— Женщина для нас вообще ничто, мы будем насиловать тебя, а потом отправим в рабство, знай это, русская сука! — взбешенный Ильхам Гусейнов полоснул Катерину по длинным волосам и нацепил на ее остриженный череп грязную красную шапочку.
— В тот момент я мечтала об одном: умереть, — вспоминает сейчас эта несчастная 21-летняя девушка. Она и представить себе не могла, что в родном русском городе окажется в положении рабыни двух обезумевших азербайджанцев.
Волосы у 21-летней Кати Валовой давно уже отросли. И по ночам ей не снится, как стоит она на четвереньках в темном гараже, прикованная, словно дворовая шавка, толстой цепью к столу — чтобы не сбежала.
В голове не мелькают обрывки азербайджанских слов, которым ее обучали хозяева: “Я — твоя послушная русская жена — “рус арвади”!”
В сентябре 2003-го жительница города Рассказова, что под Тамбовом, Катя Валова почти целый месяц пробыла рабыней у двух азербайджанцев. Она была в их полной власти: ее насиловали, били, заставляли кормить свиней…
Преступники хотели выдать девушку замуж. Сразу после “свадьбы” Катюша отправилась бы на родину мужа, в Азербайджан, в вечное услужение к его родственникам. А ее “супруг” получил бы взамен гражданство России и официальную прописку.
Суд по этому делу длился больше года. Приговор вынесли совсем недавно: сроки, которые получили два подельника — Ильхам Гусейнов и его племянник Гудрат, — всего 6,5 и 4,5 года общего режима.
Хотя, возможно, Катя Валова стала далеко не первой жертвой такого вот “свадебного бизнеса”. Но самое поразительное в этой истории то, что кавказцами руководила… русская женщина.
— Знаешь, я почему-то совсем не держу зла на Ирину, — Катя усмехается по-женски горько. — Мне ее даже немного жалко. Когда меня азербайджанцы Ильхам с Гудратом лупили и душили, Ирина тихонько подсказывала, как надо себя вести, чтобы они меня до конца не убили. Мне кажется, что все равно она добрая, хоть и несчастная. Она же не виновата, что жизнь так нескладно сложилась: ни семьи, ни детей, ни по-настоящему любимого человека. Только богатство, но ведь это, я теперь знаю, не главное…
Еще недавно 32-летняя Ирина Крутова считалась в округе дамой обеспеченной. Конечно, по скромным здешним меркам. Вроде и городом называется Рассказово, всего тридцать км от Тамбова, но на самом деле — деревня деревней. Деревянные домишки, раздолбанные тротуары, почти в каждом дворе живность — козы да куры.
И только один район вроде как престижный — “югославский поселок”, где стоят хмурые серые пятиэтажки. Лет пятнадцать назад их строили братья-славяне из Югославии и ГДР.
Рассказовские девушки как могли укрепляли дружбу народов. По тем временам простые работяги-строители казались нашим почти что сказочными “прынцами”. “Пиво, жвачка, потанцуем…” А по окончании контракта — “гуд бай, май лав, гуд бай!”
Предприимчивой Ирочке Крутовой, вероятно, повезло больше остальных. Нет, ее немец на ней тоже не женился, но, укатив в родную Германию, не забыл бывшую возлюбленную. До недавнего времени он приезжал в Рассказово пару раз в год и регулярно, как говорят, присылал Ирине валюту. Так госпожа Крутова, как вспоминают соседи, смогла сколотить капитал. Она построила себе особняк и открыла рядом с ним кафе “Нурхан”.
Название у заведения говорящее. С недавних пор место денежных немцев в Рассказове заняли “новые иностранцы”. Как и везде в России, это были кавказцы.
Рассказовские женщины, разумеется, полюбили и этих. Быстро и искренне.
“Сначала те же азербайджанцы работали на русских дядей. Через пару лет они обросли связями, проникли во все властные структуры. Понатащили в город своих родственников, и вот уже мы, русские, работаем на них, — жалуются местные. — Мы их разбаловали. Мы не заметили, как сами стали обслуживающим персоналом...”
Выдоить спонсора
На “алименты” от немца Ирина Крутова припеваючи жила с неким Ильхамом Гусейновым. Он числился экспедитором в ее кафе, а неофициально заправлял всем в доме вместе с молодым племянником Гудратиком.
— Когда Ирке звонил ее немецкий спонсор и говорил, что скоро приедет в Россию, она в своем особняке тут же везде расставляла их общие фотографии, притворялась скромницей, а азербайджанцы исчезали, — вспоминает Катя Валова. — Ирина и замуж не вышла, я думаю, потому, что боялась потерять доход. Но того же Ильхама, похоже, ничуть не волновало, что его женщина спит еще и с другим. Но я ее не осуждаю — каждый выкручивается как может.
Катерина решила, что когда-нибудь она обязательно станет похожей на сильную и крутую бизнесменшу Крутову.
Для этого нужно было всего ничего — деньги. И побольше.
— Тем летом Ирина пригласила меня в ее кафе поработать, — вспоминает потерпевшая. — Она пообещала платить мне 600 рублей в неделю. Но я, конечно, понимала, что забашлять за прилавком можно гораздо больше. Каждого покупателя, особенно пьяного, я обманывала рублей на пятнадцать. Я не считаю, что поступала нечестно: каждый выкручивается как может. А у меня дома одна мамка. И никакого просвета. После школы я поступила в швейное ПТУ, хотя мне хотелось пойти учиться на медсестру. Но взятка в медучилище — 18 тысяч рублей. Я решила скопить нужную сумму...
Не смутил Катю даже тот факт, что про кафе “Нурхан” в их городе ходила дурная слава. Официанток оттуда выгоняли всегда со скандалом и недостачей.
Про жестокость Гусейнова ходили легенды. Однажды он даже поселил в собачьем вольере мелкого воришку, который украл с прилавка кафе пачку дешевых сигарет.
Ну, это с дураками и с жуликами так происходит, думала Катерина. А она-то девушка умная.
— Я решила вечером обходить клиентов с книгой жалоб и предложений и собирать с них письменные благодарности за свой труд. За каждую запись хозяйка платила мне еще двадцатку, — хвалится Катя.
Работала Катя в смену с другой девушкой, сутки через сутки. Через две недели у напарницы Оли обнаружилась недостача в 1 тысячу 700 рублей. И ее, как и остальных предшественниц, уволили. “К такому-то сроку долг мне отдашь”, — нагло приказал хозяин Ильхам. “Ольга разревелась, но все же собрала по знакомым деньги. Я не удивилась тому, что она столько задолжала. Олька — страшная росомаха, она даже саму себя на кассе обсчитывала, — смеется Катя. — Зато после ее ухода я попросила Иру, чтобы та не нанимала новую сменщицу. “Я и одна справлюсь!”
Всего за месяц официантка Катя Валова стала для Крутовой практически членом семьи. Ее приглашали на шашлыки и дни рождения. Подвыпивший Ильхам по-хозяйски лапал девушку за плечи: “Ну что, Катюха, нравытся тибе мой родственник? Можит, па-а-аженитесь?” — подмигивал он в сторону Гудратика.
Что оставалось Катерине? Только улыбаться и подмигивать хозяину в ответ.
Подружка на счетчике
— Да, я была далеко не первой, кого Ильхам с Ириной “поставили на денежный счетчик”. Но я стала первой, кто так и не смог отдать долг, — рассуждает Катерина. — Теперь-то я понимаю, что этого они и добивались с самого начала. Ведь цель у них была совсем другая... А прежние официантки попадались расторопные, как-то расплачивались...
— Что ты, дарагая, все стаишь за прилавком? Красоту сваю губишь, — как-то ласково спросил Катюшу Ильхам. — Пагуляй схади — я за тебя атлична патаргую…
Нет, не надо было Катерине покидать в рабочее время кафе. Но подружка позвала в гости, у нее родился ребеночек. Да и на кассе она оставила не чужого дядю, а любовника хозяйки. Не станет же он сам себя обворовывать?
И Катя с легким сердцем ушла в гости. А утром в кассе обнаружилась недостача в 11 тысяч рублей, образовавшаяся как по волшебству за один вечер…
— Да у нас всего товару тысяч на двадцать было закуплено! Я пыталась спокойно объяснить это Ирине, но та стояла на своем: “Верни деньги!” — повторяла Катерина. — Я знала, что занять так много в Рассказове мне не у кого. И Ирина прекрасно понимала, что я теперь в ее власти.
— Хорошо, тогда ты будешь жить при кафе и работать на меня бесплатно, — решила хозяйка.
“Э, Катюха — дэвушка красивый, маладой. Пусть женится на моем Гудрате, и мы с ней будим в расчете, — беззлобно предложил Ильхам.
На том и порешили. Два дня Катя работала и ночевала в кафе. Кормили ее впроголодь, но по крайней мере не били. Племянник Гудрат смотрел на будущую невесту с плохо скрываемым презрением. “Ну какая выгода Гудратику на мне жениться? — думала Катерина. — А и распишемся — так через неделю разведусь, никто меня с ним жить не заставит. Мы же все-таки не в дикие времена живем”.
Контракт на рабство
В тот же вечер в доме у Ирины состоялось что-то типа помолвки. Невеселое это было торжество. Должница Катя сидела рядом со своим “избранником” и вымученно улыбалась гостям-азербайджанцам. “Ой, Катька, да я вам с Гудратиком отдам после свадьбы еще одну свою квартиру в бесплатное пользование, — обещала Крутова. — Заживете как белые люди. И все благодаря мне — цени доброту!”
Если бы не случайно подслушанный разговор Ирины с Ильхамом на кухне, то Катерина еще долго бы находилась в неведении относительно своей дальнейшей судьбы.
— В Азербайджан уже звонил? — Ирина посмотрела на сожителя, затянувшись дорогой сигаретой. — Когда эти твои родственники прикатят сюда с калымом? Учти, меньше чем за 200 тысяч рублей девчонку продавать нельзя. Мы ведь не только Гудратику гражданство с ее помощью сделаем, мы им еще и бесплатную служанку навсегда отдаем. Никакого состава преступления — официально она будет супругой младшего хозяина. Что хотят там с ней, то пусть и творят…
Катя прижалась к двери туалета. Что делать? Удивительно, но позвонить маме или в милицию ей даже в голову не пришло. “Мне бы никто не поверил и не помог, понимаете?”
Единственное, что она придумала, — это тайно связаться с 21-летним Денисом, своим случайным знакомым. Как-то она обслужила его в кафе. Веселый, рисковый и бесшабашный парень, каким он ей показался. “Не боись, Катюха, — тут же откликнулся новый приятель. — Когда все уснут, мы тебя будем ждать неподалеку в машине вместе с моим лучшим дружком. Перекантуешься пару дней у него, никто не найдет, потом билет тебе в Москву купим, и ищи-свищи…”
— После вечеринки Гудратик стал ко мне приставать. Мол, мы непременно должны переспать перед свадьбой, — вспоминает Катерина. — Я сослалась на то, что хочу в туалет. Просидела на унитазе минут пятнадцать, проплакала, когда пришла в комнату — пьяный “жених” уже вовсю храпел...
Денис, как и обещал, поставил машину недалеко от дома Крутовой. Путь к бегству был свободен. Катю отвезли в дом к его другу. Никому не решилась она позвонить и сказать, где находится, — только лучшей своей подружке, 15-летней школьнице Насте, сказала. Через день взбешенные Ильхам с Гудратом как-то выловили девочку во дворе и привезли в дом к Ирине. У школьницы потребовали назвать точный адрес Катерины. Когда Настя отказалась, ее насильно постригли. Отрезали косу, которую девчонка растила со второго класса. “Не назовешь, где скрывается Катька, отрежем тебе не только волосы”, — строго предупредили Настю. И та сдалась.
— Я думаю, что Настька меня не из-за косы предала, а потому что ей денег дали, — убеждена и сейчас Катя.
В дом, где пряталась Катерина, Ильхам и Гудрат ворвались взбешенные, как собаки. Ни о каких ласковых уговорах речь больше уже не шла. Девушку кинули в машину и снова привезли к Крутовой.
— Ты у меня будешь долг отрабатывать дешевой рассказовской шлюхой, — грозил хозяин. — Сейчас позвоню своим друзьям. А потом все равно выйдешь замуж за Гудрата и уедешь в Азербайджан.
Гусейнов проявил “педагогические способности”. Он заставил Катю выписывать слова на азербайджанском и учить их наизусть.
“Салам” — “здравствуйте”.
“Сагол” — “до свидания”.
“Мен зени зевирим” — “я тебя люблю”.
В перерывах между уроками Катю раздевали догола и принуждали подметать гараж, где ее держали. Ильхам принес цепь, которую накручивали на замок в кафе, и посадил на нее девушку. Длинноволосую Катю побрили наголо, казалось, мучители испытывали почти физическое наслаждение, когда ее каштановые локоны стали падать на грязный пол. Взамен, чтобы, наверное, не простыла, на нее нацепили красную вязаную шапку. А еще Ильхам пообещал исполосовать ей лицо бритвой, если пленница попробует сбежать. “Ты нас запомнишь, билядь русская!” — унижали ее.
К Ильхаму заглянул друг Мемед, и Катю ему временно “подарили”, заставив заниматься оральным сексом. А когда она попыталась покончить с собой, случайно найдя бритву и перерезав вену на руке, ее застукала Ирина и вылила на открытую рану целый пузырек йода. Боль была невыносимой.
“Я думала, что сойду с ума. День, ночь — все смешалось. Я не понимала, где нахожусь и что со мной, только знала, что мне очень плохо. Я больше не человек… Чтобы мама меня не искала, меня заставили ей позвонить и бодрым голосом сказать, что я жива и здорова, отдаю долги”, — с трудом вспоминает девушка.
Конец Красной Шапочки
Надрывно играет музыка в придорожном кафе. Что-то тянуче-восточное. Мы с Катериной сидим за ободранным пластмассовым столиком и пьем чай из пакетиков. Две молоденькие официантки что-то считают за прилавком. Катя смотрит на них с сочувствием. А сама качает коляску с новорожденной дочерью Валерией.
Суд над ее мучителями тянулся больше года: вдруг выяснилось, что азербайджанцы, прожившие в России около десяти лет, совсем не понимают русской речи, и все тома уголовного дела им в соответствии с международным законодательством надо переводить на их родной язык. Услуги профессионального переводчика обошлись государству в 39 тысяч рублей.
Когда заканчивался процесс, Катя была уже на последнем месяце беременности. Ей угрожали. Ее пытались запугать. Свидетели отказывались давать показания. Впрочем, Ирина Крутова сразу признала, что у нее в доме действительно жила почти месяц официантка Катя. Но насильно ее никто там не держал, на цепь не сажал и наголо не стриг — это все досужие домыслы городских сплетников.
Почему оперативники, освобождавшие Катю, нашли ее в полубезумном состоянии и в красной вязаной шапочке, натянутой прямо на лысый череп? Этого госпожа Крутова объяснить не смогла.
…Слух о том, что азербайджанцы держат на цепи молодую девушку, разнесся по городу моментально. Но кто эта несчастная и что она там делает, люди не знали. Молчала о похищении Кати тоже подстриженная подружка Настя.
Так что сначала сведения о таинственной пленнице надо было тщательно проверить. Когда прошла информация, что Гусейновы приторговывают наркотой, в дом к Крутовой нагрянули сперва с обыском для поисков наркотиков.
— Тебя зовут Катя, скажи? — вытащили следователи городской прокуратуры из гаража зашуганную девчонку бомжатского вида.
— Нет, нет, — мотала головой та.
Только в сказке охотники спасли Красную Шапочку, вспоров брюхо жестокому серому волку. В реальной жизни волки отделываются более легким наказанием. Гражданке Крутовой судьи определили всего 5,6 года лишения свободы. Сейчас в ее особняке временно проживают молдаване, которым Ирина сдала его до своего скорого возвращения из тюрьмы.
А спасенная Катя Валова родила дочь от своего неудавшегося спасителя Дениса. Но замуж за него так и не вышла. Отец ребенка честно сказал ей, что еще не нагулялся, поэтому не готов взвалить на себя ответственность за семью.
— Когда я случайно забеременела, психолог в больнице мне сказал, что нельзя делать аборт, иначе я совсем тронусь. И действительно, дочка вытащила меня с того света. Сейчас хоть какая-то цель в жизни появилась: поставить ее на ноги и бежать из этого города поскорее, пока Ильхам с Гудратиком не вернулись. Они мне уже обещали…
Катя сильно изменилась за эти два года. Помудрела, наверное, и перестала верить людям. “Мне кажется, что мы сами виноваты в том, что произошло, — просто и немного наивно объясняет девушка. — Мы перестали быть хозяевами в своем собственном городе. Те же кавказцы переступают границы дозволенного, когда видят, что никто их за это не накажет. Они знают: только заплати, и русские на все пойдут, лишь бы заработать. Они нас не уважают и не боятся. А мы ради лишних копеек совсем не думаем о том, что с нами будет завтра… Да я такая же была, сейчас только думать о будущем научилась, потому что мне ради дочки жить надо. А у Ирины никого не было, никого она не любила — только деньги”.
Поношенные штаны и китайская майчонка: Катя такая худенькая, хрупкая, в чем только душа держится? Но она упорно толкает перед собой дочкину коляску из секонд-хэнда. Им сегодня надо в поликлинику: Лерочке исполнилось четыре месяца.
Катя нигде не работает — негде. О карьере медсестры ей тоже пришлось забыть. В городе на нее практически пальцем показывают. Кормит их с дочкой, выбиваясь из последних сил, Катина мама.
А единственный человек, который попросил у Кати Валовой прощения за произошедшее, — это бывший спонсор Крутовой, тот самый немец, который специально приезжал для этого в Рассказово.
Фамилии изменены.
