Наши читатели часто спрашивают: а чем закончилась та или иная история, рассказанная вами? И все надеются на скорый и радостный результат. Чтобы справедливость восторжествовала, а все плохие люди оказались за решеткой.
Так, конечно, бывает, но, увы, далеко не всегда. Газеты теперь не всесильны, и нет больше того начальника, который сразу же после публикации взял бы под козырек и отдал команду подчиненным выполнять.
Но мы не сдаемся. Мы продолжаем следить за судьбами своих героев и периодически рассказывать, как им теперь живется.
— А бабушка наша дома уже, только-только привезли! — внучка Анны Николаевны Ульяновой-Кочерженко, тоже Аня Ульянова, не могла сдержать радости. — Спасибо вам...
Вечером 5 сентября старенькая мама звезды отечественного кино Инны Ульяновой наконец-то переступила порог своей квартиры, где не была целых семь лет, — эти долгие годы она провела в психиатрическом интернате для престарелых, куда ее сдала родная дочь.
Анна Николаевна заметила, что в доме многое изменилось, вспоминает, где какие ковры лежали раньше. Если в первый день передвигалась боязливо, держась за стеночку, то теперь свободно ходит по квартире. Ожила. Остриженные в больнице седые волосы уже отросли сантиметра на три. С ней теперь постоянно будет жить приглашенная сиделка — бывший врач-терапевт.
Анна Николаевна только и повторяет: “Господи, как дома-то хорошо!” А на вопрос, что она чувствует, очутившись наконец в родных стенах, отвечает: “Это очень волнительно...”
20 августа с.г. мы рассказали, как корреспондент “МК” пыталась вытащить из психушки маму покойной актрисы (“Сколько было водички — и не стало”). Еще в 1998 году Инна Ульянова сдала ее в геронтопсихиатрический центр на Шипиловской улице, да так там и оставила. После смерти актрисы, в июне этого года, родные отыскали 94-летнюю Анну Николаевну Ульянову-Кочерженко уже в загородной туберкулезной больнице. Оказалось, что ее перевели туда больше года назад. Пожилая женщина, вдова бывшего министра угольной промышленности СССР, отчаянно просилась из казенного приюта домой. Но выяснилось, что родные не могут ее забрать — медики не разрешили престарелой пациентке покинуть закрытое отделение для психохроников.
Сначала все складывалось хуже некуда. На следующий же день после визита журналистов в больницу последовали суровые санкции. Анну Николаевну, несмотря на ее слезные протесты, остригли “под ноль”. А внучке, которая провела нас в закрытое отделение, запретили не только навещать старушку, но даже... носить ей передачки (!). Но Департамент здравоохранения Москвы оперативно разобрался в ситуации, и запрет на свидания был отменен. Еще Аня обратилась с заявлением в ОВД “Орехово-Борисово Северное”, по месту теперешней прописки Анны Николаевны (она постоянно зарегистрирована в геронтопсихиатрическом центре). И сразу после публикации “МК” о том, как старушку — кстати, единственную наследницу своей знаменитой дочки — насильно удерживают в психушке, началась милицейская проверка обстоятельств этого странного дела. Милиционеры просмотрели видеозапись, которая сделана в больнице (там Анна Николаевна со слезами умоляет отпустить ее домой), ознакомились с ее письменным заявлением. Факт, что дееспособную, пусть и очень пожилую, женщину удерживают в больнице против ее желания, подтвердился.
Сотрудники милиции приехали в больницу, взяли объяснения у главного врача и разъяснили ему незаконность таких действий.
— Главврач долго созванивался с интернатом, а затем заявил нам, что снимает с себя ответственность, не может насильно держать бабушку и разрешает близким ее забрать, — рассказала Аня.
Буквально за час оформили документы, вернули Анне Николаевне паспорт и страховое свидетельство и отпустили домой в сопровождении родственников. Ее опечатанную квартиру вскрывали в присутствии всех соседей по лестничной площадке. Дома, со слов Ани, застали неприятную картину. Там кто-то похозяйничал: серванты и шкафы взломаны, замки разворочены. Пропали все семейные документы: и покойной актрисы, и ее матери.
Сейчас Аня пытается прикрепить Ульянову-старшую к районной поликлинике и решить вопрос с ее регистрацией и пенсией (чтоб деньги приносили ей самой, а не в интернат).
— Представляете, в интернате пригрозили, что собираются со мной судиться. Милиционеры даже смеялись: “Они будут подавать в суд за то, что вы забрали свою бабушку из больницы?!”
