Более иезуитской организации на территории бывшего СССР, пожалуй, не было никогда. Общество борьбы за трезвость организовали осенью 1985 года вслед за выходом в свет печально известного майского постановления ЦК КПСС “О мерах по усилению борьбы с пьянством и алкоголизмом”. Если первое запрещало гражданам пить, то последнее препятствовало различным поползновениям. Организация трезвенников была скучна, как прокисшее молоко, и по этой причине скончалась, так и не успев толком родиться. Во всяком случае, сейчас никто и не вспомнит, что на заре перестройки существовала такая. Каково же было удивление “МК”, когда в Истре мы обнаружили районное общество борьбы за трезвость, которое, оказывается, функционировало все эти 20 лет и — что еще удивительнее! — действует по сегодняшний день.
— Подождите, я вам сейчас телефончик найду, — тетенька в городской администрации источала радушие, что редко встретишь в чиновных кругах. — Учтите, Макаровне лучше звонить домой.
Через секунду заветный адресок был у меня в руках. Тот ларчик просто открывался. Выяснилось: мужа отзывчивой дамы из мэрии, который квасил 17 лет кряду, главная трезвенница отговорила от пьянства, и теперь он ни-ни. Хотите верьте, хотите нет.
Я борюсь за трезвость! А ты?
— Ах, какие у нас проводились отчетно-выборные конференции!
Для Людмилы Макаровны Герасимовой, бессменной руководительницы истринского Общества борьбы за трезвость, события 20-летней давности до сих пор перед глазами. Не особенно напрягая память, она без бумажки расскажет, сколько членов общества состояло у нее под крылом в те далекие годы: 3511. Или 9 процентов всего трудоспособного контингента Истринского района. Немало, в общем и целом.
Трезвеннические ячейки действовали на 138 предприятиях, в ЖЭКах и учебных заведениях, в государственных учреждениях. И все они, по словам Герасимовой, очень хотели работать.
— А как же иначе? Знаете, как тогда ополчился народ против алкоголизма!
Статистика беспристрастно свидетельствует: в 1985 году на душу населения в СССР потреблялось гораздо меньше водки-пива-вина, чем в 2005-м в России. Однако тогда казалось — еще одна капля, и державу пропьют окончательно. Система шла к катастрофе, ее надо было срочно спасать. Но как? Егор Лигачев прописал ей рецепт. И понеслось...
Первой против “употребляющей” части огромной страны поднялась другая, намного превосходящая по численности ее часть, а именно женщины. Измученные непутевыми “половинами” бабоньки поддержали поход против “зеленого змия”. Что немедленно нашло отражение в частушке:
Вот спасибо за указ Горбачеву Мишке,
Пусть у пьяниц-мужиков вскакивают шишки!
Представительницы слабого пола в запрете были материально заинтересованы. Он укреплял семейные узы. Он сберегал, опять- таки, семейный бюджет.
Не был исключением и Истринский, аграрный район Подмосковья, где стройными рядами по разнарядке горкома партии в Общество борьбы за трезвость записывались лица по определению непьющие.
— Возможно, Алла Сергеевна Качан, нынешний министр экологии в правительстве области, не помнит такого факта в своей биографии, но ее мы избрали председателем районного Общества трезвости, — говорит Людмила Макаровна. — Я же являлась в нем ответственным секретарем.
Трезвенницы принялись осваивать незнакомое дело.
— Прежде всего, — вспоминает Герасимова, — я начала разворачивать антиалкогольную пропаганду. — У нас была кинопередвижка, с нею мы до начала рабочей смены приезжали на предприятия, крутили кино про пагубность водки, потом выступал медработник, лектор общества “Знание”, участковый милиционер. Интересно работа была поставлена!
Еще на центральной площади города была установлена “доска позора”, где вывешивались фамилии клиентов медвытрезвителя. Сводки аккуратно вывешивались поутру, а к вечеру их норовили сорвать. Еще организовывали при ЖЭКах клубы трезвости, где трезвенники и излечившиеся алкоголики должны были встречаться за самоваром, “вести терки” за жизнь — профилактику, стало быть. Еще распространяли листовки агитационного содержания. Ну, например:
За трезвость надо активнее браться!
Каждому коллективу — первичную организацию!
— С ячейками на производстве и с членскими взносами самая большая морока была, — вздыхает Людмила Макаровна. — Мы очень сложные коллективы обрабатывали, чтобы люди проявляли сознательность. У нас в местной автоколонне шоферы брали социалистические обязательства не пить за сутки до выхода в рейс! А вот милиционеры и прокуроры дольше всех не хотели в трезвенники записываться. “У нас специфика”, — говорили. А у шоферов не специфика? Все равно мы и правоохранителей обломали... Вступили как миленькие.
Японский городовой: пей-соки-сука-сам
Если после ознакомления с Уставом Всесоюзного общества борьбы за трезвость вам не захочется нажраться, надраться, нахрюкаться, то это значит... Да ничего это ровным счетом не значит! У каждого организма — свой порог болевой чувствительности. Вон корреспондентка “МК” прочитала — и хоть бы хны. Но чтобы читатели представляли, как трудно было вовлекать в организацию членов и какую реакцию вызывала у нормального организма стилистика этого документа, мы его процитируем. Итак, общество ставило своей целью:
— формировать антиалкогольное общественное мнение, осуществлять наступательную антиалкогольную пропаганду, просвещение масс, ярко и убедительно раскрывать вред алкоголя для здоровья людей, будущих поколений, его отрицательное воздействие на все стороны общественной и личной жизни — экономику, быт, моральный облик и сознание людей, воспитание детей и подростков; содействовать усилению контроля за строгим соблюдением законодательных актов о преодолении пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения и спекуляции спиртным, пресечению нарушений правил торговли алкогольными напитками, а также выявлению причин и условий, способствующих распространению пьянства; способствовать организации содержательного, разумного досуга трудящихся, особенно молодежи, воспитанию у них постоянного стремления к культурному обогащению, нравственному совершенствованию, интереса к достижениям науки и техники, спорту, туризму, развитию художественного, научно-технического творчества, коллективного садоводства и огородничества и т.д. и т. п.
Уф! Аж скулы сводит.
Однако настоящих высот организация трезвенников достигла, когда, выполняя свои уставные задачи, стала внедрять в социалистический быт новые ритуалы.
— Какие? — спрашиваю я словоохотливую Людмилу Макаровну.
— В основном безалкогольные свадьбы и похороны. Но были и другие обряды.
Она распахивает дверцы книжного шкафа. В нем в благоговейной тиши хранятся библиотечные раритеты — брошюры и книги, плакаты и “боевые листки”, инструкции и отчеты. Их Макаровна хранит для истории. “Может, кому пригодится”, — роняет Герасимова. Открываем наобум пожелтевшую папку-скоросшиватель.
“В нашей деревне, — рапортует с ее пожелтевших страниц активист-трезвенник, — проводится обряд имянаречения. Новорожденных младенцев торжественно регистрируют в сельсовете, после чего депутат сельсовета в торжественной обстановке вручает родителям свидетельство о рождении ребенка, потом выступает представитель общественности. Так же содержательно проводятся на селе молодежные свадьбы. Они начинаются с величания жениха и невесты, сопровождаемого песнями и хороводами. На обряд приглашаются депутат сельсовета, представители общественности, которые в торжественной обстановке вручают молодым Кодекс о семье и браке и приглашение на их серебряную свадьбу. Таких пар в нашей деревне в 1987 году зарегистрировано 8!”
Действительно содержательно. Чур, чур меня!
Зона трезвости — отдельная песня. Поясним. Зона трезвости — это когда кое-где спиртное с давкой и мордобоем, но все-таки продавали, а в отдельно взятом микрорайоне — ни грамма. При этом граждане сами просили, чтобы не продавали. Таков ритуал.
В отдаленном Деньковском сельском совете, на территории которого располагалось 13 деревень с населением около 800 человек, события с введением “сухого закона” разворачивались драматически. Но лучше мы предоставим слово тогдашнему председателю сельсовета Раисе Еремченко, которая докладывала о них на районной конференции общества.
Сразу же после выхода антиалкогольного постановления в мае 1985 г. (далее цитируется доклад. — О.В.) “большинство сельчан вынесли предложение не продавать в деревнях спиртные напитки. Нужно сказать, что у зоны трезвости было немало противников. Особенно сопротивлялись шабашники, пьяницы и работники торговли. В связи с этим была проведена большая разъяснительная работа со всеми категориями населения, начиная со школьников и заканчивая стариками. 25 ноября на сельском сходе решение организовать зону трезвости было принято большинством голосов. С прекращением торговли спиртным в сельских магазинах улучшился ассортимент продуктов, появились в большом выборе натуральные соки, компоты. Преступность снизилась до нуля, хулиганство тоже. Отдельные перевоспитавшиеся бывшие пьяницы больше не выпивают. Так, местный житель К., покончив с алкогольной зависимостью, личным примером убеждает сельчан отказаться от пьянства. Он увлекается изготовлением поделок из дерева, искусно плетет корзины и лапти”.
Во как!
Сегодня в Денькове не сыскать старожилов, 20 лет назад голосовавших за “зону”. Лишь два “принявших на грудь” пенсионера из опрошенных мною членораздельно сумели растолковать, как оно было на самом деле.
— Мы с Колькой в совхозе трактористами оба работали. На тракторе гоняли за водкой в соседний район. Бригадир с нас за это даже премию снял — из-за пережога горючего. А потом охолонул и вник по-хорошему. “Мужики, — попросил, — как поедете в магазин, на мою долю возьмите”.
Неупиваемая чаша
Все это теперь пыль веков. Но не будем смеяться над прошлым. Каким бы оно ни было, мы сами пишем свою историю. Изменить ее невозможно, а вот начать с чистого листа — вполне. Не стоит отметать такую возможность. Именно так поступила Людмила Макаровна, когда антиалкогольная кампания захлебнулась в ельцинских реформах и голландском спирте “Ройял”.
— Финансирование нашей организации прекратилось, первички распались, — рассказывает Герасимова. — Что делать?
Народ опять пил по-черному, наверстывая упущенное, но энергичная трезвенница не желала сдаваться. Выход из отчаянного положения нашелся сам собой. В начале 90-х Герасимова пригласила прочесть в обществе лекцию главного нарколога области. Заодно и проконсультировать обеспокоенных граждан, как и когда выходить из запоя. Проблема эта вдруг стала как никогда актуальной. И оказалось: организация помощи людям, а не дурацкая агитация и бичевание пьяниц является настоящим призванием общества. Мобилизовав оставшиеся ресурсы, Герасимова открыла на его базе центр реабилитации “Возрождение” для алкоголиков. И — чудо! Народ к ней потянулся. Добровольно, без всякого принуждения.
В 85-м Людмиле Макаровне было 55 лет, сейчас — 75. А не дашь! В модном джинсовом прикиде она встретила нас, сидя под иконой “Неупиваемая чаша”.
— Знаете, какая у меня энергетика? — спросила она. — На несколько порядков выше, чем у обычных людей. Это медики научно установили.
Кто бы сомневался! С представителями самой гуманной профессии Людмила Макаровна дружит. Каждую неделю врач-нарколог и психиатр с именем ведут прием в подвале жилой пятиэтажки, где расположена штаб-квартира Общества трезвости. К их приходу Герасимова “готовит” страдальцев.
— В нашем деле, — авторитетно поясняет Макаровна, — действует принцип “не навреди”. Больной должен принять курс лечения с искренней настроенностью на результат, то есть на исцеление. На этом этапе важна роль предварительного собеседования, которое я беру на себя. Выясняю тактично, какие наклонности у больного, какой вид лечения подойдет ему лучше — препараты, “торпедо” или кодирование. Врачи меня этому обучили. После прохождения курса веду контроль за больным, общаюсь с его родственниками. Их ведь тоже надо учить правильному поведению. Прежде всего ни в коем случае нельзя попрекать нашего пациента, что он бывший пьяница, иначе человек сорвется. В общем, хлопот полон рот.
Домашний телефон у Герасимовой звонит постоянно: ведь он — неофициальный “телефон доверия” Общества борьбы за трезвость. Макаровна терпеливо врачует страждущих словом. Но не только. По срочным вызовам выезжает в семьи больных, чтобы снять остроту пьяных конфликтов, предупредить срыв. А в благодарность кочует слух по району: Макаровна — душевная женщина. “Сарафанное радио” подсказывает нуждающимся адресок.
— Подопечных, к великому сожалению, — утверждает Герасимова, — у меня много. В торговле, на стройках, на автобазе, в коммерческих структурах, а иногда и повыше — везде “наши” люди. Зайдешь в магазин — ба, ведь “наши” девчонки! Бывшие пациентки. Некоторые здороваются, другие отводят глаза. Я их понимаю, не обижаюсь — лечились-то на условиях анонимности.
Нынешний размах пьянства в России Людмилу Макаровну угнетает, тревожит. И она с былым воодушевлением восприняла недавнее высказывание Путина, что нужно опять всем миром подниматься против этого зла. Жаль только, что во всем Подмосковье от областного Общества борьбы за трезвость осталась единственная организация — истринская. Один в поле не воин?
А вы как думаете?
