(Окончание, начало в “МК” за 5 и 8 августа)
Чир по-чеченски — “кровная месть”. Никто из чеченцев не может убить соплеменника безнаказанно. За убийство мужчины убивают мужчину.
За убийство женщины — троих мужчин. В урегулировании чеченского конфликта федеральный центр сделал ставку на кровников. Но это привело не к миру, а к самоуничтожению чеченцев. События в станице Бороздиновская, когда после рейда федеральных сил был убит один и пропали без вести одиннадцать человек, раскрыли суть сегодняшнего положения в Чечне и сопредельных республиках. Для успеха на Северном Кавказе необходимо срочно поменять стратегию. Не стравливать чеченцев, но мирить всеми способами.
Северный фронт
События в Бороздиновской — итог двух военных кампаний. Первая война называлась “наведением конституционного порядка”. Началась в декабре 1994 года. Июнь 2005-го: элитное подразделение федеральных сил входит в станицу и оставляет после себя трупы и руины.
Вторая война именовалась “контртеррористической операцией” и началась в сентябре 1999-го. Июнь 2005-го: в Шелковском районе Чечни и Кизлярском районе Дагестана при поддержке местного населения действует неуловимая банда террористов, проводящая адресные диверсии против федеральных сил.
Шелковской район — это равнинный север Чечни. Глубокий тыл русской армии во второй чеченской кампании. Пока войска громили террористов в горах, те переместились на север Чечни и в Дагестан, где сейчас активно действует банда “Шариат”. Линия фронта сначала отдалялась как горизонт, а затем оказалась далеко позади наступающей армии.
Очевидно, что методы, которые федеральный центр до сих пор использовал в умиротворении Чечни, не приносят стабильных результатов. Мы вновь возвращаемся на исходную, чтобы начать очередной поход. Суть метода — в том, чтобы лояльные центру чеченцы перебили всех остальных. И главной фигурой здесь выступает чеченский кровник.
Проект “Кровник”
Это началось 12 июня 2000 года, когда Ахмат Кадыров сменил Николая Кошмана на посту главы временной администрации Чеченской Республики. По идее, бывший религиозный идеолог сепаратистов должен был помирить чеченцев, воссоединить нацию и в очередной раз наставить ее на истинный путь.
И Кадыров начал работать. Под его гарантию боевики выходили из подполья, амнистировались и вливались в Службу безопасности (СБ). Боевиков выманивали амнистией и престижным местом в элитном подразделении. На нелегальном положении, как предполагалось, должны были остаться только закоренелые убийцы, которых их бывшие товарищи из СБ должны были постепенно перестрелять. Не справившись своими силами, федеральная власть решила отойти в сторону, передать бразды правления местному лидеру, и посмотреть, что получится. Но 9 мая 2004 года Ахмата Кадырова убили в прямом эфире, при большом скоплении вооруженных сторонников, во время праздничного митинга на грозненском стадионе “Динамо”. Каким образом террористам удалось взорвать фугас на VIP-трибуне стадиона — до сих пор до конца не ясно. Скорее всего врагам Ахмата Кадырова удалось внедриться в его окружение, в ту же СБ. При массовом притоке в СБ членов бандитского подполья туда запросто мог внедриться басаевский “казачок”.
После смерти Кадырова контроль за так называемыми лояльными чеченцами всё больше ослабевал. Центр, кажется, не предусмотрел такого развития событий, и заменить Ахмата Кадырова оказалось некем. Контроль над СБ перешел к младшему сыну Кадырова — Рамзану. Именно под его руководством СБ превратилась в серьезную, мало контролируемую федералами структуру, чрезвычайно живучую, оставшуюся по сути единой и цельной даже после ее переформирования в специальные полки МВД и Антитеррористический центр.
Если при жизни Ахмата-хаджи главная ставка делалась все-таки на духовного лидера чеченцев, то после его смерти центр поставил уже на боевых командиров, имеющих в своем подчинении достаточно народу и готовых уничтожать террористов по личным причинам. Потому что все эти люди являются кровниками террористов. Все они потеряли близких родственников. У них есть стимул воевать — и им это доверили, несмотря на подмоченные биографии: в первую кампанию они воевали против федералов.
Одним из показателей расположения центра является прижизненное присвоение звания Героя России. В марте 2004 года Героя России получил депутат Госдумы Руслан Ямадаев, в первую кампанию воевавший против России. В июле этого года Героя получил его младший брат Сулим, бывший бригадный генерал Ичкерии, ныне командир батальона “Восток”. Рамзан Кадыров получил звание в декабре 2004 года. Кроме того, в семье Ямадаевых и в семье Кадыровых есть еще по одному Герою России. Младший брат Ямадаевых Джабраил, погибший в марте 2003 года, и отец Рамзана Кадырова Ахмат-хаджи, также награжденный посмертно. Мало того что высокое звание присуждается бывшим боевикам — в их семьях не остается практически ни одного взрослого мужчины, обойденного этим званием.
Звания Героев давались не только одиозным фигурам вроде Кадырова и Ямадаевых, ходившими из лагеря в лагерь, но и тем, кто последовательно, невзирая на конъюнктуру, воевал за Россию. Однако все эти люди награждены посмертно, за исключением командира батальона “Запад” Сайд-Магомеда Какиева. Ну, так он еще в 1993 году вдвоем с другом покушался на Дудаева, и обойти его звездой было бы просто неприлично. При этом Какиев, в отличие от братьев Ямадаевых и Рамзана Кадырова, никогда не принимал участия в политической жизни республики. А центр, что характерно, никогда не предлагал Какиеву какой-либо политической роли.
“Восток” — батальон хороший
— “Восток” — хороший батальон, — сказал мне русский разведчик, москвич, советник при батальоне. — Эти ребята спасают наши русские жизни.
Операция “Востока” в Бороздиновской представляется актом кровной мести, так как все пострадавшие, по оперативной информации, являлись родственниками боевиков. Однако военная прокуратура и спустя два месяца после событий не называет ни виновных, ни мотивов совершенного преступления.
1 августа заместитель военного прокурора Владимир Калита заявил, что “следствие ознакомит общественность с результатами расследования, когда это будет возможным...” Трагедия получила мировой резонанс. Казалось бы, в такой ситуации в интересах властей — побыстрее урегулировать конфликт, выставить виновных на всеобщее обозрение и примерно наказать. Вместо этого военная прокуратура очевидно покрывает виновных — бойцов и командиров “Востока”. Если проанализировать выступления представителей прокуратуры и командира батальона “Восток”, то окончательная картина преступления будет выглядеть примерно так: несколько спецназовцев самовольно приняли решение найти убийц лесника Тагирова, вошли в Бороздиновскую и, действуя в состоянии аффекта, вызванного убийством отца своего товарища, убили и сожгли в Бороздиновской 12 человек.
С батальоном “Восток” власти попали в сложную ситуацию. Если признать, что бойцы батальона действовали в Бороздиновской самостоятельно, а комбат Ямадаев узнал об инциденте спустя почти два месяца после случившегося, значит, в батальоне анархия, его следует расформировать, а комбата — сменить. Если же бойцы зачистили станицу по приказу Ямадаева, то батальон, оказавшийся опасным для общества, опять же следует расформировать, а комбата — судить. Ни тот, ни другой вариант для власти неприемлем. Батальон “Восток” является одним из ключевых подразделений группировки. Его расформирование будет означать отказ от тех методов, которые центр применяет в Чечне сразу после окончания второй кампании. Уничтожение одних чеченцев руками других.
Цепная реакция мести
В истории Чечни еще не было такого катастрофического периода, как последние 10—15 лет. События этих лет поставили чеченцев на путь самоуничтожения. И если не увести их с этого пути, они так и будут убивать друг друга до последнего, вовлекая в процесс весь Северный Кавказ с его многонациональным населением.
Первая чеченская кампания привлекла к республике внимание всего мира. В том числе и мусульманских экстремистов из стран Ближнего Востока. Миссионеров ваххабизма, которые раньше не имели в Чечне никаких шансов: их идеология никак не накладывалась на вековые чеченские устои.
В первую кампанию чеченцы сражались с федеральными войсками в лучших советских традициях. Воевали просто за территорию, за свободу. Воевали с агрессором. Как сказала мне одна учительница литературы из Ведено: “Я всю жизнь учила своих ребят защищать Родину. Учила по советским учебникам. И когда на их Родину напали, они пошли ее защищать...”
Чеченцы выдержали испытание войной — вынудили своего противника подписать Хасавюртовский мир, по которому Чечня фактически получила независимость на пять лет. Но испытания свободой чеченцы не выдержали. У независимого государства должна быть своя идеология. Басаев, Удугов, Яндарбиев решили строить в Чечне исламское государство. Шариатский патруль принялся ловить прелюбодеев и пьяниц, публично лупить их палками по пяткам, громить пивные палатки. Свобода от России обернулась шариатской диктатурой.
В 1998 году под предводительством братьев Ямадаевых взбунтовался Гудермес. Шариатские войска, прибывшие в город на усмирение, были наголову разбиты. Чечня раскололась. И по кровному, и по религиозному признаку — на тех, кто придерживался чеченских традиций, и неофитов ваххабизма.
Успех этой новой идеологии объяснялся многими причинами. Тут и авторитет Басаева, слывшего тогда бесспорным героем. И социальная ориентированность ваххабизма — этакого ислама для бедных. И провинциальное восхищение приезжими из самой Саудовской Аравии инструкторами-арабами. Возможно, ваххабизм прельщал еще и своей простотой по сравнению со сложными и обременительными чеченскими адатами. Ваххабизм выгодно отличался и от светской власти, зараженной коррупцией и ложью. Ну и, конечно, всякая идеологическая мишура, когда банды называются “джамаатами”, главари — “эмирами”, а убитые товарищи — “шахидами”. Так или иначе, к началу второй кампании в сентябре 1999-го по ходу ее и вплоть до наших дней в Чечне расплодилось достаточно приверженцев ваххабизма.
Но ваххабизм нанес чеченскому обществу ранение, которое может оказаться смертельным. Веками чеченское общество сохранялось и приумножалось на том, что никто не может убить соплеменника безнаказанно. Кровная месть — чир, сама по себе являющаяся варварским обычаем, держала, однако, чеченцев в узде. Убийство человека являлось событием чрезвычайным. Убийцу преследовали, пока месть не настигала его или его близких родственников. Ваххабиты, оставаясь чеченцами, презрели фундаментальный адат. Убивая чеченцев, являющихся “неправильными мусульманами”, они запустили цепную реакцию чира. На примере Бороздиновской она хорошо видна. Смерть лесника потянула за собой еще 12 жизней. Я разговаривал с молодыми бойцами чеченского войскового спецназа и чеченской милиции. Спрашивал их, почему они пошли служить. Я выяснил только два мотива. Одни служат, потому что больше в Чечне деваться некуда, другой работы нет. Другие — потому что должны отомстить за убитых родственников. Можно предположить, что по другую сторону баррикад мотивация аналогичная.
Проект “Миротворец”
Война кровников — это не внутреннее дело Чечни. В Бороздиновской при кровных разборках пострадал русский парень Эдуард Лачков. Да и все остальные были не чеченцами, а аварцами. А это уже дела дагестанские.
Вообще Чечня и Дагестан очень связаны. Бандиты, которые сейчас время от времени появляются в Шелковском районе Чечни, по информации местных милиционеров, орудуют и в Дагестане. Один из самых опасных дагестанских бандитов аварец Расул Макашарипов, главарь банды “Шариат”, месяц назад уничтоженный в Махачкале, в 1999-м входил в Дагестан вместе с Басаевым. Лакец Раппани Халилов, подорвавший военный парад в Каспийске 9 мая 2002 года, также связан с Басаевым.
Террористическая сеть вышла за пределы Чечни, и бороться с терроризмом в отдельно взятой республике неэффективно. Антитеррористические мероприятия на Северном Кавказе должны планироваться из единого центра, на том уровне, где нет места для межнациональных споров. А если чеченский спецназ убивает аварцев только потому, что какой-то их родственник убил чеченца, то дагестанский спецназ не станет взаимодействовать с этими чеченцами.
Когда борьба с террористами сводится к полузаконным или вовсе незаконным, как в Бороздиновской, методам кровной мести, противная сторона получает дополнительную возможность рекрутировать в свои ряды новых бандитов. Воевать против России не каждый пойдет, а против головорезов в форме федералов, без суда и следствия убивших твоего родственника — пойдут. И если найти этих головорезов невозможно, то почему не съездить в Махачкалу и не взорвать милиционеров или военных: форма у них одна. Дагестанские милиционеры будут ловить бандитов на своей территории, чеченские — на своей, а тем временем дагестанские бандиты будут орудовать в Чечне и отсиживаться в Дагестане и наоборот.
Центр должен не стравливать чеченских кровников, а мирить. Нужно попытаться прервать цепь кровной мести, чтобы дальше не плодить кровников. Центр должен направить свои усилия на поиск других лидеров в Чечне, не связанных со спецназом.
В истории Чечни были периоды, когда кровная месть прекращалась. Например, находясь в ссылке с 1944-го по 1957 годы, чеченцы, как они сами рассказывают, практически не убивали друг друга.
Ставка, сделанная на силовиков после завершения второй кампании, ситуацию не исправила, если не усугубила. Трюк не удался. Поэтому теперь стоит сделать ставку на миротворцев. Нужно отыскать в Чечне сотню-другую уважаемых людей, представителей всех тейпов, всех фамилий, и пусть они объявят мораторий на кровную месть. Лет на десять или хотя бы на пять. По чеченским адатам отец вправе запретить сыновьям мстить. Раз такое возможно — значит, и мораторий на кровную месть в масштабах всего народа также возможен. Конечно, найдутся такие, которые не послушаются запрета, но будут и такие, кто подчинится. Среди чеченцев достаточно людей, не разделяющих идей ваххабизма, но при этом обязанных отомстить за своих близких родственников, погибших от рук представителей власти. Им и в банду идти не хочется, и оставить убийство безнаказанным они тоже не могут: такое у них воспитание. И запрет уважаемых людей, запрет отца — для них выход.
Заодно такой ход ослабит чрезмерно усилившиеся позиции силовиков Ямадаева и Кадырова, которые сейчас чувствуют себя главной опорой федерального центра в Чечне. В новой ситуации они просто отойдут на второй план и будут заниматься отлавливанием Басаева — прямым своим делом, — а не ставить на уши станицы и объявлять “джихады” ваххабитам и игровым автоматам. И будущего президента Чечни надо уже сейчас искать не среди ментов, эфэсбэшников или грушников, а среди миротворцев, способных утихомирить свой беспокойный народ. А лучше вообще переписать чеченскую Конституцию и сделать Чечню парламентской.
И все эти пять или десять лет, пока будет действовать мораторий на чир, мирить и мирить чеченцев, бороться за каждую жизнь, в том числе и бандитскую, чтобы не плодить кровников и не пополнять своими руками ряды подпольщиков.
P.S. Проект кажется наивным и фантастическим. Другое дело — взять, например, Бислана Гантамирова, поддержать его на парламентских выборах, использовав при этом конкурирующих с Рамзаном Кадыровым братьев Ямадаевых, и таким образом создать систему сдержек и противовесов, играя на амбициях и обидах. Это куда проще и привычнее. Но нечто подобное уже было. Не помогло.
