— В этом году я бы повел в первый класс своего семилетнего сына, — говорит казанец Айрат Халилов. Немногословный и незаметный мужчина с интеллигентным лицом и очками на переносице.
У Халилова нет работы. Нет собственного дома. Нет паспорта. Нет у него и семьи. Зато у Халилова есть отбитые ментами почки и замаранная репутация. Еще у него есть справка об освобождении. И окончательный вердикт Верховного суда Татарстана от 23 сентября 2005 года: Айрат Халилов — честный человек и ни в чем не виноват. А он уже успел отсидеть почти половину своего тюремного срока.
Семь лет жизни за преступление, которое не совершал.
Недавно это уголовное дело прогремело на всю Россию.
Сегодня полностью оправданный Айрат Халилов собирается требовать с государства моральную компенсацию в 7 миллионов рублей.
“Палочка-выручалочка”
2 февраля 1998 года.
Возле казанского пивзавода “Красный Восток” найдена автомашина “ВАЗ-2106” с госномером М 29-45 ТТ и мертвым водителем внутри.
Подробности ужасали. Хозяину “шестерки” Раису Хуснутдинову перерезали горло и воткнули нож в левое ухо. Злоумышленник украл у потерпевшего сумку-барсетку, кожаный кошелек и автомагнитолу “Сони”. Орудие убийства — острый нож — преступник, скрываясь, оставил в салоне автомобиля.
Это был уже не первый подобный случай в Казани. Похожим образом зарезали чуть раньше таксиста и милиционера. Оба дела остались висяками. Местная милиция стояла на ушах. Чтобы спастись от начальственного гнева, им надо было поскорее отыскать какого-нибудь “козла отпущения”, чтобы свалить на него вину. Поставить “палочку-выручалочку” в показателях раскрываемости.
И такой человек-палочка нашелся.
9 марта 2000 года.
В кабинет казанского адвоката Владимира Голицына вошла пожилая тихая женщина Марзия Халилова. “Моего сына Айрата в прошлом году осудили за убийство, — потерянно сказала она. — Недавно суд у нас прошел, кассации были — все бесполезно. Одна надежда осталась на то, что пошлем надзорную жалобу в Москву, и там разберутся. Помогите нам составить нужную бумагу. Я точно знаю, что мой мальчик ни при чем”.
Любая мать абсолютно уверена в невиновности своего ребенка. Это закон жизни. Так же, как любому адвокату абсолютно все равно: убивал его подзащитный или не убивал. Это закон профессии.
Плохой защитник, проиграв в суде, найдет тысячу объективных причин, почему он не смог помочь. Хороший — честно отработает свой гонорар.
Но расшибаться в лепешку из-за клиента, наверное, не захочет никто. Будь тот хоть трижды невиновен. Согласившись заниматься “делом Халилова”, адвокат Голицын и не подозревал, что потратит на оправдание Айрата больше пяти лет. За этот срок четыре тома материалов уголовного дела превратятся в восемь.
“Скажу честно, последние годы освобождение Айрата стало для меня вопросом жизни и смерти, — признается Голицын. — Хотя этот человек мне не друг и не родственник. Но когда я начал изучать следственные материалы, то сразу понял, что это дело необычное. Таких историй, когда за решетку попадают невиновные, поверьте, очень много. Есть среди них, вероятно, и более интересные, чем наша. Но уникальность именно этой ситуации в том, что на месте Халилова могли оказаться и я, и вы…”
Ледяная смерть генерала
Айрат вошел в сырую камеру СИЗО №1 города Казани. 25 квадратных метров. Приваренные железные жалюзи на грязных окнах. Четыре десятка вопросительных взглядов с двухъярусных нар.
— Ну, парень, и за что тебя сюда упекли? — сразу же поинтересовались у нового постояльца бывалые зэки. — Советуем говорить нам правду: что ты из себя за человек.
— Я не знаю, — ответил Халилов. Он действительно этого не знал.
Айрат родился в интеллигентной татарской семье. Его папа трудился в городской больнице врачом-реаниматором. Мама была экономистом. Трое детей в семье — два брата и сестра. “Только я один, видно, не в родню, — усмехается сейчас Айрат, и чайная чашка дрожит в его руках. — Мне все время хотелось что-то доказать своим близким, показать им свою самостоятельность. После стоматологического техникума я не пошел работать по специальности зубным техником, как мечтали мои родители. Мне казалось, что я один все в этой жизни что-то понимаю, и на советы близких мне было наплевать. Я начал пить, курить, проводить время в сомнительных компаниях. Еще в ранней юности я получил условный срок за драку, что тоже не характеризовало меня с положительной стороны. Но тогда я думал: вот это она и есть — настоящая свобода…”
Айрат нанялся грузчиком на один из казанских рынков. По вечерам после тяжелого физического труда работяги расслаблялись как умели. Дешевая выпивка, дешевые девочки, дешевая дружба.
На равных со всеми, разумеется, выпивал и интеллигентный Айрат.
“Под градусом” Халилов становился тихим, в чужие споры не лез, в драках, памятуя ошибки молодости, не участвовал. “На Приморском рынке я познакомился с неким Димой Зайцевым, — вспоминает Айрат. — Он торговал рыбой. Скользкий такой тип… Он мне ужасно не понравился. Мы с ним пару раз выпивали вместе, он у меня взаймы взял тысячу рублей и избегать меня начал, а вскоре, выходит, и вообще из-за этих денег мою жизнь переломал”.
Когда-то Дима Зайцев сидел в тюрьме за групповое изнасилование 11-летней девочки. И с тех пор, как выяснилось позже, с милицией он общался регулярно.
В ноябре 1998 года Айрата неожиданно вызвали в казанский РОВД Дальний. “Во время беседы дознаватель перечислил мне несколько фамилий, в том числе и Зайцева, и спросил: “Говорят ли эти фамилии мне хоть о чем-нибудь?” Я ответил: “Нет, не говорят”. Честно сказать, я вообще не знал, какая у Зайцева фамилия, — для меня он был просто Димой, который мне должен тысячу рублей, — разводит руками Айрат. — Тогда мне показали фотографии трупов таксиста Комарова и Раиса Хуснутдинова и сказали, что их убил я и поэтому мне надо написать явку с повинной. Я отказался”.
Айрата отправили в камеру. В полночь его вызвали на допрос: в комнате, куда его привели, за столом сидели пьяные омоновцы, стояла выпивка и закуска.
— Когда я опять отказался подписать чистосердечное, они меня начали бить, — продолжает свой рассказ Айрат Халилов. — Шесть часов подряд они меня избивали. Мне надели на лицо противогаз, сзади сковали руки наручниками. Периодически омоновцы останавливались передохнуть и шутили: “Давай-ка, если он сейчас не признается, выведем его во двор и обольем ледяной водой, как генерала Карбышева, чтобы он замерз насмерть”. Несколько раз я терял сознание, дышать в противогазе было невозможно.
В шесть утра “дознаватели” наконец устали и отправили подозреваемого в камеру. А в десять утра Халилова вдруг отпустили домой со словами: “Наверное, это все же был не ты. Мы обознались. Придешь в следующий понедельник и дашь следователю показания на своего приятеля Зайцева, что на самом деле это он всех убил”.
— Но почему я должен теперь наводить поклеп на Зайцева? — возмутился Айрат.
— Как хочешь, — оскалозубились менты. — Но вообще-то сам Зайцев такие показания на тебя уже давно дал. Поэтому мы тебя и прессинговали. Он сказал, что 2 февраля, в день, когда замочили Хуснутдинова, вы с ним напились до чертиков, поймали тачку и поехали кататься по городу. За рулем находился убитый позже Хуснутдинов. В районе пивзавода Зайцев пошел в кусты, а ты в это время зарезал водителя на почве внезапно возникшей к нему неприязни. Зайцев клянется, что так все и было. Но у нас, если честно, особой веры ему нет. И если ты сейчас скажешь, что все произошло с точностью до наоборот — мы с радостью тебе поверим. Ну как? Согласен? Нет?! Да ты хоть понимаешь, что один из вас все равно сядет за эту мокруху? — вышли из себя опера.
…Историю своей “посадки” Халилов рассказывает монотонным и тихим голосом, казенными фразами, словно он опять на допросе. Он кажется мне совершенно невозмутимым — как китайский божок. Будто это все происходило не с ним. “Когда я явился по повестке в милицию на очередной допрос, меня “закрыли” в камеру уже насовсем, — говорит Халилов. — Правда, убийство других людей, кроме Хуснутдинова, мне инкриминировать так и не смогли. Против меня вообще не нашлось никаких улик и вещдоков, кроме свидетеля Зайцева!” — усмехается Айрат.
Дима Зайцев поведал следствию, что, когда он вернулся в машину, мертвый Хуснутдинов лежал на водительском кресле, а убийца Халилов сидел за его спиной. Однако согласно осмотру места происшествия убитый хозяин автомобиля сидел на переднем пассажирском сиденье. И убить его мог только человек, сидевший не сзади, а сбоку, на месте шофера — так как смертельный удар ножом в ухо был нанесен именно с этой стороны.
Но эти несоответствия в рассказе главного — и единственного! — очевидца произошедшего почему-то никого не смутили. Дело отправилось в суд. Айрат — на нары.
— Почему же вы сами не согласились дать показания на Зайцева, чтобы защитить себя? — спрашиваю я у Халилова.
— Да не знаю я, — вздыхает тот. — Сказать честно, я все же думал, что меня берут на понты. Я не верил, что меня посадят на 15 лет.
Дым сигарет с ментолом
Когда адвокат Голицын только приступил к работе, то он сразу нашел выписку из медкарты Халилова с его “железным алиби”: как раз именно в день убийства Айрат был у нарколога.
Халилов тогда в очередной раз завязывал со спиртным. 2 февраля он отправился на прием к врачу. Об этом свидетельствует запись в его медицинской карточке. Потом он пошел домой, принял прописанные ему таблетки “трезвости” и завалился спать.
Однако эти факты почему-то никто на первом суде не проверял.
Зато судьи признали допустимыми доказательства генетической экспертизы о том, что на месте происшествия рядом с трупом Хуснутдинова были обнаружены сигареты со следами слюны Халилова. Данные экспертизы ДНК слюны и крови прилагались: казалось бы, вот она — действительно неопровержимая улика!
— Я спрашиваю у Айрата: “Когда у тебя брали кровь для генетической экспертизы?” — рассказывает адвокат Голицын. — И тут выясняется интересная вещь: оказывается, подобного анализа мой подзащитный не делал вообще. Но чья это была кровь? Чья это слюна? Действительно ли ее взяли с места убийства? Неизвестно…
На пивзаводе “Красный Восток” милиция повесила объявление: “Если кто-то видел, что произошло здесь 2 февраля 1998 года, просьба немедленно позвонить “02”. Нашлась свидетельница Ирина Данилова, которая в тот день приезжала за дрожжами в заводской магазин. “Я заметила, как возле светлых “Жигулей” с четырехзначным номером, последние цифры которого были “45”, стоял неизвестный высокий мужчина в норковой кепке, — рассказывает Данилова. — Внутри машины никого не было. Спустя какое-то время мужчина в кепке ушел, а к машине подошел незнакомый человек, который и сел на место водителя. Я еще подумала, что он хочет угнать “Жигули”. Но тут вернулся первый мужчина и между ними в салоне завязалась потасовка. Я поскорее уехала, потому что сильно испугалась”.
Свидетельнице, естественно, показали фотографию Айрата Халилова — похож ли он хоть на одного из дравшихся мужчин? Но женщина заявила, что этого парня там не было.
С помощью Даниловой был составлен фоторобот другого предполагаемого преступника, и вскоре выяснилось, что среди приятелей погибшего Хуснутдинова был некий Усманов, очень напоминающий внешне этого возможного убийцу.
Следователи пришли поговорить с Усмановым. Но поздно.
Так же, как и Хуснутдинова, Усманова тоже уже не было в живых. Неожиданно он покончил с собой вскоре после убийства у пивзавода.
Ниточка обрывалась...
“Так как Усманов был мертв и к уголовной ответственности его привлечь было нельзя, показания свидетельницы Даниловой о его возможной драке с Хуснутдиновым не стали принимать во внимание, — объясняет Голицын. — Эту версию положили на полку, а за решетку отправили 27-летнего Айрата Халилова, который не знал ни убитого Хуснутдинова, ни повесившегося Усманова”.
Срок заключения осужденного Халилова должен был истечь только в 2013 году.
Многие зэки в колонии стараются примерно ходить на работу, вести себя положительно, чтобы заработать хоть условно-досрочное освобождение. Но даже на эту малость Айрат рассчитывать не мог. Первым условием там стоит: осужденный преступник должен чистосердечно раскаяться в своей вине, а Халилов так и не сознался в том, чего не совершал. Для него это был принципиальный момент — он мечтал выйти из тюрьмы не за хорошее поведение, а полностью реабилитированным.
“Мы подали надзорную жалобу в Москву, — продолжает адвокат. — И в 2002 году Президиум Верховного суда России первый раз не согласился с решением Верховного суда Татарстана по Халилову и с его обвинительным приговором. Так как в деле не было абсолютно никаких доказательств вины моего подзащитного, кроме весьма противоречивых показаний Димы Зайцева. Но Москва для Казани, видимо, была не указ. Поэтому отменять вынесенный Айрату приговор, как по закону положено, в Татарстане не стали — ему просто скостили два года срока и снова отправили на нары”.
Теперь тюремное заключение Айрата Халилова заканчивалось в 2011 году.
“Но мы на этом не сдались. И в очередной раз послали бумаги в Москву. В Верховном суде России еще раз написали — отменить решение суда за отсутствием доказательств вины подсудимого. Теперь уж отмолчаться Казань не смогла! — восклицает адвокат Голицын. — Это только рассказывать так легко. А в реальной жизни на все эти письменные мытарства уходили. Только 19 августа 2005 года судьей Приволжского суда Давыдовым на четвертом по счету судебном процессе Айрату Халилову был вынесен полностью оправдательный вердикт. Месяц спустя, в конце этого сентября, Верховный суд Татарстана, не удовлетворив поступивший протест прокуратуры, оставил этот приговор моему подопечному без изменения”.
Эликсир трезвости
Свободен! Не будет больше 45-минутной прогулки по тюремному дворику, где свежий воздух пропах телогрейками других заключенных.
Свободен! Не надо больше спать на нарах по очереди. Не надо мечтать, чтобы зимой попасть на верхний ярус полатей — там теплее.
Свободен! Ты больше не увидишь, как приезжает на зону тренироваться на “куклах” ОМОН и, выгоняя заключенных на плац, ставит зэков на четвереньки, отрабатывая на них специальные точечные удары. Нельзя дать сдачи. Приходится сидеть на корточках три часа, четыре. Чуть поднимешь голову — получишь палкой по хребту.
Свободен! Открыли тюремную камеру, как собачке конуру, — и гуляй, Айрат! Никаких тебе извинений, реабилитаций, общения с психологами и компенсаций морального вреда. Главное — ты свободен.
“Не хочу вспоминать о тюремных кошмарах, — уверяет, зайдясь в затяжном приступе кашля, Айрат Халилов. — Разные люди сидят в тюрьме. Многие виновны в том, что совершили. Но так ли ужасна их вина? Два кило мяса свистнул — четыре с половиной года тюрьмы дали. Три года — за украденный блок сигарет. А у этих бедолаг просто нет денег, чтобы нанять себе хорошего адвоката. Они без конца строчат бумажные жалобы, шлют в свое оправдание какие-то послания президенту, письма, которые никуда дальше тюремной канцелярии не доходят. И постепенно они смиряются со своей участью и своей виной, становятся скотами, как все. Это значит, что в них умерла надежда. И таких, живых мертвецов, на зоне большинство. Парень со мной сидел. Он моложе меня — а у него уже цирроз, ВИЧ-инфекция и гепатит. И 8 лет срока. Ему жить-то осталось — два понедельника. И он еще шутить пытается: “Ну ты-то чего переживаешь, — говорит он мне. — Сравни свою ситуацию с моей, и когда первый раз проснешься дома в своей постели, то поймешь, что не все еще в этой жизни кончено!”
В первую ночь, когда Айрат проснулся дома у родителей, он испугался — потолок в родной квартире был не такой, как в камере.
До сих пор он ходит по улицам со справкой об освобождении и очень боится, что мстительные менты подкинут ему наркотики или оружие. “Даже во время четвертого суда мы боялись, что безоговорочного оправдания Айрату не будет. Ведь наше государство никогда не признает первым своей вины, — переживает адвокат Владимир Голицын. — Хоть что-то, пять лет лишения свободы, шесть, но ему в приговоре оставят, чтобы не было возможности требовать возмещения морального ущерба. Подобная история пару лет назад была где-то в Сибири, там обнаружили настоящего преступника, а невинно осужденного за двойное убийство девочек парня, который отсидел пять лет, выпустили на свободу. Но у нас ведь убийцу Хуснутдинова так до сих пор и не нашли — значит, висяк остается, и его надо как-то закрыть”.
А мне не странно, что Айрата Халилова здесь посадили. Странно, что его все-таки выпустили.
Все фигуранты этого уголовного дела — следаки, опера, судьи — до сих пор работают на своих прежних высоких должностях. После “дела Халилова” некоторые даже ушли на повышение. Например, следователь по делу стал зампрокурора. Районные судьи — республиканскими.
Поэтому мы и не пишем их фамилии. Зачем зря задевать “больших” людей, ничем себя по службе не скомпрометировавших.
Ничем, кроме того, что украли 7 лет жизни у невиновного человека. Даже не озаботившись как следует сфабриковать доказательства его вины.
Как сообщили “МК” в Правозащитном центре Казани, за последний год это уже пятый подобный оправдательный приговор. Группу других молодых людей осудили на большие сроки, ошибочно обвинив их в нападении на дом начальника налоговой инспекции и убийстве сына хозяйки. Их выпустили через... шесть лет, когда нашли настоящих преступников. Случайно нашли.
И снова никто из должностных лиц не понес наказания за липовые приговоры. Выходит, жизнь так ничему никого и не научила?
— Вы пьете сейчас? — спросила я у Айрата Халилова.
— Почти нет, — честно признался он. — В колонии завязал. Единственный раз выпил в свой первый Новый год на зоне — и как отрезало. Спортом начал заниматься, гантелями, книжки стал почитывать. Сейчас я философски ко многому отношусь. Понял вдруг, что до этого жил неправильно. И еще я теперь точно знаю, что наказания без вины не бывает. Наверное, в чем-то другом я все-таки был не прав. Перед родителями. Перед моей любимой девушкой, которая сразу же после суда вышла замуж за другого и так и не родила мне сына. Но если бы не случилась тогда со мной эта беда, еще неизвестно, где бы я сегодня был — может, вообще бы уже спился...
