Он проходит мимо, не останавливаясь: надо прийти в себя. Только что, как и два года назад, была потеряна золотая медаль чемпионата мира. Или — выиграна серебряная? Можно переживать — в свете выигранной год назад Олимпиады. А можно отнестись философски — в том же свете. Но право на оценку есть только у него. И еще — у тренера. Остальные могут только что-то спросить. Менеджер обнимает, целует и говорит: “Юр, ты возвращайся. Тебя ждут”. — “Хорошо, — кивает Борзаковский, — обязательно”. И — выходит. И — отвечает. Потому что только что честно выполнил работу и, несмотря на множество титулов, не понимает, “как это со мной может приключиться звездная болезнь?..”
— Юра, сейчас, когда прошел уже месяц, скажите, серебряная медаль чемпионата мира в Хельсинки — это повод для радости или огорчения?
— Да нет, это же медаль, почему надо огорчаться? В принципе я доволен, первый чемпионат мира после Афин, позади выигранная Олимпиада, на которую я настраивался четыре года. В Финляндии тоже хотелось бы победить, но все, наверное, всё видели сами: я был зажат в коробочку и потерял ритм, выбираясь оттуда. Нескольких метров и не хватило на финише.
— А еще француз при этом подставил вам подножку. Или так показалось?
— Да, это было за 180 метров до финиша. Но я бы не утверждал, что это было специально. Во время бега всякое бывает. В 2000 году на коммерческом старте меня очень сильно толкнули, и я стал там четвертым, но чтобы вот так, на чемпионате мира, — такого еще не было. Так что в диверсию я не верю.
— Юра, вы правда не пьете ни капли? А как же “обмывать ордена”?
— А я не отмечаю победы.
— Как это?
— Я приезжаю домой, меня поздравляют, и… начинаю готовиться к новому старту. Если каждую победу отмечать, сложно будет выступать. Ну, после Олимпиады, конечно, собирались с друзьями. Но всему свое время.
— Но время на расслабление должно быть или нет?
— Почему расслаблением принято считать только алкоголь?.. Я не пью вообще — даже шампанское на Новый год. Нет, в школе когда-то пробовал, но мне это не нужно, да и не доставляет никакой радости. Поэтому перед Олимпиадой в Сиднее решил: все, не надо над собой никакого насилия.
Для меня самый хороший отдых — это сон. Потому что я не высыпаюсь весь сезон. Тренировки, нагрузки, какие-то дела семейные — надо успеть сделать то, что мужчина делает в любой семье.
— А в Жуковском тяжело нести бремя популярности? Не Москва все же, где можно затеряться?
— А я и не хочу здесь теряться. И жить мне в Жуковском совсем не тяжело. Ко мне же не относятся как к олимпийскому чемпиону Борзаковскому — я у себя в городе просто Юра. Нет, мне здесь хорошо, а теперь еще и стадион будет. Вы знаете, я всю свою жизнь в Малаховке тренировался. И все время там то дырки, то ухабы... Все, кто приезжал — по делу, для интервью, — ахали и охали. Неудивительно — говорят, там покрытие клали осенью. Положили бетон, потом основание, потом стали заливать эту крошку прямо на воду, зима пришла, мороз ударил, все это дело подняло, и... все вложенные деньги пропали. А дорожка такая и осталась. И у нас выхода не было — так и тренировались. И как-то попали мы с тренером на прием к Борису Громову — поплакали, обговорили все варианты по подготовке, и он настроил местное руководство строить стадион в Жуковском. Сделали проект, утвердили, перед прошлым еще чемпионатом мира хотели сдать. Но сказали, что старый проект свернули, а по новому проекту стадион разворачивать надо, дополнительные подсобные помещения строить, гостиницу. Все вроде здорово, но мы опять тогда остались лишь с надеждой и без выхода — не в Москву же ездить через пробки страшные?
— Зато вас было не запугать, после малаховской-то “красоты” на дорожке.
— Может быть, правда, во всем есть свой смысл — я тренировался всегда там, где можно было. И вырос так, как можно было в таких условиях вырасти. А теперь в Жуковском не только тренироваться можно, но и соревнования международного уровня проводить. Ведь это же специализированный стадион по легкой атлетике, да еще и со зрителями. Может, он и не может по размерам конкурировать с крупнейшими стадионами мира, но будем считать, что это только начало. И самое главное — дети будут знать, куда идти.
— Вы сами говорите, что скорее всего до следующего чемпионата мира зритель не увидит вас в составе сборной России. Не жалко отдавать соперникам потенциальные медали?
— Да ради бога!
— А вдруг за это время генетически быстроногие кенийцы оккупируют дорожки по всему миру? Представляете финал следующего чемпионата мира? Все кенийцы под разными флагами — и вы.
— Знаете, мне абсолютно все равно, куда они там переходят. Бегают и бегают. Я с кенийцами соревнуюсь уже который год, и, кажется, они меня боятся. А что касается медалей — чего мне терять? Я Олимпиаду выиграл, это самая главная на сегодня моя награда. Вот после Афин другая проблема была: друзья стали по-другому как-то относиться, пришлось их на место ставить — я тот же! Хотя были и такие, что поехидничали немного: о, нытик приехал! На мои слезы на пьедестале намекали.
— А вы совсем-совсем тот же?
— За исключением одного… Понял, что звание олимпийского чемпиона обязывает: надо себя вести немного по-другому.
— То есть за гитару не хвататься (главный тренер сборной Валерий Куличенко как-то с нескрываемым восторгом рассказывал, что Юра на одной из легкоатлетических мировых тусовок вышел на сцену с гитарой и замечательно пел песни), с расстегнутой пуговицей на рубашке не ходить, затягивать себя в галстук?
— Галстуки не ношу, штуки три, правда, есть. Просто не имею права на расхлябанность, что ли.
“Большой спорт не изменил меня. В себе не вижу ничего особенного. Я такой же, как все мои друзья детства, и не хочу становиться другим. В легкую атлетику пришел случайно. Прибился к мальчишкам, которые гоняли мяч в Жуковском парке. Позже оказалось, что это группа бегунов из ДЮСШ. Так и остался в легкой атлетике. О серьезной тренировке в беге поначалу даже не задумывался, бегал ради собственного удовольствия, ожидая каждый раз, когда начнется футбол.
Среднее образование получил в вечерней школе, параллельно учился в ПТУ по специальности “сварщик”. Так что у меня сейчас есть вполне достойная рабочая профессия. В 1999 году, после победы на юниорском чемпионате России, я понял, что легкая атлетика выходит для меня на первое место в жизни.
Никто из моих родных не занимался спортом. Все они — деревенские жители. Поколение за поколением мои родичи занимались тяжелым сельским трудом.
Тренеры говорят, что им нравится манера моего бега, точность движений. Но у меня это получается как-то естественно. Звездной болезни не боюсь и не понимаю, как она может со мной приключиться.
Я люблю свой город и из Жуковского никогда не уеду. В Жуковском я всегда нахожу поддержку и дорожу ей. Мне хочется еще больше бегать и состязаться. Особой жажды к деньгам не испытываю, а все, что зарабатываю сейчас, отдаю своей семье.
У меня есть младшие сестра и брат, который уже тренируется в беге в нашей группе. К счастью, необходимости принимать лекарственные препараты у меня нет. Если что и принимаю для восстановления сил, так только витамины. Я горжусь, что профессионально занимаюсь бегом. Чувствую, что люди уважают мой труд…”
(Это из Юриной автобиографии. Лаконично, и есть ответы на все вопросы. Остаются лишь детали, из которых, собственно, и состоит жизнь. Как, например, рассказывает Вячеслав Евстратов, тренер Борзаковского, для Юры нет большей радости, чем тренировочная нагрузка. Он испытывает наслаждение от движений, поэтому и работать легко: он “бегоголик”. Но — надо постоянно оставаться на страже и следить, чтобы он не перетренировался.)
— Юра, а вы уже — мудрый?
— Не сразу все приходит. Когда я был молодой, рвался в бой. И ошибки совершал... Но в легкой атлетике уже много лет, и за это время стал психологически устойчив, меня очень трудно сломать. А вот помочь — можно. К счастью, мы с женой друг друга понимаем хорошо. Если бы она не хотела, чтобы я добился своей цели, мы бы не жили вместе. Наверное, ей нелегко. Она не ноет, все понимает. Бережет меня.
— Как можно пережить проигрыш после побед?
— Проиграл, значит, надо стараться в следующий раз выиграть, а если выиграл, то надо стараться прибавлять. Хотеть выиграть и настраиваться на выигрыш — разные вещи. Я не настраиваюсь. И пускаю все на самотек. Моей работой было — грамотно подготовиться к сезону. Закрыть все дырки изначально. Дальше надо только ждать результат. И потом — мы с тренером все время совершенствуемся. Тренироваться всегда одинаково — это нудно и скучно.
— А что для вас самое трудное во время чемпионатов?
— Отсутствие нормальной еды.
— Нормальной — это домашней?
— Я настолько привык к щам, простым блюдам, что все время маюсь на выезде. Очень трудно подобрать еду, все время какой-то дискомфорт. Хорошо еще, что я не ем много — потому что организм не требует.
— То есть из Жуковского, была бы такая возможность, — ни ногой?
— Мне здесь хорошо. Спортсмены и так отказывают себе во многом. Я стараюсь себя ни в чем не ограничивать, но в то же время, получается, во всем ограничиваю. Невольно.
(…Когда Юра только-только появился на первых пресс-конференциях, он вызывал не только интерес — талантище, да в беговой дисциплине, где блаженствуют темнокожие авторитеты, — но и сочувствие. Скромный обаятельный мальчишка с замечательной улыбкой попал к толпе алчных до информации журналистов. Прошел и через это. Ничего не растерял. Совершал тактические ошибки на дорожке — себя не бичевал, просто запоминал и делал выводы. Обожает семью — знает, как достается хлеб в доме: мама Юры долгие годы работает дворником, сам он с четырех лет уже нянчил братишку с сестренкой. Помогает родным: когда-то надо картошку выкопать, когда-то — машину купить маме с отчимом. Если говорит, что тренировался “шаляй-валяй”, то это не то, что мы с вами представляем: нагрузка все равно для обычного человека запредельная. Когда поздравляет соперников, то делает это искренне. Совершенно спокойно может спросить: “Почему вы решили, что я лидер на своей дистанции? Это вот тот-то лидер — весь сезон результаты какие показывает; да, в финал чемпионата мира не попал, но силы-то от этого у него не убавилось!”)
— Юра, вы уже сказали, что до чемпионата мира- 2007, возможно, мы вас на стартах в сборной России не увидим, разве что только на коммерческих. Такое решение, наверное, серьезно обосновано?..
— Не участвовать в зимнем чемпионате мира-2006 — это решение тренера. А пропустить чемпионат Европы, который проходит, как Олимпиада, раз в четыре года, — уже мое. У меня умный и очень опытный тренер, Вячеслав Макарович Евстратов, и он не случайно планирует старты, а так, чтобы подойти к основным в наилучшей форме. Не знаю, пусть никто не осуждает мои “прогулы”, надо выбирать главное — ведь спланировали же олимпийское четырехлетие так, чтобы все получилось.
— Вы часто перед стартом закрываете глаза и сидите не шелохнувшись. Неужели возможно полное отключение в такой обстановке?
— Я действительно отвлекаюсь от всего, спокойно уснуть могу даже в такой ситуации. На Олимпиаде я просто ушел в угол, немножко ушел в себя. Пришел только тогда, когда тренер подошел: “Вставай, пора разминаться”. Ну, что делать? Встал, пошел, выиграл.
