После того как в июне в “МК” вышел материал “С бомжьей помощью” про мать и дочь Петровых, которые живут в столице на лавочке, нам пришел ответ из Департамента жилищной политики. О том, что наших героинь решено поселить в миграционном центре с последующим переездом в квартиру, — такое распоряжение дал чиновникам Юрий Лужков.
Женщины, по рождению коренные москвички, еще 15 лет назад стали беженками — приехали в Москву из Сумгаита, спасаясь от кровавой резни. А в начале лета несчастных выкинули на улицу из общаги...
Мы решили поздравить Петровых с новосельем, но... обнаружили их на той же лавочке у общежития на улице Судакова, откуда их “попросили”: новое жилье им так и не дали. А холода уже не за горами.
Правда, изменения в их жизни все же произошли. Если в начале лета жилище женщин представляло собой скамейку с матрасом, то теперь стало напоминать типичную хибару бомжей — разве что чисто и не воняет. Вокруг лавочки возведены стены из досок от мебели, кусков фанеры и клеенки. Они сшиты нитками, а с потолком из полиэтилена скреплены прищепками. Петрову-старшую мы застали за вязанием.
— Хорошо, что вы приехали, — встрепенулась 64-летняя Нина Николаевна и пригласила к себе “в дом”. — А мы все еще здесь. Вот, носки вяжу. А то зябко.
Пытаясь обнадежить пожилую женщину, я показала ей письмо из Департамента жилищной политики. В нем говорилось, что Петровым неоднократно предлагали жилье в разных российских городах, но они якобы отказывались. И что по указанию мэра их решено поселить в Московском миграционном центре “Востряково”. А когда его закроют, что планируется в ближайшее время, — как и другим беженцам, предоставить квартиру по договору найма.
— Это неправда, что мы с дочкой отказываемся жить в других городах и хотим квартиру именно в Москве, — ответила Нина Николаевна. — Нам никогда этого не предлагали.
И с центром “Востряково” все тоже туманно. Люблинский прокурор, к которому Петровы недавно ходили, сказал, что по закону им как беженкам власти обязаны дать ордер на квартиру в Москве. Даже копию постановления правительства от 8 ноября 2000 года вручил. И посоветовал женщинам: “Добивайтесь”. Впрочем, не рассчитывая на такую роскошь, Нина Николаевна пришла в этот самый миграционный центр. Но там ответили, что поселить ее с дочерью там пока невозможно. Мол, деньги на это переводятся, но еще “не дошли”.
— В миграционной службе нам сказали потерпеть до сентября, — говорит женщина.
Помимо холода по ночам мать и дочь подстерегают и другие напасти. Подвыпившие постояльцы общежития сверху кидают на их “потолок” окурки, плюются и даже льют краску (“стены” залиты ею). Да и местные бомжи, как стемнеет, повадились: то воды попросят, то еще чего — страшно. Поэтому, когда Петрова-младшая спит, старшая дежурит. И наоборот.
— Питаемся мы водой, хлебом и солью, — продолжает старушка.— Хоть бы кто помог одеждой и обувью — самой дешевой...
На зарплату дочери (устроившись раздатчицей рекламных листовок, она получает 100 рублей в день) особо не разживешься. После выхода в “МК” первой публикации о “новых бездомных” лавочка-дом повидала и журналистов, и чиновников, и ветеранов войны, которые этим же чиновникам пишут гневные письма. Случается, даже “новые русские” заезжают на “Мерседесах”: поглазеют, скажут слова сочувствия и уедут. Однако пожитки и ныне там — на лавочке.
P.S. А между тем на севере Москвы приключилась очень похожая история: без крова остались родители и двое маленьких детей.
Татьяна и Виктор, которые уже более 20 лет живут в Москве, со своими детьми ютились в одной из комнат “ордерованного” общежития на Дубнинской улице (их определили сюда от овощной базы, где работает Татьяна). Но комната эта, как выяснилось, официально принадлежала другой семье. Настоящие хозяева начали судебную тяжбу, неделю назад явились приставы и выставили родителей, 8-летнего мальчика и 5-летнюю девочку на улицу. По закону Татьяна и Виктор имеют право на собственное жилье, но пока оно им не светит. Сейчас мама, папа и детишки живут в палатке на детской площадке у общежития. А температура на улице уже опустилась до 15 градусов даже днем...
