Он улыбнулся, и я влюбилась. За одни только ямочки на щеках и синие глаза с искринкой. Чувствую, что таю... Крепкую загорелую руку пожимаю с трепетом. Но тут — японский бог! — звонит его мобильник: “Не думай о секундах свысока…”
—Это жена у меня так звучит… — говорит он мечтательно, и мое женское сердце обрывается. А его лицо от счастья расцветает. — Извините. Алло! Что? Долго не снимал почему?.. Да мы музыку слушали...
Вот и познакомились: Александр Москаленко — первый олимпийский чемпион по батуту. Герой Книги рекордов Гиннесса по количеству завоеванных медалей...
Какое-то немыслимое количество спортивных звезд съехалось в Краснодар провожать его из большого спорта. Только заселяюсь в гостиницу — и тут же сталкиваюсь в лифте с... Сан Санычем Карелиным и Александром Поповым. Приятно, черт побери!
— Надо же, Сан Саныч, а я тут давеча Сашу спрашивала: будете ли вы на его чествовании?
— Какого Сашу? Мы вообще-то все тут Саши… — и коронно улыбнулся по-чеширски. — А-а-а, Саша Москаленко?
Тут мой этаж — двери лифта открываются за спиной Попова, и я в растерянности: слишком уж не хочется выходить.
— Так вы оставайтесь, с нами лучше, — подкалывает Карелин. А его тезка таинственно молчит. Как всегда серьезный. Белая рубашка, темные штаны. “До чего же хорош!” — вздыхаю про себя.
— Вы как? — в последний момент все-таки сорвался накипевший вопрос... Но лицо пловца непроницаемо:
— Все у меня хорошо, поверьте. Много планов, проектов. Австралия приелась, так что, может быть, скоро вернусь в Москву.
Правильно все-таки говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. И вы уж сами судите, каков Москаленко, если такие у него друзья...
— Друзей у меня много, это правда, — не без гордости признается мой герой. — А главное, я знаю, что в любой точке мира мне есть кому позвонить, и мне будут рады.
* * *
Сашина супруга похожа на маленькую фею — хрупкая, светленькая, с неожиданно темными лучистыми глазами. Общительная, но в центре внимания быть не любит, ей приятней, когда оно достается мужу.
— Простите, Александр, если не секрет, сколько вы с Инной уже вместе?
— Тринадцать, представляете? Это ж надо столько лет терпеть такого, как я…
— Кокетничаете?
— Нет, серьезно. Характер-то у меня будь здоров! Простите, что долго по телефону разговаривал. Просто мы дома сейчас ремонт делаем в детской. Ребенок вырос. Ему уже мишки и всякие там зайки не интересны. Ну вот и решили с женой повзрослей ему комнату обставить. Так работники, негодяи, ленивые до ужаса. Пока трубой одного из них как следует не огрел, ничего делать не хотели. Зато теперь аж светятся от рабочего настроя.
— Круто вы, однако…
— А если по-другому не понимают... — Саша загадочно улыбнулся, и я так до конца и не поняла, пошутил он или впрямь взбодрил работяг металлическим предметом.
— Если честно, много в жизни приходилось драться?
— Всегда, когда возникала необходимость. А то все испытывают: сломаешься — не сломаешься. Постоянно приходится что-то доказывать. Вроде и поднимаешься, и достигаешь чего-то, а тебя каждый раз на место норовят поставить: мол, ты кто такой, докажи, что находишься на своем месте. Приходилось и кулаками доказывать, особенно в юности.
— А сейчас?
— Сейчас слова предпочитаю. Стараюсь сдерживать эмоции, даже если изнутри киплю. Помните легенду о царе Соломоне? Как ему кольцо подарили с надписью: “Все пройдет”. И он каждый раз смотрел на него, когда злился, — и сдерживался. Однако в какой-то момент не выдержал, порубал кучу голов и в сердцах бросил кольцо об пол. Но когда он стал снова надевать его на палец, увидел, что и с обратной стороны тоже надпись есть: “И это пройдет…”
Я ведь действительно нашему спорту помочь хочу. А то у нас стереотип: мол, хорошие спортсмены — плохие чиновники. Только с чего бы это, если спорт мы изнутри знаем — от и до?
* * *
— Александр, если не ошибаюсь, вы в казачьей станице родились. А на самом деле считаете себя казаком?
— Конечно. Это в крови. Кубань — особая земля. Теплая душой, богатая. Тут знаете как бывает? Солнце жарит, аж косточки плавятся. А потому вдруг раз — и такая метель закружит, что вмиг сугробы до колен насыплет. Знаете, что всадники в таких случаях делают? Кладут коня набок, а сами калачиком сворачиваются, прижавшись к теплому животу…
— А у вас есть своя лошадь?
— Своей нет. Чтобы иметь коней, этим надо болеть. Правда, когда вернулся из Афин с “серебром”, настроение было такое пакостное, и вот тогда с невероятным удовольствием мы прокатились на лошадях по нашему предгорью. До чего же удивительная красота! Куда там Швейцарии!
— И все-таки не захотели в маленькой станице оставаться?
— Не захотел. В 16 лет один, без тренера (это был 1987 год), уехал учиться в Краснодар. Трудно это было, конечно. И одиноко поначалу. Но через два-три месяца прошло. Я быстро освоился.
— Вы по натуре душа компании?
— Наверное. Мне всегда хотелось быть первым, лучшим.
— Слышала, к вам в домик в Олимпийской деревне в Сиднее всегда куча народу стекалась без всякой корысти — просто поговорить, посоветоваться.
— Приятно, если это так...
Только вот самого Москаленко в Сиднее едва ли кто-то мог поддержать. Он в сложной ситуации оказался. К тому моменту, когда пришла его очередь выступать, все остальные обитатели того олимпийского домика уже успели выиграть золотые медали. И представьте, что чувствовал Саша, которому еще только предстояло выйти на батут.
* * *
— Я читала, что у вас очень много было травм, хотя с виду прыжки на батуте кажутся таким легким беззаботным занятием.
— Немов, когда взлетает над перекладиной, тоже беззаботным кажется, однако такой адский труд нужен, чтобы подобного мастерства добиться... А вы представьте, что я стопу свою 5 раз ломал, пока выступал. И она всегда болела. Постоянно. А я все равно улыбался, чтобы смотрелось легко...
— Но вы все равно прыгали и прыгали — неужели совсем не жалко было себя? Или просто слишком хотелось взлететь?
— Знаете, что такое батут? Что такое полет, совершенно свободный, без всяких парашютов и страховок?.. Кстати, с парашютом я тоже пробовал — это совсем не то. Когда отрываешься от батута — это как выход в космос. Нагрузка такая же. Ты прыгаешь, и давление на тебя возрастает в 750 раз. На 9 метров все-таки взлетаешь! Не представляете, какое это ощущение: когда ты высоко, а трибуны — где-то далеко-далеко внизу… Только потом пульс — 230 ударов в минуту. Обычный человек от такой нагрузки умирает.
— Но ради чего вы все-таки пошли именно в такой вид? Скажем, не в гандбол, не в борьбу, которая так популярна?
— А я занимался борьбой. И всегда с борцами очень дружил. Они мне, кстати, очень помогали, когда пришлось 24 кг сгонять перед Сиднеем. У меня ведь природная склонность к полноте.
Потом, после чествования, Александр Карелин пошутил:
— Ну вот, отдали человека на полгода в аренду, на батуте попрыгать, а нам его не вернули. И вот смотрите, что из этого получилось!
— Бывает так, что летишь вниз головой и не успеваешь свернуться?
— Бывает. Только не спрашивайте, чем это заканчивается. И когда приземляешься неточно, как рвутся пятки… Лучше не думать об этом. Потому что любой спорт опасен для обычных людей. Но мы ведь для того и тренируемся, чтобы этого не случалось.
— Но все равно ведь случается…
— Зато это такой адреналин! Такая адреналиновая зависимость посильнее наркотической будет.
— Кстати о наркотической. Вы уж извините, что я так переключаюсь, но у вас ведь на благодатной земле травка всякая растет, и известно, что много ребят на это дело подсаживаются, благо доступно. Есть у вас возможность как-то отвлечь их и все-таки заманить в спортивные залы?
— Об этом сейчас и думаем. Потому что ситуация действительно сложная. Не можем мы не выращивать коноплю. Эта зараза — единственное, что в морской воде не гниет, и только из нее корабельные веревки можно делать. Как уже только ни пытались выращивать ее без дурманящей пыльцы — но это все равно что кофе без кофеина, фактически невозможно. Так что будем придумывать другие способы.
* * *
— Афины мне дались таким трудом, такой болью... — Саша на минуту все же поддался горьким эмоциям.
— Даже большими, чем Сидней?
— В Сиднее произошло настоящее чудо. Я ведь все бросил, чтобы включиться в олимпийскую программу в 1997-м. До этого лет пять вообще не тренировался. Надоело все. Денег не платили. Даже после победы на чемпионате мира в Португалии в 1994 году ничего не заплатили. Так что мотивации не осталось никакой, раз никому это не было нужно. Возвращаться было очень трудно. И, я уверен, только с благословения там, наверху, такое могло случиться: я стал первым олимпийским чемпионом в своем виде спорта. Зато теперь я могу сказать, что сделал все что мог. И даже больше.
— В церковь ходили накануне Олимпиады?
— Конечно, и в 2000-м, и в 2004-м. Я человек глубоко верующий. И уверен: если бы там, наверху, так не решили, ничего бы в Сиднее не получилось. До сих пор в голове не укладывается, как все это произошло.
— В Афинах повезло меньше...
— Многие вообще считали, что я сумасшедший, раз собираюсь прыгать с невосстановленным голеностопом. У меня был разрыв мышцы со стороны ахилла. И очень повезло, что хирург в ЦИТО здорово ее сшил.
— Саша, а вам не жалко из спорта уходить?
— Не-е-ет! Мне тут, знаете ли, недавно членскую карточку подарили одного фитнес-клуба, под номером 0000001, почти как партбилет у Ленина. Так вот, я пришел в этот клуб. Посмотрел, как люди потеют на тренажерах, и что-то аж плохо мне стало. Быстренько собрался, даже переодеваться не стал, — и домой.
— А как же ваша адреналиновая зависимость?
— Так в моей нынешней должности главы краевого спортивного департамента ее не меньше.
* * *
Проще сказать, кого на чествовании Москаленко не было. Потому что были почти все: и родной в Краснодаре Евгений Кафельников, и член МОК, бессменный капитан наших теннисных сборных Шамиль Тарпищев, и Александр Лебзяк, и олимпийский чемпион по фехтованию Павел Колобков, и олимпийский чемпион по греко-римской борьбе, ныне министр спорта Кабардино-Балкарии Мурад Карданов, а также олимпийский чемпион по вольной борьбе Давид Мусульбес и главный тренер сборной России по вольной борьбе Джамбулат Тедеев.
На церемонии Москаленко подарили роскошного коня — так что теперь уж ему, как ни крути, придется этим делом “заболеть”. А потом лихо подсадили виновника торжества на свои могучие борцовские плечи и легким аллюром пронесли по залу.
Чувствовалось, насколько искренне все относятся к Саше, насколько от души все подарки. Администрация города, например, выделила два гектара земли для постройки детской спортивной школы Александра Москаленко. Просто утонуть можно было в этой дружеской любви, что мы и сделали. Жаль только, повод был немного грустный…
