров отечественного арта — группы “Синие носы” в лице Вячеслава Мызина и Александра Шабурова. Естественно, это был салют из штанов, тот самый, который они показывали в том числе и на последней “Арт-Клязьме”. Но в Венеции чуть не произошла трагедия. “Слава, береги детородный орган!” — закричал кто-то из толпы. Все обернулись и ахнули — Мызин натурально горел ниже пояса. Бросились за водой, потушили. Весь в копоти, но довольный художник прошептал: “Не боись, у меня там еще штаны есть, асбестовые”.
Наконец все смогли увидеть нашу экспозицию. На этот раз два куратора нашего павильона — Любовь Сапрыкина из Нижнего Новгорода и Ольга Лопухова из Москвы — решили показать проекты двух групп: “Эскейп” (Валерий Айзенберг, Антон Литвин, Богдан Мамонов и Лиза Морозова) и “Провмыза” (Галина Мызникова и Сергей Проворов). Оба проекта посвящены коммуникациям. Причем “Эскейп” решила проверить на вшивость отношения художников и зрителей (видео, где художники движутся навстречу публике), а “Провмыза” — самих зрителей на их отношение к ветру (вентиляторы в темном коридоре — от самого слабого и приятного до сбивающего с ног). Оба проекта были описаны в нашем прошлом материале, поэтому можем сказать: хорошая, просто замечательная идея подружить публику с современными художниками удалась, но не совсем. И, вероятно, самая главная проблема — в деньгах. На этот раз Минкульт выделил их в два раза меньше, чем на прошлой биеннале (дополнительно художников снаряжали даже коллеги — проекты “Фабрика” и “Арт-Стрелка”).
На вопрос, понимают ли зрители идею их проектов, художники отвечали по-разному.
“Провмыза”:
— Мы видим только эмоции, а что в головах — кто его знает. Некоторые просто говорили: мы любим Россию. Но, к сожалению, весь проект показать не удалось, и эффект не тот. Кроме трех вентиляторов разной силы должен был быть самый экстремальный. Где ветер в абсолютной темноте сбивает человека с ног. Денег не хватило, хотя проект был технически выверен, поскольку рассчитывал его нижегородский профессор-аэродинамик.
“Эскейп”:
— Забавно, что атмосфера русского павильона немного публику пугает.
— Почему?
— Ну известно, русские... Вечно у них что-то бабахает, вечно они что-то химичат. Главное, у нас действительно звучит выстрел, но погибают-то художники, а не зрители.
На самом деле многие не могут понять, почему, когда они входят в зал, на экране четыре художника в красных комбинезонах на белом снегу вдруг щелчком прыгают им навстречу. Кто-то садится на пол, ожидая “кина”, кто-то замирает в дверях и мешает процессу. И лишь каждый десятый от силы замечает связь действа на экране с наличием датчиков в дверях. Эти сразу начинают помогать — бегают от выхода ко входу и удовлетворенно улыбаются, видя движение на экране. Эксперимент получился.
Вообще, реакция разных людей на то или иное произведение искусства иногда вызывает изумление. Первое, что видишь на набережной у садов Джардини, — вертикальное море. Натурально — стоит гондола 44 метра высотой, а внутри ее сверху вниз плещутся волны. Так и биеннальные процессы нередко вводили в столбняк. И в первую очередь — чем руководствовалось международное жюри, когда выбирало победителей.
Странная история произошла с победительницей в главной биеннальной номинации — проект в национальном павильоне. На этот раз ею стала француженка Анет Месежер с проектом “Казино” (совсем неплохая и технологичная экспозиция, что-то среднее между фабрикой по производству буратин и аттракционами Диснейленда). Каким образом эта француженка попала на полосы биеннального “Гида” — газеты, где программа, схема, интервью главных кураторов и организаторов, которую раздавали всем гостям и журналистам многочисленные волонтеры на входе в Джардини? Крупным таким планом — единственная из почти сотни ее коллег. Рядом с двумя основными кураторами — Розой Мартинес и Марией де Кораль. Естественно, это обстоятельство наводит на определенные вопросы. А мы-то думаем, почему за все 100 лет биеннале у нас “Золотого льва” получил лишь Кабаков, и то будучи уже всемирно известным. В Венеции, оказывается, может быть почти как в Канне с нашими фильмами. Правда, до Канна нередко наше кино даже не доезжает.
