Смерть под градусом

Изменение климата: желтая лихорадка для россиян может стать похлеще белой горячки

Пока мы гадаем, будет ли оно, это глобальное потепление, и какие за собой катаклизмы потащит, у отечественных ученых Россия уже давно поделена на зоны очагов возможного эпидемического заражения. С присущими такому случаю стрелками (направлениями “главного удара”) и носителями инфекции — комарами, сусликами и даже блохами. Птичий грипп по сравнению с надвигающейся катастрофой — детский лепет.

“МК” удалось заглянуть в специальный буклет, который называется “Новая угроза”. Он был подготовлен ведущими медиками и эпидемиологами России для Всемирной организации здравоохранения. И для широких масс общественности он пока — тайна за семью печатями.


К проблемам глобального потепления ученое сообщество относится крайне осторожно. За последние 20 лет оно развивается в три раза быстрее, чем за столетие. К тому же общая картина весьма пестрая. В тропиках температура почти не меняется. Зато в Восточной Сибири, Приамурье и Приморском крае повысилась на 3,5°, к середине XXI века потепление на 3—4° ожидается в Западной Сибири, на 2—3° — на севере европейской части России.

В цивилизованных странах, где сани готовят летом, проблема изменения климата увязывается не только с возможными техногенными катастрофами, но и с прогнозами по здоровью населения. У нас эти процессы до недавнего времени вызывали улыбку, а сами исследования считались чуть ли не паранаукой, сродни той, которой в ФБР занимаются всем известные специальные агенты Малдер и Скалли из сериала “Секретные материалы”.

Однако “Новые угрозы” постепенно овладевают и умами властей предержащих. Тем более что последние события — геморрагическая лихорадка, атипичная пневмония, птичий грипп, таинственные вирусные заболевания — все больше напоминают войну природы с человеком. Дело в том, что основу документа составляет карта России, на которой нанесены зоны возможного поражения регионов и масс населения. Только в образе врага, как в фантастическом триллере, — полчища насекомых и грызунов.

Прокомментировать “Угрозы” мы попросили одного из создателей документа — доктора медицинских наук, профессора, главного сотрудника Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Бориса РЕВИЧА.

— Борис Александрович, смотрю на карту, и как-то не по себе становится. Получается, что нас обложили со всех сторон. Одно успокаивает: до Москвы всем этим напастям пока далеко...

— Волгоград, где не так давно была зафиксирована сильнейшая вспышка лихорадки Западного Нила, не так далеко от нас, как кажется. Это уже на подступах к столице. Если нынешняя зима выдастся у нас теплой — а пока все идет именно к такому прогнозу! — то еще неизвестно, какие инфекции могут появиться в регионе.

— И все-таки непонятно, каким образом в европейской части России можно подцепить столь экзотические заболевания. Мы ведь не в Африке с вами живем. Расскажите о механизме передачи опасных для человека инфекций.

— Наука пока не может ответить на все вопросы, в ней, как известно, нет широкой столбовой дороги. Для получения достоверных результатов необходимы очень длительные стационарные исследования. Часто перед нами стоит вопрос, ответить на который мы сумеем не сегодня и не завтра, а лет, может, через 10. Но если сейчас не будем ставить перед собой задачу, то ответа на нее не получим ни через 10, ни через 50 лет. Значит, в “час Х” страна не будет готова к тепловым агрессиям, которые могут возникнуть...

— Тем не менее перед нами карта с конкретными обозначениями всяких очагов заражения, и один другого страшнее: лихорадка Крым-Конго, омская лихорадка... Тайное стало явным?

— Для инфекций с воздушно-капельным или бытовым механизмом передачи важна способность возбудителя выживать в воздухе, воде, почве. Изменения климата, продлевающие или сокращающие лето и зиму, также оказывают влияние на заболеваемости. Потом...

— Давайте в качестве примера начнем с кровососущих насекомых, с комаров то есть. Как видно из схемы, их нашествие ожидается на юге, в Волгограде, Астрахани?

— Не только. Уже сегодня в некоторых северных регионах страны наблюдается активное заболачивание почв, подтопление населенных пунктов. Это характерно и для района пролегания Транссибирской железнодорожной магистрали. Там мелкие водоемы, образующиеся из-за потепления климата, заселяют личинки комаров, до 70 процентов из них являются малярийными.

— Вы хотите сказать, что они дрейфуют на север?

— Совершенно правильно, зона инфекций, подобных лихорадке Западного Нила, смещается к северу. Если в 1995 году его граница проходила по Курской, Тамбовской, Саратовской и Оренбургской областям, то уже сейчас — по Орловской, Липецкой, Ульяновской областям, Республике Татарстан.

Таковы реалии. Ожидается, что с эволюцией экосистемы в стране возникнут новые заболевания и активизируются старые, давно забытые: скажем, чума или холера. Со “сдвигом карты” южные инфекции накроют собой северные территории — где нет опыта в борьбе с новыми болезнями.

Так, для выяснения природы “Западного Нила” в 1999 году в Волгограде потребовалось подключение специалистов Института вирусологии РАМН и ЦНИИ эпидемиологии Минздравсоцразвития России.

К тому же аборигены, постоянно проживающие на своей земле, обычно адаптируются к местным инфекциям. Скажем, в очагах клещевого энцефалита существует определенная культура поведения в лесу. Там, где эта болезнь пока не отмечена, соответственно, нет и такой культуры.

— К счастью, чаша сия — я имею в виду клещевые энцефалиты — московский регион миновала?

— Ну конечно! Ваша же газета сообщала о нескольких случаях заражения в Подмосковье. Правда, здесь его гораздо меньше, чем в Хабаровском крае или на Дальнем Востоке, но он уже себя обозначил. К сожалению, мы еще плохо знаем биологию возбудителей: блох, клещей, комаров. Что с ними происходит, когда меняется среда обитания, температурный режим?

Скорее всего потепление влияет на расширение зоны клеща. Думается, это только начало. Чем больше люди ходит в лес, чем активнее там возводятся постройки, тем, соответственно, чаще контактируют с клещевым энцефалитом. Этот вирус передается человеку иксовидными клещами.

Сильная жара в 2002 году привела к невероятной активности лесных клещей. Только в Хабаровском крае за помощью к медикам в тот год обратилось более 1300 человек. Потепление климата, вероятно, будет смещать границы обитания таежного клеща на север.

— А дустом его не пробовали?

— В связи с запрещением использования ДДТ сегодня практически полностью прекращены обработки массивов с воздуха. Вот почему нам необходимо знать, как правильно себя вести в лесу, никто от встречи с клещами не застрахован.

— Отдельный раздел в “Угрозах” отведен особо опасным инфекциям от грызунов и даже блох. Мне казалось, что эти зловредные насекомые давно ушли из современной жизни...

— Они чрезвычайно хорошо выживают при всяких стихийных бедствиях. Так, в Москве более-менее успешно ведется борьба с крысами, а вот одолеть блох мы не в состоянии, ими буквально кишат подвалы и первые этажи старых и заброшенных помещений.

Грызуны — основные “хозяева” чумного микроба — главным образом живут в степях и песках. В мире отмечен “чумной пояс”, где обитает огромная армия этих представителей: зона великих пустынь между 50° северной и 40° южной широты. В России такими природными очагами считаются Северный Кавказ, Прикаспий, Горный Алтай, Забайкалье, а также нижнее течение Волги и Урала. Серьезную озабоченность у нас вызывают случаи выделения чумной бактерии в Астраханской области и в Калмыкии.

* * *

— Хотелось бы подробнее узнать о самом потеплении. Как оно действует на человека?

— Наше общественное сознание особенно “тряхнула” безумная жара в Париже, Лондоне, в других европейских городах два года назад. Она принесла такое количество жертв, что их нельзя списать на случайные всплески: 14 тыс. смертей только в Париже.

— Но ведь это же в Западной Европе...

— Не надо думать, что потепление обходит Россию десятой дорогой. По прогнозам климатологов, уже состоявшееся и грядущее потепление в основном затронет наши северные территории: Сибирь и приарктические регионы.

— Чем это грозит России?

— Тут можно выделить несколько проблем. Первая — аномально жаркие дни для многих российских городов стали нормой. Как правило, наши мегаполисы очень компактные, на одном “пятачке” много машин, асфальта, бетона и железобетона. Это не немецкий Кельн, где в центре огромный парк, а жилые кварталы очень разбросаны. У нас в городах легко создаются “островки тепла”, даже термин такой появился — “горячее сердце”. Т.е. сердце, которое не выдерживает аномально высоких температур.

Плюс к этому сюда нужно добавить пожары на торфяниках, такой проблемы на Западе просто не существует. В России до сих пор нет нормативов на мелкодисперсную пыль — это частицы до 10 микрон. Они не превращаются в газ, а вместе с остатками горящего торфа поднимаются в воздух и глубоко внедряются в наши легкие. Хорошо в Москве появилось необходимое оборудование, за этой пылью теперь можно следить. Ну так вот, 13 октября этого года, когда в Подмосковье полыхали торфяники, Мосэкомониторинг провел замеры: концентрации были огромные, если бы пожары продержались еще несколько дней, в столице и в ближнем Подмосковье они могли вызывать до 40 смертей в сутки.

Скорее всего ситуация будет продолжаться. Ведь мы горим не потому, что у нас много торфяников, а потому, что они ничьи. В Калининградской области их гораздо больше. Но там эти территории отданы в частные руки, появился хозяин — и прекратились пожары.

— Борис Александрович, вы сказали про “горячее сердце”. Жара опасна для людей с сердечно-сосудистыми заболеваниями?

— Не только. В дни с высокой температурой учащается смертность от сахарного диабета, увеличивается количество суицидов: психика на это тоже реагирует. Страдают в первую очередь люди пожилые и малообеспеченные, которые не могут выехать из города на природу: на речку или водоем.

— Подобные выводы как-то подкрепляются исследованиями, цифрами? Или все это пока что слова?

— Не так давно мы изучали город Тверь, он примерно в одинаковой климатической зоне с Москвой. С математиками сделали подсчеты, они очень оценочные, ведь, чтобы провести более детальное исследование, нужны немалые деньги.

Ну так вот, в Твери анализировали смертность и обращаемость в “скорую помощь” в разные годы — когда было жарко и когда не было жарко. С помощью методов статистического анализа мы и пришли к этим результатам.

По нашим прогнозам, от потепления в стране могут умирать от 4 тыс. до 28 тыс. человек в год. Таким количеством мы можем расплачиваться за изменение климата в ближайшие годы.

— Боюсь, что для наших властей это не слишком большие цифры...

— Это как сказать. Известно, что в год у нас умирает 2 млн. 100 тыс. человек. Из них внешние причины смерти — гигантские, ни в одной стране мира такого нет. От загрязнения атмосферного воздуха погибает 40 тыс. человек, от воздействия радиоактивного радона — 4 тыс. Дорожный травматизм уносит 35 тыс... Как видите, смертность от потепления может достигнуть уровня травматизма!

Это жизни, которые и спасать не надо, просто создай нормальные условия быта и спи спокойно!

Тепловую “агрессию” нужно встречать по всему фронту — начиная от патронажа за хроническими больными и заканчивая изданием методических указаний: как лечить в жару людей? У нас разработаны инструкции, как поступать, когда холера, чума, гепатит. А вот что конкретно предпринимать при жаре, мы толком не знаем...

— А на сколько должна повыситься температура, чтоб в северных регионах “поплыла” вечная мерзлота?

— По прогнозам, в Сибири и на Севере потеплеет на 2—3 градуса. При таких показателях вечная мерзлота уже начинает деградировать. Но все это не так однозначно. Не надо думать, что полградуса, один градус — ерунда.

Начинаются очень сложные, можно сказать, интимные процессы, которые раскручиваются, как цепная реакция. Идет подтаивание вечной мерзлоты, образуется болото, и выделяется метан, что приводит к еще большему нагреву почвы...

Тут сложнейший механизм, его математической формулой не опишешь. Лучшие умы мира — знаменитые университеты Джона Хопкинса и Гарвардский в США, Лондонская школа тропической медицины — бьются над сценариями климатических изменений и пока не могут их создать.

— Получается, что человек перед природой бессилен?

— Почему? Можно уменьшить выделение парникового газа, что предусмотрено Киотским протоколом. Но как он выполняется — вот в чем вопрос.

Недавно в Москве, в Доме ученых, прошла конференция. Вывод один: Киотское соглашение заключили почти год назад, а за это время ничего не изменилось, и ничего, соответственно, не сделано.

— А какие меры нужно принять у нас, в России?

— Во-первых, необходимо знать, что делать, и поучиться у Запада. Из трагедии двухгодичной давности замечательные уроки извлекли французы. Если мы ждем, когда нас в очередной раз “клюнет”, чтобы затем героически преодолевать трудности, то там после 2003 г. разработали план действий, в деталях продумали: что нужно сделать, чтобы уменьшить смертность в такие экстремальные дни.

В 60-е годы прошлого столетия была тотальная любовь к сплошному остеклению домов. Сейчас Франция как законодательница мод пропагандирует новый образ жизни, снижает уровень остекления. Чтобы в жилищном микроклимате не создавалось дополнительного перегрева.

Потом, на берегу Сены устраивают бесплатные концерты, по дешевым ценам продают прохладительные напитки — такая информация сообщается по радио, и парижане тянутся на водоемы. Кроме того, взяли под особое наблюдение людей с хроническими заболеваниями сердца и легких, завезли необходимое количество кондиционеров...

Как-то во время чудовищной жары я был в Нью-Йорке. Там кондиционеры складировали прямо вдоль тротуаров, чтобы люди не тратили время на походы в магазин, а совершали покупки прямо у дома. По TV каждые 15 минут крутили один и тот же ролик: жарко, не работайте в саду, не выходите без головных уборов, больше пейте! Вот вам борьба за человека.

В Токио, где сегодня дышится гораздо легче, чем в Москве, в любом газетном киоске можно купить марлевую маску. В Москве вы это сделаете? Сомневаюсь. У нас в 2002 г. искали сотрудников, которые сообщили журналистам о высокой концентрации озона, в больших дозах он нежелателен для организма. А про витающую в воздухе мелкодисперсную пыль, которая крайне опасна, вообще не говорили. Ее как бы и не было.

Вот только маленький штрих разного подхода к проблемам потепления. По проекту президента Путина, в России планируется построить несколько высокотехнологичных медицинских центров, где будут оперировать по 200—300 человек в год. И это очень хорошо.

Но где профилактические направления? На них средства не выделяются. А сделать можно и нужно очень много. Скажем, снизить цены на электрички, чтобы в жаркие дни люди могли выезжать за город. Даже готовность похоронных служб должна быть совсем другой. В Париже, где на эти проблемы смотрят иначе, морги с нагрузкой не справлялись.

Словом, к потеплению нам необходимо готовиться основательно и всем миром, тут мелочей не бывает...


• Повышение среднегодовой температуры прямо влияет на распространение и размножение комаров — переносчиков малярии, лихорадки Западного Нила, желтой лихорадки и лихорадки денге. В 1999 году сильная вспышка лихорадки Западного Нила была в Волгограде, в Архангельской области и Краснодарском крае. Только в Волгоградской области с июля по октябрь отметили более 400 случаев заболевания, 38 из них закончились летальным исходом. На один клинический случай “Нила” приходится не менее 100 “стертых” форм инфекции. Значит, в действительности в 1999 году в России им были инфицированы сотни тысяч жителей. Традиционно лихорадка Западного Нила встречается в Африке, Азии и Австралии, она ведет к менингиту или энцефалиту. Почему эта экзотическая для нас болезнь перекинулась на Россию? 1999 год на Волгоградщине выдался самым жарким за последние 100 лет: необычайно мягкая зима (-1°C) и жаркое лето, температура превышала +22°C.

• Настораживающую динамику демонстрируют т.н. клещевые инфекции: клещевой энцефалит, боррелиоз, крымская и омская геморрагические лихорадки.

Клещевой энцефалит поражает центральную нервную систему. С 1986 по 1998 год уровень заболеваемости в стране увеличился в 7 раз, расширение инфекции происходит за счет Северо-Западного и Поволжского регионов.

Сегодня клещевой энцефалит регистрируется в европейской части России, где его раньше не наблюдали: в Томской области, Удмуртии, Хакасии, на Алтае, в Уральском регионе.

При клещевом боррелиозе поражаются кожа, нервная система, опорно-двигательный аппарат, сердечно-сосудистая система, глаза, печень, селезенка и пр. Эта заболеваемость за последние годы возросла в 4 раза, в год регистрируется 7—8 тыс. новых случаев.

Однако особую опасность в связи с возможным изменением климата представляет крымская геморрагическая лихорадка. Ее описание встречается еще в трудах таджикского врача XII века Абу-Ибрахима Джурджаши. В узбекской народной медицине оно именуется как каракалак — черная смерть.

Даже в настоящее время летальность этого заболевания колеблется в пределах от 2 до 50%. Если в 1999 году крымская лихорадка была отмечена только в Ставропольском крае и Ростовской области, то в последующие годы она стала дрейфовать на Дагестан, Калмыкию, Астраханскую и Волгоградскую области. В 2001 году ею заболели 59 человек, в 2002-м — 97, шесть человек умерли.

• За последние 10 лет заболеваемость малярией в России выросла в 6 раз. С 1997 по 2001 год она все чаще дает о себе знать и в Москве. За это время в столице зарегистрировано 728 случаев малярии, два из них — с летальным исходом.

• Человечество всегда волновали загадки таинственного возникновения и такого же прекращения эпидемий чумы и холеры. Кстати, они до сих пор не разгаданы. Но с потеплением климата возможно резкое увеличение армии длиннохвостого суслика, монгольского сурка-барбагана, алтайского сурка: именно они переносят эти заболевания.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру