АНЕКДОТ “В РУКУ”
2005 год. Театральная площадь. На руинах фонтана здоровый детина-алкаш лакает четвертинку. Идет мент. Алкаш — менту:
— Прос-ти-те за любо-пытство, а реставрация Большого будет?
— Будет тебе большой, ареставрация и пытство. Руки за спину!
…Бродим по Большому. Всюду побелка, леса. Паркет вздыблен. Кресла выдраны. Люстра — та еще, газовая, что зажигали бикфордовым шнуром, — спущена и свезена на мойку-чистку. Холод (отопление вырублено). Из цивилизации — только временные маячки пожарной сигналки. Все удивляются: как это дом не сгорел за полтора последних века? А в теплом атриуме, что в здании напротив, руководство презентует миру новейшее сценическое оборудование (в проекте), которое обойдется казне в 195488200 евро. И это притом что денежки “на ремонт” расписаны Грефом только до конца года, а что будет дальше — никто не знает…
Вячеслав Ефимов, замдиректора ГАБТа, застенчиво улыбается:
— Государство хочет знать, зачем его деткам такая большая сумма… Но ответ прост: прежнее оборудование не соответствует современным запросам!
Что было. Все пеняют на “советские времена”. Дескать, грубо нарушили акустику зала, убрав из-под оркестровой ямы особый отражательный барабан и залив все бетоном… Кроме того, бетонировали и пол зрительного зала. Еще сильно сократили “зеркало сцены” — тот самый вырез, сквозь который мы все и видим, путем наложения стеночки под арлекин (верхняя кулиса над занавесом). Из-за чего в зале слышали исключительно певцов, стоящих на авансцене, ближе к зрителю. Голоса же тех, кто пел в глубине, “не пропускались” в зал!
По сути, все последние годы население просто дурачили, ломя несусветные цены за партер, откуда было слышно оперу хуже всего.
Что будет. Во-первых, оркестровая яма станет больше (дабы уместить до 130 музыкантов, коих непременно требуют г-да Вагнер и Штраус). Под яму возвратят акустический барабан. Сам же пол-дека будет подниматься на три высоты, в крайнем режиме полностью сливаясь со сценой.
Во-вторых, сама сцена превратится в 7 двухуровневых подъемно-опускных площадок, чтобы в долю секунды в нужный момент “из недр” появлялись сложные декорации и отдельные поющие личности. В-третьих — и это самое дорогое, — над сценой подвесят современнейшее осветительное оборудование — с пожарным занавесом, устройством “для полета”, звонницей и проч. — массой до 1800 тонн! Легко говорить, что Ла Скала или Ла Фениче тратились на подобные штуки куда скромнее: там изначально сами стенки театра делались “с нуля” с учетом новых нагрузок. А намоленные стены Большого никто рушить не собирался, в том-то и фокус, что дикий вес придется класть на 4 особые спецопоры, чтобы классической кладке оставить лишь 20% нагрузки.
И, конечно, по новым требованиям будет “обставлена” пожаробезопасность (как-то: при задымлении будет подниматься кровля здания). Г-н Хорст Кункель, управляющий фирмы-проектировщика по реставрации ГАБТа, закрывает глаза:
— Состояние сцены и прилегающих к ней зон ошеломило нас. Если бы какой-либо театр в Германии имел бы такие дефекты, он безоговорочно в считанные часы был бы закрыт властями!
Громкие слова. Красивые проекты. Но останется ли Большой и впредь государевым любимчиком? Ведь деньги нужны немалые. Все процессы запущены, а до сих пор, кстати, не определено — какой герб оставить на фасаде. И убирать ли серп с молотом с лепнины Бетховенского зала. Политика, кругом политика...
