Калининградские неоромантики, местные большие звезды из группы “LP”, проявляя себя в не слишком востребованном широкими массами стиле “синти-поп”, на родине разогревали, было дело, Марка Алмонда. И подружились с немецкими столпами жанра — “Мелотроном” и “Камуфляжем”. Последние и пролоббировали участие калининградских звезд в гигантском готическом фестивале “Wave Gothic Treffen” в Лейпциге.
— Огромное пространство с 22 сценами и площадками — вот что такое фестиваль
“Wave Gothic Treffen”, — говорят участники группы “LP”. — На один уик-энд весь Лейпциг превращается в одно огромное готическое королевство: кинотеатры, клубы, магазины, площади — все заполнено готами. Как на карнавале в Рио-де-Жанейро улицы пестрят людьми в ярких нарядах, в перьях и блестках, так здесь — кругом персонажи в черном, такой слет Мэрилин Мэнсонов... Готическая музыка — это и металл, и синти-поп. Это все было на основных сценах. А мы играли почему-то на “эмбиент”-сцене. А немецкая музыка достаточно ведь однообразная: как начинается все в 3 часа дня, так до самого вечера будто одна и та же песня, только вокалисты и декорации на сцене меняются. Поэтому все, кто немножко выбивался из стиля, — обращали на себя особенное внимание. Ну вот как мы.
— А большие-то звезды на таких сборищах выступают?
— Human Luague. Они, конечно, не совсем готическая группа, но все-таки представители “new wave”, а фестиваль накрывает собой все мало-мальски причастное к готическому стилю. Очень большая там готик-фолк-сцена: огромное количество женщин, одетых колдуньями, со средневековыми металлическими диадемами на голове, со всяческими амулетами. Мужики в черных плащах с серебряными посохами. Тысяч пятнадцать таких любителей средневековых песен. Конечно, очень сильно все это на мистике основано, на оккультизме.
— И что, присутствие черной магии ощущается?
— Ну, вряд ли, конечно, тебя там заколдуют-зачаруют, но первое ощущение, когда оказываешься в такой толпе, — будто попал на настоящий ведьмин шабаш. Словно в фильме каком сказочном: очень жесткий макияж, серьезное погружение в атмосферу.
— Как-то в городе Риме я забрела на готический Хэллоуин. Мрачное место: клуб-подземелье, факелы на входе и невероятная фантасмагория внутри. Какие-то всамделишные карлицы и горбуны в черном, люди-гоблины — совершенно ИНЫЕ существа...
— Все это завязано воедино — и минорная музыка, и внешняя стилистика — на мрачных жизненных оттенках, конечно...
— А вот музыку “LP” особо мрачной и не назовешь!
— У нас тоже есть проблема: иногда голову ломаем, какую бы песню повеселее в концертный трек-лист вставить, чтобы настроение разбавить...
— Готы — быстро охватывающая новые пространства и новых людей субкультура. А вот в Москве таких мальчиков-девочек в черном на улицах единицы встретишь. А в Германии, допустим, или Финляндии, или в Восточной Европе — ими просто заполонены города...
— Ну это понятно, почему готическая тема не слиш ком приживается здесь. Мы вот когда первый раз из Кенигсберга в Москву приехали — нас немножечко вырубило. Потому что сильно привыкли к европейской архитектуре, атмосфере: много времени в Вильнюсе провели и в Варшаве (туда на уик-энды из Калининграда обычное дело ездить. — К.Д.). А здесь все эти православные купола сильно вломили по мозгам, конечно. В Европе совсем другая эстетика: костелы, кирхи, следы средневековья. В Америке тоже эта эстетика прижиться не смогла. В Америке готов вообще нет. Это чисто европейское явление. В Британии больше всего проявившееся в музыке: Sisters of Merсy, Cure, Depeche Mode. А, допустим, в Германии оно получило сильное развитие во всем внешнем. Мы жили на фестивале в кемпинге, недалеко от автостоянки. И уже в последний день, в понедельник, когда все начали разъезжаться, забавную картинку пришлось наблюдать. Подходит женщина средних лет к своему очень дорогому припаркованному автомобилю, снимает с себя всю черную кичевую вамп-атрибутику, переодевается чуть ли не в офисный костюм. И уезжает. Трудится, наверное, в каком-нибудь банке. Превращается в обычного клерка из средневековой колдуньи. Для них это — карнавал, увлекательная игра, разнообразящая жизнь.
— Ну энергетическая составляющая-то какая во всем этом?
— Музыка очень красивая, хотя и грустная. Плюс — готическая литература, кино. Целая культура это. В которой вот готических наркотиков зато не существует. Мы там на фестивале пытались найти кого-нибудь, кто что-нибудь бы употреблял или продавал. Не употребляют! У них такая сильная энергетическая подпитка от общения друг с другом, от этих тусовок, что никаких галлюциногенов-стимуляторов и не нужно. И пьют они тоже умеренно. Ни одного не видели набухавшегося гота на фестивале. Миролюбивые все опять же: наступит нечаянно кто-нибудь тебе на ногу, десять раз извинится — так что даже неловко станет. Не то что драки там — вообще никакого негатива. Сначала, попадая в такую гущу фриков в зловеще-черных одеждах, думаешь: надо бы держаться вместе, как-то здесь угнетающе. Но это обманчивость — все спокойно, и никто тебя не заденет. Мы вот пошли там на фетиш-парад: в маленький клуб пускают только строго по дресс-коду. Ты должен быть не просто готом, а совершеннейшим фриком, выглядеть необыкновенно. Ну, нас туда не пустили в наших майках-джинсах, конечно. Но там была стеклянная веранда, сквозь которую мы могли наблюдать происходящее. Сидят разнообразные фрики, пьют пиво, а посреди зала лежит полуобнаженная девушка, и ее стегает плеткой здоровый гот. Садо-мазо, конечно, но есть в этом и своя гармония.
— Ну, знаешь ли, раз садо-мазо — значит, есть в этом и налет темных сил! А ты говоришь: милые-добрые, чуть ли не плюшевые все!
— Ну вот, допустим, “Твин Пикс” Дэвида Линча считается у них тоже готическим фильмом. Все мистическое, потустороннее, а значит, и темное — это их эстетика. Но они варятся в своем мире и никому ничего не навязывают.
— Ну а вас-то не закидали черной грязью эти люди в черном? Ведь музыка ваша далека от потусторонней призрачности, да и сами вы, действительно, для них — как чужаки-пришельцы?
— Знаешь, мы три раза выступали в Германии, в Берлине, в Бонне и вот в Лейпциге. И каждый раз нас принимали лучше, чем в Москве. Потому что люди там не такие снобы. Мы приехали туда, никто о нас не слышал и ничего не знал вообще. Но людям интересно: они нормально смотрят, слушают и даже покупают пластинки после концерта. Они гораздо более заинтересованы в новой музыке. И даже если она им не слишком интересна — неуважение к музыкантам-исполнителям никто не станет проявлять. Поскольку для них ценно уже то, что музыканты занимаются своим делом. И эта уважительность, конечно, сильно отличает европейскую публику от нашей.
