Под занавес японского сезона Чеховский фестиваль представил две культовые персоны. Старейшина современной японской архитектуры Арата Исодзаки прибыл в Первопрестольную всего на три дня вместе с близким другом — именитым режиссером Тадаси Судзуки, который с плеядой отечественных звезд и открыл первую выставку революционера-постмодерниста “Разрушенная заново Хиросима” в Музее архитектуры им. Щусева.
— Искусство русских архитекторов 1910—1920-х годов оказало влияние на архитектуру всего мира, равное по значению влиянию супрематизма на мировое искусство. Но тогда было мало материалов, знаний. А ваша страна казалась очень далекой. И то, что сегодня в Москве открывается моя выставка, — это будто я вижу сон, хороший сон, — признался на пресс-конференции накануне открытия Арата Исодзаки.
— Исодзаки-сан, вы впервые в Москве?
— В 1967 году открыли регулярный рейс Иокогама—Находка. Я сел на пароход, приплыл в Находку, а дальше по железной дороге добрался до Москвы, где мечтал увидеть здания знаменитых конструктивистов XX века. Долго ходил по городу, искал дом Мельникова и вроде бы даже нашел место, где он должен был находиться, но сам дом так и не нашел. А уже через день уехал в Европу готовиться к выставке в Милане. Та выставка 1968-го для меня — взгляд из Японии на Россию, ее культуру и на мир в целом.
— А каким бы вы построили театр в России?
— В 60-х, задолго до того, как начал строить театр для Тадаси Судзуки, я познакомился с его театром. Театр Судзуки кардинально отличался от всех стилей, виденных мною ранее. Между зрителями и актерами практически не существовало дистанции. Я поставил эту особенность в задачу и начал работать “от нуля градусов”, как и Судзуки-сан, который по-своему интерпретирует древнегреческие трагедии, Чехова, Шекспира. У режиссера должна быть четкая концепция, какая была и есть у господина Судзуки. Прежде чем начинать работу, надо составить индивидуальный проект, выявить личные качества. Приведу пример: на выставке вы увидите концертный зал, построенный для единственной оперы. Оркестр, вернее несколько музыкальных групп, повисают в воздухе, а зрители сидят между “зависшими” музыкантами. Таким мне показалось наиболее эффектное раскрытие концепции композитора.
Выставка во флигеле “Руина” — не что иное, как версия “Электрического лабиринта”, построенного Исодзаки в Милане на 14-й Триеннале 40 лет назад. Тогда этот “Лабиринт” был разрушен демонстрантами — участниками культурной революции. В московской версии он дополнен огромными щитами с выставки “Непостроенное”, разрушенной демонстрантами в 2001-м.
Сама выставка заняла два этажа уникального флигеля. У входа лежат старинные чеканные двери. Форма расположения залов напоминает структуру молекулы. Зрители в кромешной темноте поднимаются по деревянной лестнице с бронзовыми перилами вдоль полуразрушенных стен на второй этаж — сначала в зал, где раздаются электронные визжание и скрежет, напоминающий скрип железа по стеклу. Олег Табаков, предлагающий на открытии пропустить внутрь сначала женщин и детей, оказавшись внутри, в корне изменил позицию: “Самые выносливые смогут увидеть это”. Далее взору посетителя открываются 16 металлических изогнутых пластин-крыльев с изображением японских символов зла: устрашающие иероглифы и химеры распределены по всему пространству. Крылья символизируют образы человека, заблудившегося в каменных джунглях. Трехмерные символы подсвечиваются ультрафиолетом, ядовитыми точками и осциллографическими линиями всех цветов. Проходя по шаткому бревенчатому настилу помещения, чтобы проникнуться разрушающей энергией зла, крылья можно и нужно трогать руками. А рядом огромные постеры с причудливыми архитектурными проектами мастера, который в эту минуту и впрямь представляется эдаким демоном-разрушителем.
— А почему ваша инсталляция носит такое мрачное название? — спрашиваю мастера в черной кепке а-ля Казимир Малевич с красной звездой.
— Я считаю, что новые течения в искусстве начинаются с разлома, с того, что я называю исходной точкой нуля градусов. То, что было до этого, должно быть разрушено — только тогда можно начинать. Но при этом мне всегда были интересны руины сами по себе. И это полуразрушенное здание “Руина” навеяло на меня много мыслей о Хиросиме, о моем личном опыте подростка послевоенной Японии, о том, как мы сегодня должны реагировать на прошлое и будущее города, в котором живем.
Проекты и работы, представленные Исодзаки, кажутся пришедшими из фантастических социальных утопий. Так “Город в воздухе” — возрожденный новый город, находящийся в процессе “инкубации”. В небо стремятся высокие стволы-цилиндры, а по горизонтали, словно соты конструктора, расположились многочисленные жилые массивы. Пешеходные пути проложены, как мосты над дорогами. “Восстановить структурные элементы окружающего мира в их исходной форме. Установить связи с живой первичной энергией космоса, упорядочить их с помощью демиургова начала технологии”, — сияет призыв, созвучный философу Платону, на одном из огромных стендов.
— Меня поразило, что на стадии котлована были известны точные сроки открытия проекта в Сидзуоке, — делится своими впечатлениями Юрий Любимов. — Гармония всего целого продумана, пространство безупречно функционально. Все работает. Сочетание высокого класса, эстетики и эксплуатации здания фантастично. Я давно знаком с проектами Исодзаки, даже хотел, чтобы сделали что-то подобное в Москве, но пока не вышло. Два года назад Арата представлял проект Мариинского театра, но взяли другой, а теперь усовершенствуют без конца. Так что… Но я рад, что добился права консультироваться с архитектором такого уровня.
Поднимаясь на третий этаж “Руины”, попадаешь в импровизированный кинотеатр, где на громадный экран с фотомонтажом разрушенной Хиросимы и футуристического вида металлоконструкций, напоминающих монстров, проецируются многочисленные образы городов, спроектированные японскими шестидесятниками. Урбанистические пейзажи с бешеной скоростью сменяют друг друга. Созидание буквально превращается в разрушение. Будущие “цветущие сады” Страны восходящего солнца возникают и уходят в небытие. Культурная трансформация начинается…
Выставка Араты Исодзаки будет работать в Музее архитектуры им. Щусева (Воздвиженка, д. 5) по 25 августа.
СПРАВКА "МК"
Арата Исодзаки родился в г. Оита (остров Кюсю) в 1931 г. Ученик Кензо Танге. Пришел в архитектуру в 1960-е. Главные архитектурные работы: музеи современного искусства, Гунма, Наги (Япония) и Лос-Анджелес (США); научный город Цукуба (Япония), Башня искусства Мито (Япония); административное здание компании “Дисней” (Флорида); концертный зал в Киото (Япония); “ДОМУС” — Обиталище человека (интерактивный музей человека), Ла-Корунья (Испания); Центр искусства и собраний Сидзуока (в том числе “Граншип” режиссера Тадаси Судзуки (Япония); Международная деревня художественных ремесел, Акийосиади; парк керамики МИНО, Гифу (Япония); Центр искусств и прессы, Ямагуси (Япония). Лауреат многочисленных японских и международных премий, экс-комиссар павильона Японии на Венецианской биеннале.
