Вим Вендерс, как известно, один из самых влиятельных мировых кинорежиссеров. Для его фильма всегда найдется место в конкурсе престижного киносмотра. Тем более что в последнее время Вендерс предпочитает документальное (посвященное Ясудзиру Одзу “Тогио-Га” и Йодзи Ямамото “Записки об одежде и городах”) кино игровому. Свой последний фильм “Входить без стука” Вендерс презентовал придирчивой каннской публике. Приза не получил, однако уехал удовлетворенным.
Для него история человека, получившего в жизни второй шанс и решившего исправить ошибки молодости, которого сыграл давний друг и коллега Сэм Шеппард, — в чем-то личная. Об этом Вендерс рассказал в эксклюзивном интервью “МК” накануне московской премьеры фильма.
— Почему вы вновь работаете с Сэмом Шеппардом? Подходящее время?
— Любое время можно назвать подходящим. Все истории давно рассказаны и носятся в воздухе, поэтому нельзя сказать, что какое-то время более удачное, какое-то менее. Все зависит от того, готов ли ты их выхватить из воздуха и рассказать.
Про Сэма могу лишь сказать, что со времени ленты “Париж, Техас”, которую мы также делали вместе, прошло почти 20 лет. Тогда фильм увлек нас немедленно, и именно поэтому мы боялись приниматься за новую ленту. Мы должны были дать время самим себе остыть и поэтому ждали, ждали, ждали. Пока, наконец, наше терпение не лопнуло. Единственная причина 20-летнего перерыва в нашей совместной работе — то, что мы не хотели повторяться.
— Вы не боитесь сравнений с фильмом “Париж, Техас”?
— Ни в коем случае, это очень разные фильмы. Несмотря на то что обе истории происходят в одном месте. Ведь если вы попросите пианиста сыграть на виолончели, он вряд ли это сделает. А кино — такое искусство, в котором ты можешь позволить себе играть на разных инструментах. Так что, я думаю, картиной “Входите без стука” мы открываем совершенно другую территорию.
— Как вам работалось с мифом о Диком Западе?
— Мы совсем немного его затронули. И скорее в ироничном ключе. Мы и не могли поступить иначе. Потому что время подобных героев — какого сыграл Сэм Шеппард — уже закончилось. Даже амплуа героя вестерна уже не существует.
— Но тем не менее вы восхищаетесь своим героем…
— Возможно. (Смеется.) Это история о возвращении домой. И она мне близка так же, как и любому другому близка история человека, получившего в жизни второй шанс. Мне показалось, что именно американские пейзажи как нельзя лучше подходят для истории возвращения домой. Может быть, для меня природа Дикого Запада содержит в себе всю Вселенную.
— Как изменились ваши представления об Америке с тех пор, как вы впервые попали туда?
— Настолько, насколько они вообще могли измениться. Я впервые попал туда молодым человеком, в 1971-м, когда мне было 26. И тот мир, из которого я попал в Америку, разительно отличался от того, что я увидел. Я никогда не скрывал своего отношения к ней — я показал это в фильме “Страна изобилия”, но, с другой стороны, я всегда любил эту страну. И, думаю, во “Входите без стука” я показал, как сильно люблю Америку. Но это, конечно, не значит, что я поддерживаю политику США.С другой стороны, Сэм — очень важная фигура в Америке, он играет во многих театрах, очень знаменит, к его мнению прислушиваются. Для меня было важно, что и Сэм, и Джессика Ланг, сыгравшая главную женскую роль, придерживаются одних со мной взглядов.
— Вы ведь снимали в маленьком городке Бьютт в штате Монтана. Пришлось что-то достраивать на улицах?
— Нет. Там нет ничего искусственного: все, что вы видели на экране, абсолютная правда. Это вообще удивительное место. В отличие от большинства других городков он имеет весьма богатую историю левых и феминистского движений. Этот город остается демократическим, несмотря ни на что. В одном из своих интервью Дэшил Хаммет сказал, что на самом деле города Пойзонвилля не существует, а прототипом большинства городов, где происходит действие его новелл, стал Бьютт. Когда-то это был самой большой город на Миссисипи. Больше, чем Сан-Франциско или Лос-Анджелес. Но сейчас его нельзя даже назвать умирающим. Он мертвый.
— Вам не кажется, что в фильме женщины вышли более приземленными, привязанными к реальной жизни, а мужчины — этакими мечтателями?
— Совершенная правда. Я не смог бы это лучше сформулировать. Герой фильма занимает ведущие позиции лишь на съемочной площадке. А в обычной жизни им руководят женщины. Безусловно, женщины более эмоциональны, они говорят то, что думают, они честны, они часто говорят жестокие вещи, они очень приземлены и поэтому не понимают, почему Говард — другой.
— Вам близка позиция Говарда?
— Как режиссеру, мне приходится занимать место где-то посередине. Я не женщина, и я никогда не снимал фильма как женщина. И очень жалею, что лишен женского дара, и завидую тем, кто смог с ним соприкоснуться. Я был близок к нему, когда работал с Настасьей Кински. Она была по-настоящему живой женщиной. Женщины сильнее мужчин, они действительно понимают что-то. В отличие от мужчин.
Я, кстати, думаю, что Говард — олицетворение человека, человеческих достоинств и недостатков. Да, он актер, но мы все играем в жизни какие-то роли.
— Вы сказали, что не смогли бы снять этот фильм в Германии...
— Да, не знаю почему, но я так долго ждал этого фильма, я должен был его снять именно в Америке. И я надеюсь, что свой следующий фильм я сниму в Германии, на родном языке. Но я не могу этого обещать: я прожил слишком долго в Америке и к тому же не знаю, попадется ли мне хороший сценарий.
— Но вы ведь часто бываете в Германии...
— Да, мне иногда кажется, что мой дом в самолете. И рабочий кабинет — там же. Но я не жалуюсь: мне очень хорошо работается в самолете.
— В этом году в Каннах вы соревновались с Джимом Джармушем, а он начинал у вас на площадке. Сейчас вы соперники?
— Да, были времена, когда Джим работал у меня ассистентом. Он отличный парень, мы долго с ним общались, и он пишет прекрасную музыку. В те времена я как-то показал ему часть рабочего материала своего нового фильма и увидел, что у него расширились глаза. Тогда я понял, что это история ему нужнее, чем мне. Так он снял “Страннее, чем рай”. Так что между нами никогда не было духа соперничества.
— Ваш фильм очень хорошо приняли в Каннах, для вас это важно?
— Я не новичок в Каннах. Я часто представлял здесь свои картины. Но то, что было в этом году, — что-то необъяснимое, я никогда ничего похожего не видел.
— Была очень долгая овация...
— Не знаю, насколько долгая, я не смотрел на часы, но точно помню, что сказал Сэму: “Ведь не может же это продолжаться вечно, пора бы уже выпить!”
ВЕНДЕРС ВОШЕЛ БЕЗ СТУКА
Старые ковбои всегда в седле
Актер, проигравший всю жизнь героев вестернов, в одно прекрасное утро просыпается, оглядывает свой вагончик, где живет во время съемок, видит пустые бутылки, полные пепельницы, спящих женщин и исчезает навсегда с этой съемочной площадки, из этой пустыни и из жизни столько лет окружавших его людей. Для того лишь, чтобы начать все заново.
Так начинается новый фильм Вима Вендерса “Входить без стука”, куда в соавторы сценария и исполнители главной роли он пригласил своего давнего приятеля Сэма Шеппарда.
Долгий путь к себе актер начинает с дома матери. От которой узнает о женщине, родившей ему ребенка много лет назад. Когда-то, когда он был еще в зените славы, в маленьком городке он провел ночь с официанткой. Безошибочно найдя в памяти нужную женщину, Говард отправляется в крошечный американский городок на поиски своей новой семьи. За ним по пятам идет агент ФБР в исполнении Тима Рота, который должен вернуть Говарда на съемочную площадку.
Режиссер признавался, что герой Сэма Шеппарда ему близок. Он не отказался бы от второго шанса в жизни. Говард же в маленьком, затерянном в недоступной американской глубинке городке находит ту самую женщину. За столько лет она практически не изменилась — та же осиная талия, безупречный макияж, уложенные волосы. Джессика Ланг просто не может себе позволить выглядеть плохо, а режиссер, видимо, посчитал, что красивую женщину 20 лет беготни с подносом изменить не способны. Заодно Говард находит там сына. А его самого находит дочь. Такой вот семейный треугольник.
В своем последнем фильме Вендерс, немец по происхождению, попытался взглянуть на страну, которой он восхищается, как многие европейцы, непредвзято. Он забыл о политике и своих личных счетах и представил американскую глубинку как хороший художник — тщательно распределяя краски по холсту и исключая все лишнее. Внешний минимализм он противопоставил максимализму чувств своих героев — они и любят, и ненавидят всей силой чувств. И лишь главный герой меланхолично взирает на происходящее глазами режиссера.
