“В следующей книге я сам отправлюсь в Волшебную страну”, — отзывался на письма маленьких читателей создатель шеститомника о приключениях в Изумрудном городе Александр Волков.
Однако седьмую книгу за него дописала жизнь. И сказочник ушел по дороге из желтого кирпича — в вечность. Нет-нет, писатели не умирают...
Любимому сочинению детворы — “Волшебнику Изумрудного города” — исполнилось 65 лет. Эта книга есть в каждой библиотеке, однако о ее авторе известно мало. Как и о том, что многие сказочные герои были списаны им с персонажей советской действительности. С ними, изрядно повзрослевшими, и встретились репортеры “МК”.
Девочка с собачкой
Ураган доставил фургончик девочки Элли в далекую Волшебную страну. А в какие же степи занесла однажды судьба писателя Александра Волкова? Да в сталинский дом на окраине Москвы. Дверь нам открыла хрупкая женщина с седой копной волос и девичьей комплекцией. И с именем, будто слетевшим с книжных страниц, — Калерия Вивиановна.
— Дед умел наградить редким именем, — с иронией вздыхает она. — Хотя меня назвал в честь бабушки, которая умерла от рака за несколько лет до моего рождения. У них было два сына — Вивиан и Ромуальд. А сам дедушка по отчеству звался Мелентьевич. И все сказочное семейство проживало в нашей убогой двушке...
Калю растил дедушка — отец целыми днями работал: “Спальных мест на всех не хватало, и мы всегда ложились вдвоем на первом этаже двухъярусной кровати”.
Александр Мелентьевич сочинял на ходу и пичкал девочку сказками по любому поводу: “Чтобы я покушала, он говорил, что у меня в животе живет существо по имени Миклушечка. И если желудок урчит — это он кушать просит”.
— Чудеса тогда с нами случались на каждом шагу. Отправимся в лес по ягоды: то найдем гриб величиной с кочан капусты, то наткнемся на дупло с брошенным птенцом, — говорит Волкова.
Когда Кале исполнилось шесть лет, вышла вторая редакция “Изумрудного города”. В дополненном варианте девочка из Канзаса с русыми косичками сочетала внучкины черты: внешнюю хрупкость тихони и любопытство познающего мир ребенка.
— Был у меня и Тотошка! — смеется Калерия Вивиановна. — Когда закончила школу, решила, что взрослая, и приютила щенка болонки с черной шерсткой. “Чтобы завтра этого зверя здесь не было”, — строго отрезал дед. Квадратных метров у нас на людей-то не хватало. Что уж говорить о собаках... А пока к Тотошке привыкали домашние, песик всюду ходил со мной — в институт, на работу. Как за настоящей Элли...
Окно в Волшебную страну
Как должна выглядеть родина сказочника? Читаем: “Волшебная страна отделена от всего света пустыней и огромными горами, через которые не переходил ни один человек”.
Из окна своего дома в Усть-Каменогорске маленький Саша Волков тоже видел горы, окаймляющие горизонт. “Что там, за ними?” — спрашивал он у родителей. “Наша великая страна”, — патриотично отвечали они.
Саша любил запускать с крыши бумажные самолетики. И его мысль летела за ними. “Я оказался на самой верхушке скалы и увидел оттуда весь мир!” — сообщал он за ужином родным.
— Дедушка всю жизнь оставался ребенком, хотя профессия у него была “расчетливая” — преподавал математику. Время писать у него появилось только на пенсии! — говорит Калерия Волкова. — Я уверена, он верил в волшебство. Александр Мелентьевич считал, что какая-то неведомая сила не раз спасала его от смерти. Из Усть-Каменогорска его распределили в Ярославль как раз во время Гражданской войны. На следующий день после отъезда все его родственники погибли от рук белогвардейцев. Потом уже сталинские репрессии грянули в Томске, но дедушку успели перевести в Москву... Только погружение в свои книги с головой спасало его от этой суровой действительности.
За фантастическое сочинительство Александр Мелентьевич взялся, только когда начал изучать английский. На счастье всем советским детям, в библиотеке зарубежной литературы писателю попалась книжка Френка Баума про Волшебную страну, злых ведьм и маленькую девочку с собачкой.
— Первыми слушателями истории про Элли были его сыновья, — говорит внучка писателя. — То, что он переводил за день, вечером зачитывал им из блокнота. Это и был черновик представленной издательству рукописи. С Ромуальдом и Вивианом у него тоже была связана мистическая история. Дело в том, что до моего отца и дяди у Александра Мелентьевича было еще двое сыновей, которых звали точно так же. Но они погибли во время страшного голода... Дав третьему и четвертому ребенку имена первенцев, он верил, что те к нему вернулись.
Взрослые ценители его творчества говорили: “Жаль, что мы уже выросли, ведь нам не хватало в детстве такой книги”. Другие советовали отослать рукопись на рецензию Маршаку.
— От Самуила Яковлевича пришел положительный отклик: “Вам надо писать и определенно печататься”, — вспоминает Калерия Волкова. — Он даже лично рекомендовал Александра Мелентьевича издательству “Детгиз”. Книгу утвердили. Деда сейчас порой бездумно обвиняют в плагиате. Но во времена “железного занавеса” современная иностранная литература была запрещена. Он даже не мог поставить на обложке имя заграничного автора, разрешали упомянуть Баума только в реквизитах книги.
После выхода “Волшебника Изумрудного города” в свет дети присылали письма со всего Союза. Требовали продолжения.
Калерия уверена, что пошла по стопам деда: она преподает математику в средней школе. Еще будучи ребенком, Каля не осознавала, что родилась в семье известного писателя. Волков никогда не выпячивал грудь:
— Он даже немного стеснялся своего увлечения. Писал как затворник: уезжал на дачу и запирался там на несколько недель. А когда, например, в поликлинике его неожиданно спрашивали, не он ли “папа” “Волшебника”, скромно отмахивался: “Тезка-однофамилец!”.
Колдунья жила по соседству
Мы подходим к личному шкафу Александра Волкова: пестрые тиснения выстроились башней до самого потолка. С 1939 года “Волшебник Изумрудного города” переиздавался больше десяти раз. Писатель все время совершенствовал свою сказку: его герои обретали характеры, близкие советским типажам.
— Первым делом я сравнил книги Волкова и Баума, — вспоминает художник-иллюстратор Леонид Владимирский, который работал с Волковым около двадцати лет. — И подметил, что наш дорогой Александр Мелентьевич перепутал места Фиолетовой, Желтой и Голубой стран. А его герои постоянно шли не туда, куда планировали. И уж совсем было не ясно, как они умудрились попасть в Изумрудный город. “Ты же математик. Что у тебя с геометрией?” — удивился я. И сделал специально для писателя карту Волшебной страны, по которой он исправлял первую книгу и писал следующие тома. Эту карту и сейчас можно найти на форзаце всех изданий.
По настоянию художника Волков перелопатил не только сказочное пространство, но и кардинально поменял многих персонажей:
— У Баума в книге присутствовали такие мерзкие создания — коротыши-прыгуны. Они стреляли в неприятеля собственными головами на шеях-пружинках. Волков, испугавшись за психику маленьких читателей, изменил этих монстров. Приписал им по паре здоровенных кулаков заместо жутких стреляющих черепов.
Добрую волшебницу Стеллу художник повстречал в подмосковном доме отдыха: нимфа плыла ему навстречу по коридору, и ее белые волосы по пояс взволнованно колыхались. А тем временем в рукописях Волкова Стелла носила пучок, будто занудная учительница. “Никогда не видел красивых баб, что ли? — вопрошал Владимирский писателя. — Я тебе ее сейчас нарисую, а ты уж переписывай свою сказку!”.
— Когда Волков создавал третью книгу, он вдруг понял, что его главная героиня больше не может почем зря шастать в Волшебную страну: “После выхода моей первой книги прошло 25 лет. Значит, Элли уже выросла. Посмотрите хотя бы на мою взрослую внучку!” — схватился он за голову. И с легкой руки отправил в сказку вымышленных племянников девочки из Канзаса — Билла и Энни.
А для книги “Семь подземных королей” Александр Мелентьевич решился на преступление. По его начальному замыслу у подземной страны было 12 правителей. “Как я буду их всех рисовать?” — снова возмутился Владимирский. И чтобы дети не запутались, предложил оставить семь королей — и различать их по цветам радуги. “Вы душегуб! — шутил Волков с художником. — Теперь по вашей милости я должен убить пять королей и ликвидировать столько же их свит!”.
— Устав от множества злых колдуний, Александр все не мог нащупать образ Арахны из “Желтого тумана”, — продолжает Леонид Викторович. — А она вдруг сама постучалась ко мне в дверь. Насупленная старуха-соседка в драном халате, лохмы топорщатся во все стороны, а из-под них глаза колючкой зырят: “Ты залил меня, хулиган?!” — вопит эта ведьма писклявым голоском. Ну, думаю, точно она!
Шесть сказочных томов принесли Александру Волкову бешеную популярность. Которую, как оказалось, на хлеб не намажешь. До последнего дня у него дома даже не было своего угла для литературных занятий. Хотя в Союзе писателей обещали помочь с отдельной квартирой.
И вот однажды, вернувшись после очередного похода по жилищному вопросу, писатель вспомнил о Гудвине. Как тот заставил жителей его сказки смотреть на стеклянный город через очки с изумрудными стеклами: “Нами правят великие и ужасные обманщики”, — с горечью вздохнул тогда Волков.
— Жизнь не баловала моего деда, — качает головой Калерия Вивиановна. — Во время сталинских репрессий расстреляли его родного брата. Но Александр Мелентьевич ни разу и слова не сказал против советской власти. А в старости дедушка лишился глаза из-за неудачной операции на катаракте. Его книги перевели на все языки мира и до сих пор переиздают миллионными тиражами. Но наша семья никогда не получала за них гонораров.
Известный на всю страну писатель умирал от рака, будучи нищим. Единственное, во что он верил до самого конца, — волшебная сила детских желаний: “Если бы любовь каждого ребенка могла продлить мне жизнь хотя бы на час...”
Уходя, Александр Волков так и не снял с себя зеленые очки.
