Говорят, что от мамы, актрисы Голди Хоун, Кейт Хадсон унаследовала способность нести в себе свет. Когда она входит в комнату, там сразу становится светлее. Несмотря ни на что, папой Кейт называет не своего биологического отца, музыканта Билла Хадсона, а Курта Рассела. Сына, родившегося 7 января 2004 года, она назвала Райдел Рассел — в честь Курта.
Накануне московской премьеры своего последнего фильма, мистического триллера “Ключ от всех дверей”, Кейт дала эксклюзивное интервью “МК”.
— Вы прямо перед съемками обнаружили, что беременны?
— Да, мы с мужем здорово повеселились в спальне. (Смеется.) И в результате я стала “немножко беременной”. Я пошла к Йену и боссам на студии и честно сказала, что беременна, что мечтаю сняться в этом фильме, но прекрасно понимаю, что съемочный процесс не может ждать. Мне ответили, что готовы подождать, лишь спросили, сколько мне нужно времени. Я ответила: три месяца после того, как родится малыш. Тогда я даже не представляла, как это мало...
— Как же вам удалось так быстро восстановить форму после рождения ребенка?
— Это было действительно сложно, ведь мне делали кесарево сечение, и два месяца после родов я очень мало двигалась. Так что на подготовку к роли оставалось совсем мало времени, но я всегда тщательно следила за собой. К тому же я профессионально занимаюсь танцами. Иногда мне было очень трудно, очень больно, казалось, что мое тело разлетится на тысячи мелких кусочков, и я не выдержу напряжения. Возможно, это самый лучший опыт в моей жизни — так быстро потерять почти 70 фунтов.
— Режиссер Йен Софтли признается, что, после того как вы стали матерью, вы изменились и как актриса. Сами это ощущаете?
— Я бы сказала, что стала более сосредоточенной, ведь это большая перемена в жизни. Когда у вас впервые появляется ребенок, вы начинаете задумываться о многих вещах. Рождение так близко к смерти... Я думала о решениях, которые принимала в жизни, и о том, что могу любить сильнее, чем когда-либо, — я не знала, что способна на такую невероятную любовь. Это новое и незнакомое чувство безграничной любви заставляет пережить вас что-то, похожее на небольшое прозрение. И эта сосредоточенность, эти новые ощущения влияют и на работу. Теперь я могу перевоплотиться и полностью стать кем-то другим, раскрыть чужой образ без остатка. Потому что твой ребенок требует тебя целиком, и нельзя отвлечься ни на что другое. Думаю, это главное, что изменилось во мне.
— Как же вы пережили климат Нового Орлеана — ужасную влажность, москитов?
— Вы не поверите, но я действительно полюбила Новый Орлеан — это очень веселый город. Хотя мы 11 дней и 11 ночей снимались под проливным дождем, в грязи. Единственное, что омрачало мне настроение, — москиты. Это был сущий ад, казалось, что съемки начинались в тот момент, когда они отправлялись пообедать, вокруг наших голов постоянно роились полчища насекомых. Я вся была покрыта следами от укусов, потому что не могла использовать средство против насекомых из-за того, что кормила грудью. И получилось, что я одна оставалась без защиты. И происходило примерно следующее: снимаем сцену на болоте, я залезаю в маленькое деревянное каноэ, поворачиваюсь и чувствую, что москиты уже здесь, я просто покрыта ими полностью, словно оказалась внутри пчелиного улья, а съемочную группу надежно укрывает сетка от насекомых. Это было так несправедливо. Я на болоте с крокодилами, покрытая москитами, а все остальные на берегу под сеткой, как будто они на отдыхе в Африке.
— После чего вам снятся кошмары?
— После выпуска новостей. Телевидение меня реально пугает, я не шучу. События, которые происходят в мире, часто становятся источником моих кошмаров.
— У вас есть амулеты?
— Да. Я ношу с собой розовый кристалл и мандалу из Тибета.
— В финале фильма вы деретесь с легендой американского кино Джиной Роулендс. Вас подменил каскадер в этой сцене?
— В какие-то моменты это я и Джина, а в какие-то я и каскадер.
— Выглядит эта драка ужасно...
— Да, потом я была вся в синяках. Мы с дублером много работали. Это как танец, где важную роль играет хореография, но ты должен заставить зрителя поверить, что все по-настоящему. Помню, она толкает меня назад на стол и одновременно подставляет лампу, чтобы я ее разбила при падении. И что ж, я падаю, голова со страшной силой ударяется о лампу. Возможно, со стороны это выглядело изящно, но я реально могла покалечиться. Это было совсем как в детстве, когда я изображала отважную девочку, разбивала коленку и уходила подальше от своих братьев, чтобы никто не видел моих страданий. Так и здесь, я должна была быть твердой и стойкой, а все ходили вокруг и спрашивали: “Ты в порядке?”. Я улыбалась, превозмогая безумную головную боль, и отвечала: “Да, конечно, все отлично”. (Смеется.) А мое тело чувствовало, что мне нужно отмачиваться в английской соли целый год, и только тогда все будет нормально.
— Выходит, пострадали ради искусства.
— Обожаю раны, полученные на войне!
ЗВЕЗДНЫЕ ДЕТКИ
АНДЖЕЛИНА ДЖОЛИ,
дочь актера Джона Войта. Папочка оставил дочурку в весьма нежном возрасте и долгое время не предъявлял прав на дочь. Анджелина этого не забыла и периодически припоминает звездному папаше прошлые прегрешения — Джоли и Войт то мирятся, то ссорятся — и все на людях.
КОЛИН ХЭНКС,
сын Тома Хэнкса от первого брака. Несмотря на то что у Хэнкса четверо детей, внимания старшенькому он уделил немало. Результат отцовской заботы — вполне приличная актерская карьера в 27 лет. Колин успел сыграть в “11:14”, “Кинг-Конге” и получить звание одного из 25 самых горячих холостяков Америки, по версии журнала People.
РАМЕР УИЛЛИС,
старшая дочь Брюса Уиллиса, сыграла вместе с папочкой в “Заложнике” и “Девяти ярдах”, вместе с мамочкой Деми Мур — в “Стриптизе”. Кроме любви родителей толстушке Рамер похвастаться нечем — вряд ли в ближайшем будущем ее ожидает головокружительная карьера в Голливуде.
СОФИЯ КОППОЛА,
дочь режиссера Фрэнсиса Форда Копполы, после нескольких неудачных попыток на актерском поприще переключилась на режиссуру и достигла высот, главная из которых — “Оскар” за “Трудности перевода”. Отношения в семействе Коппола традиционные — папа продюсирует дочкины фильмы и всегда рад рассказать о ее успехах.
