Павла Колобкова, сумевшего сделать в спорте великую карьеру, а две недели назад выигравшего свое очередное “золото” шпажиста на чемпионате мира-2005, оскорбили свои же. Выиграл личное первенство — отдыхай, больше не нужен, команда без тебя уж как-нибудь… Павел тут же уехал из Лейпцига в Москву. И сказал, что, видимо, серьезно задумается о продолжении карьеры — может, стране он вообще уже не нужен в качестве действующего чемпиона? А покинутая команда в четвертьфинале проиграла венграм.
История эта произвела неприятное впечатление не только потому, что можно было бы и побережнее отнестись к единственному на планете 6-кратному чемпиону мира по фехтованию, олимпийскому чемпиону, много лет и сил отдавшему сборной страны. Но и потому, что в очередной раз показала: от элементарного свинства, причем необъяснимого, не застрахован даже самый титулованный спортсмен.
— Может, Павел, все же не стоило уезжать из Лейпцига, подождали бы — вдруг начальники передумают, глядишь, и дальше бы четвертьфинала прошли без провалов?
— Во-первых, никакого провала нет. Для молодой команды главное даже не место, а то, как она сражается. Ребята боролись, значит, все остальное — и победы тоже — придет. А что касается того, что я мог остаться… Результат мог быть точно таким же. Правда, как раз в этом случае его, мне кажется, назвали бы провальным. Да и не мог я остаться. Не скрою, что счел оскорблением и то, что со мной никто не объяснился, и то, что поселили, как чужого, в отдельной гостинице. Я все могу понять и принять — только все ведь можно сделать по-человечески. Разные мысли в голову приходят в такие моменты, может, мне таким образом на дверь показали: хватит, мол, 36 лет, иди уже… Но я советовался с руководством перед чемпионатом мира, продолжать выступать или нет. И говорил даже, что не обижусь, если не поеду в Германию. Но мы решили, что я пока не завершаю спортивную карьеру и готовлюсь к Олимпиаде-2008 в Пекине.
— Павел, до какого возраста “живут” в вашем виде спорта? Вы старейшина или есть еще кто-то неостановимый?
— Мне кажется, был такой Фишер, который в 38 лет стал чемпионом мира, хотя, может, я ошибаюсь — и ему было 36, как и мне.
— О-о, так вы сегодня — первый из могикан! Для “нормальной” жизни такой возраст — самый расцвет.
— А фехтовальщик тоже человек. Люди бросают фехтовать зачастую не потому, что они стали слабее. А потому, что пропало желание — вдруг надоело все это.
— Так вы его лелейте…
— Да у меня желание не пропало. И я уверяю, что, если потренируются бывшие чемпионы, даже те, кому за сорок, молодым будет ох как тяжело! А старики могут еще что-то сотворить. Можно фехтовать и фехтовать, главное, чтобы нервная система была.
— Россию судят предвзято?
— В шпаге трудно судить вообще плохо, это надо уж совсем не выносить человека. Ко мне относятся нормально, в этом смысле я не жалуюсь. Но многое из того, что происходит — принятие новых правил, например, — это поиск проблем там, где их просто не существует. Вот за снятие маски, например, судьи обязаны показывать карточку — а маски снимают все до одного после каждого укола. Вообще те из судей, кто пытается буквально следовать букве закона, — это обычно представители нефехтовальных стран. Они просто боятся допустить ошибку. И — портят фехтование. А когда подобные действия вмешиваются в поединок, когда видно, что это не из нашей оперы, тогда следует и реакция трибун, и реакция самого спортсмена.
— Каково петь свою партию в паре с 15-летним, как это было у вас в одном из поединков чемпионата мира? Вы не подумали: как выиграть так, чтобы ребенка не обидеть?
— Смешно, конечно: во время Олимпиады я фехтовал с одним мальчиком — и вспоминал, как еще с его папой бился. Подумал тогда: господи, неужели столько лет-то прошло?
— Хоть чуть-чуть пощадили мальчика?
— Пощадить — значит проиграть. Но я у папы выигрывал. И сыну не имел права уступить.
— Возвращаясь к некрасивой истории с вами на чемпионате мира: вы знаете, ходят слухи о том, что опоздание нашей команды к началу чемпионата мира-2003 было не случайным.
— Да, слышал. Команде нужно было обязательно получить пропуск на Олимпиаду, выиграть, а я, мол, если хорошо выступаю в личных состязаниях, то на командные меня не хватает.
— В таком случае что же вас удивило сейчас?
— Само понятие “не хватает” относительно. Если руководители нашей сборной ставили задачу обкатать в командном турнире на первенстве мира молодых, то для этого существует еще пять-шесть других международных соревнований, которые проводятся ежегодно. Но я же говорю: дело даже не в этом — все можно понять в конце концов! Но ни во время тренерского совета, ни после него никто даже не попытался мне объяснить, почему принято решение о том, что я не выступлю за команду. Вернулся в Москву, получил десятки e-mail от иностранных коллег, которые просто в шоке остались: что случилось, куда я делся? Такого плевка я не заслужил.
— Вы же вице-президент Федерации фехтования России. Могли бы и по столу хлопнуть — решение-то не в Лейпциге принималось.
— А вы считаете, это корректно: использовать административные рычаги для решения личных проблем? Да, наверное, я идеалист, поскольку всегда считал, что спортивный принцип отбора должен быть основным. Например, у немцев в команду очень жестко попадает по очкам квартет сильнейших. Я восемнадцать лет в сборной и знаю, что и как происходит у нас. Любого можно взять, любого убрать, при этом найдя оправдание подобным действиям. Где, например, гарантии, что я останусь до Пекина, буду показывать хорошую форму, заслужу место в команде и в эту команду попаду?
— Но это-то уж точно не личные проблемы…
— Да, я работаю в федерации, но активно влиять на происходящее там пока не могу. Для этого нужно больше времени. Нужна профессиональная основа, и жить этим нужно. Так, как я живу спортом сейчас. Меня воспитали так, что нужно биться за место под солнцем самостоятельно и до конца, любые подарки кому-то — и в виде “уступи место молодому” — неоправданны.
— Вы признались, что выиграли в Лейпциге еще и на обиде — подстегивала сильно. Может, это теперь ваше ноу-хау?
— А может, я лучше на следующем чемпионате мира просто получу удовольствие? Потом взять те же поединки с 24-летним французом Фабрисом Жанне. (В финале Колобков фехтовал именно с французом. В Гаване Жанне стал чемпионом мира в отсутствие Павла. — И.С.) Выиграй он второй подряд титул чемпиона мира — и стал бы ближайшим моим преследователем. А так теперь счет чемпионских титулов — 4:1 в мою пользу. Чего это его подпускать близко? Пусть помучается, догоняя. Пусть мучается, даже когда я уйду.
— Злой вы какой...
— Иначе съедят. Не хочу.
— А с чиновниками не умеете бороться...
— Не надо думать, что все проходит бесследно. Я уверен, что и эта история заставит многих сделать выводы. По поводу моего жилья “на выселках” им и там уже было стыдно. Только хочется, чтобы в следующий раз это они жили бы где угодно, а команда чувствовала себя настоящей командой. Эксперименты на чемпионатах мира недопустимы. Считаете, когда я выиграл “золото” и уехал, эмоциональная ситуация в команде была нормальная?
“Вы что думаете, великая карьера — это легко?” — как-то сказала известная актриса. И даже не стала отвечать на этот вопрос, только рукой махнула. Потому что и так всем ясно: великая карьера — это почести (в день триумфа), нескончаемый труд и… великие обиды.
Потому что движущая сила всего — творчество, а оно — трепетно. И выиграть без творческой жилки чемпионат мира, просто на автомате, невозможно. Проиграть — потому что жилку задушит даже не злой умысел, а просто чья-то душевная расхлябанность, — реально. И это не “се ля ви” отвечающих за результат, а просто глупость.
