В финал литературной премии “Букер — Открытая Россия” за лучший роман года жюри под председательством Василия Аксенова выбрало произведения шести авторов. Из них широко известен только Анатолий Найман. Кому достанется победа и награда в 15 тысяч долларов?
Чем-чем, а живой жизнью в новом романе Елены Чижовой “Преступница”, опубликованном в “Звезде”, и не пахнет. Петербургская писательница избрала нервной струной романа антисемитизм. Но в этом нет новизны, с ним уже расправились давным-давно авторы именитые и талантливые.
Может быть, автор копнула еще глубже и больнее ударила по государственным чиновникам? Ничуть. Медленно и тягуче, с какими-то скучными подробностями романистка рассматривает проблему юной полукровки Марии Арго, которой пришлось при оформлении документов в институт скрыть, что ее отец — еврей. Необходимость хитрить и врать пробудила в девушке озлобление. Злоба становится психологическим двигателем сильного характера. Мария не прощает обид, нанесенных даже не лично ей, а носителям еврейской крови. Не пощадила даже свою мать, сердечную русскую женщину, призывавшую дочь к добросердию. Из глубин красивого и удачливого монстра вырывается решительное “Ненавижу!”. И не понять — кого: то ли старуху, по глупости обозвавшую соседей жидами, то ли родную мать за всепрощение.
Автор ее устами и действиями пытается философски и психологически обозначить состояние чувств полукровки, убежденной, что “в этом лесу, в котором ей довелось родиться, она принадлежит двум разным, враждебным друг к другу племенам”. Маша обобщает: “Материнское племя опаснее и враждебнее”. Чижова и со своей героиней пошла в глубь веков: “На материнской стороне стоял могучий первобытный бог, принявший обличье паука”.
Простим завиральные слова. Но еще непригляднее поступки красивой умницы Арго: она выращивает свою ненависть к соседкам-старухам, Фроське и Паньке, к сокурснице-провинциалке, посмевшей спать с двоюродным братом Арго, к врачу реанимации, где лежит совсем незнакомый ей инфарктник-еврей, имени которого она даже не знает.
В поисках вины тех, к кому пылает злобой, она может рыться в чужом грязном белье, в полубезумном порыве девушка из благородной семьи вытряхивает из урны прах умерших русских соседок и бросает его в ведро с песком.
Для усиления финала автор сочинила кинематографически выстроенный триллерский кадр. Ночь. Кромешная тьма. По случаю добытый ржавый топор. Мешок с песком и пеплом. Героиня крадется на еврейское кладбище: “Сердце билось под горлом. Паук следил настороженно. В темном пространстве, которое он ненавидит, она развеет пепел его возлюбленной паствы. Тогда, в черный день паучьего воскресения, их прах не восстанет из еврейской земли”.
Автор русского романа попыталась создать атмосферу “в этой паучьей стране”, в которой евреи выжить не могут. Название романа “Преступница” не соответствует тексту. Как ни ужасны поступки Маши-Марии Арго, автор награждает ее неким вещим видением бессмертия евреев. “Их, обретших эту землю, не коснулось тление: черты, залитые светом, оставались вечными”. Ее охватило “смертельное счастье”, что эти русские никогда не воскреснут. “Скрипучий смех паука” вырывает из ее глубин дьявольское оскорбление: “Мразь... Трусливая черная мразь... Паук, караулящий пепел, полз защищать своих”. “Ну, — она сказала хрипло, — попробуй, давай, только посмей”. И полукровка победила русского Бога.
А в живой жизни обреченные на угасание деревенские и городские старики и старухи, не повинные в антисемитизме, все еще ищут помощи у Бога. Они не прочтут роман “Преступница” и не узнают, что “паучий бог” разрублен здесь ржавым топором.
