“Интервью практически не дает”, “к журналистам относится настороженно”, “один из самых закрытых публичных людей”, “ждали встречи год”, “о личной жизни не говорит”... Все это — об Александре Маслякове.
Встречи я ждала не год, а два. Тем не менее согласие получено. Причем согласие на разговор о самом личном — о семье. Знакомьтесь, Александр Масляков-старший в роли отца и начальника Александра Маслякова-младшего.
— Каким для меня было время, когда родился Саша? Ну, во-первых, я был на 25 лет моложе. Мы с женой были просто служащими на Центральном телевидении Советского Союза. Жили в небольшой двухкомнатной квартирке. Несмотря на популярность и стабильную работу, денег было немного. Приходилось в свободное от работы время срываться на концерты, встречаться с телезрителями, хоть тогда это сильно запрещалось...
Меня очень радовало, что родился именно сын. Жена, наверное, больше хотела девочку. Обычно дочь, повзрослев, больше при маме, чем сын. Но сетовать на отсутствие внимания со стороны Саши было бы глупо.
Масляков-младший: “Как и каждому единственному в семье ребенку, мне хотелось хотя бы одного брата. (Сестру — нет: она бы в куклы играла, а я — в машинки, в футбол.) Лет до 10 постоянно просил у родителей братика. Они откручивались, отшучивались”.
Имя сыну выбрала жена, чтобы на оклик “Саша” все были перед ней... Кстати, у меня был отец Василий Васильевич, и дед Василий Васильевич, и прадед... Частичная смена имен произошла на мне. А уже моя жена поменяла это направление совсем.
Бабушки с дедушкой старели, не всегда могли посидеть с внуком. Когда он подрос, отдали его в детсад. Но все равно Сашка был с нами достаточно много. Мы его брали и на работу, на съемки, и в гости, к нашим друзьям. Мы считали: КВН не самая плохая компания или атмосфера, в которой он может оказаться. Для меня до сих пор КВН — праздник. Здесь такие ребята, такие таланты, способности, мозги! И для сына КВН — праздник. Саша бывал чуть ли не на всех передачах. С шестилетнего возраста он, может, пару всего пропустил.
Самое большое расставание у нас случилось, когда сын в 11 лет уехал в Японию. У школы были связи, японцы пригласили советских ребят. Конечно, сначала у нас с женой — и в первую очередь у нее — была реакция: “В 11 лет? Куда? Ни-ког-да!” Ведь никаких мобильных телефонов, никакой связи. Но директор школы сказала: “Ребята, сын вам не простит. Как дальше жизнь сложится, неизвестно. А у ребенка сейчас есть возможность на неделю поехать в Японию. Это же как полететь на другую планету!” Мы согласились... Конечно, неделя была совершенно кошмарная. У одного мальчика, который тоже поехал с Сашей, папа работал в МИДе. И вот оттуда черпалась информация. Мы очень скучали.
С нами Саша побывал в Америке, Израиле, Германии, Австралии, Чехословакии... Отсутствие возможности оставить сына на кого-то обращалось для него шансом увидеть мир и обрести собственное мнение.
Масляков-мл.: “Несмотря на свою занятость, родители, по-моему, слишком много мне внимания уделяли. Все свободное время, если оно у них было, проводили со мной. Наверное, надо спокойнее относиться к детям, смотреть на их взросление более философски”.
— Когда мы брали маленького Сашу в гости, он никогда никому не мешал. Всегда находил себе занятие. Я его называю — Сам Самыч... Жена спрашивала: “Сынок, ты куда?” — “Мама, это мои дела!” В крошечном возрасте — такой ответ! И потом постоянно: “мои дела”, “мои проблемы”, “сам решу”. Трудно сказать, в кого у него такая самостоятельность.
Решил уйти в экстернат после 10-го класса. Нас поставил в известность постфактум. Начались ахи, охи. А он сэкономил полгода и стал готовиться в МГИМО. Непростой институт... Но, когда Саша окончил вуз, ректор сказал мне: “Это нечастый случай, чтобы учился сын известных мне людей и я не слышал ничего про него ни от них, ни от кого другого. Спасибо”.
Масляков-мл.: “Конечно, в каких-то делах я проскакивал за счет того, что людям нравился КВН. Другие пытались показать, что все ерунда, им не нравится, специально тормозили меня. Такие ситуации бывают у всякого человека: кому-то ты симпатичен, кому-то — нет”.
Учась в институте, Саша отказался от двух или трех поездок за границу вместе с нами: “Я не хочу слушать реплики осуждения в свой адрес”.
Не может ребенок вечно смотреть папе с мамой в рот и кивать. Вот я получил диплом инженера скорее для родителей. И когда в 20 с небольшим лет сказал, что ухожу на ТВ, для мамы это был тяжелый момент: “Как? Инженер — понятная профессия. А это что такое?” Конечно, у меня в отношениях с сыном тоже искры пробегали. Но огня не было. Было его мнение. И наше удивление: “Зачем ты это сделал?” Теперь я уже понимаю: родителям надо учиться держать себя в кулаке. Если даже мы, зрелые люди, мало учимся на чужих ошибках, то и дело наступаем на грабли, молодой человек тем более должен пройти через что-то сам.
Конечно, он сейчас может сказать: “Вот вы меня в школе на дискотеку не пускали”. Да, наверное, не пускали. Но он и сам не рвался, чтобы не огорчать нас. Несмотря на прагматизм, присущий его поколению, он все-таки человек не толстокожий.
Бессмысленно на детей давить. Хотя до сих пор для нас с женой Саша остается ребенком. (Он бы, наверное, на это с иронией заметил: “Так, мама, без фанатизма”. Есть у него такая фраза.)
Масляков-мл.: “Родители всегда относятся к своим детям прежде всего как к детям, а не как к коллегам, работникам. Но вообще со мной всегда старались вести диалог, воспринимать мои стремления, желания.
Жить отдельно я стал в 22 года. Не скажу, что без мнения родителей не могу принять решение. Но в том, чтобы спросить совета, ничего зазорного не вижу. Они — родные люди, и у них большой жизненный опыт”.
“Под градусом” сын никогда не приходил. Бог миловал, не курит. Наверное, попробовал когда-то, и это не доставило удовольствия. Даже будучи в очень маленьком возрасте, он очень боролся с тем, что я курю. Вывешивал даже рисунки: если не про каплю никотина, которая убивает лошадь, то по крайней мере про какой-то цветочек или листочек, который вот-вот от дыма пожухнет.
Друзей из “золотой молодежи” у Саши не было. Я сам не тусовочный человек: считаю это пустым времяпрепровождением. И рад, что у сына, видимо, такое же мнение.
Саше свойственен скептицизм в оценках, некая ироничность. За это и меня поругивали в свое время как молодого ведущего. Но тем не менее молодые во все времена достаточно иронично смотрят на многие вещи. Это естественно.
“МК”: Было что-то в отношениях с родителями, чего не хотелось бы повторить со своими детьми?
Масляков-мл.: Ну так я вам и признался... Уж точно в наказание меня не лишали обеда, не отбирали игрушки, не ставили на горох. Скорее воспитывали словом, взглядом.
— Я начальник Саши. В одном интервью Саша сказал про меня: “Это мой работодатель”. Я назначил сыну оклад. Ну, скажем, исходя из того, что он молодой специалист. Мне не тяжело работать с сыном. Так же, как мне не тяжело работать с моей женой-режиссером.
Да, в работе я слегка диктатор. Руководителю творческого коллектива без авторитаризма не обойтись. Даже если в некоторых подчиненных — родная кровь. Но с близкими людьми мне порой легче найти общий язык. Они понимают меня с полуслова... У Саши замечательная память. Если мне нужна какая-то информация относительно кавээновских баталий n-летней давности, он может вспомнить все, вплоть до конкретных шуток и их принадлежности той или иной команде.
Я не ставлю себе задачи контролировать каждый шаг сына в профессии. Конечно, иногда говорю ему: “Не лучше ли делать вот так?” Он может согласиться, а может сказать “нет”. Ну раз “нет” — поступай как знаешь. После сам поймет, кто из нас был прав...
“МК”: Каково жить с отцом-начальником?
Масляков-мл.: Наверное, лучше, чем с начальником-неотцом. На работе зову его папой. В чем смысл звать по имени-отчеству? Его авторитет и так непререкаем. Если я, сын, буду обращаться к нему официально, это ничего ему не добавит.
Может быть, и правы те, кто считает, что родители и дети не могут быть друзьями в полном смысле этого слова. Бывают какие-то отдельные моменты дружбы. Но чтобы со стопроцентной уверенностью сказать про ребенка “это мой друг”... Я могу сказать: “Моя жена — это мой друг”. Мы женаты фактически 34 года. А дети... Как бы мы над ними ни хлопотали, что бы мы ни делали — все равно они проживают свое, не похожее на наше время. Все равно дороги, которые они выбирают сознательно или несознательно, — это их дороги. А у нас дороги свои...
