Реалии жизни приводят в уныние — трамплинов нет. Прилично экипировать юношу можно за тысячу долларов, а взрослого прыгуна — за три с половиной тысячи. А какой-нибудь финский или австрийский малыш в первый же день своих занятий идет на подъемник и тренируется на трамплинах высочайшего класса, упакованный по самые уши. А наши малыши в снежных регионах стоят в очереди за парой ботинок для прыжков. Так и пытаются покорить высоту в чужих и разношенных башмаках. На непонятных трамплинах. И пока россияне выходят на приличный уровень лишь к 22 годам, лучшие прыгуны мира в этом возрасте уже заканчивают свою карьеру. Но немецкий тренер Штайерт утверждает, что от русских можно ждать сюрпризов…
В прыжках на лыжах с трамплина всего один за всю историю советского и российского спорта олимпийский чемпион — Владимир Белоусов (Гренобль, 1968 год), один чемпион мира — Гарри Напалков. Еще в 70-е годы Алексей Боровитин завоевал две бронзовые медали. Нынешние лидеры олимпийской сборной России должны выполнить четкую задачу — попасть в шестерку сильнейших. Реалии унылы. А вид спорта в России все равно идет вперед! Президент Федерации прыжков на лыжах с трамплина и лыжного двоеборья России Владимир Славский не устает рассказывать, что без трамплинов в России летающие лыжники как без рук, без ног и вообще никуда не полетят. Не всем же счастье выпадает под крылом тренера сборной оказаться. О чем говорить, если новички юниорской сборной в 18 лет впервые видят современный трамплин? За рубежом, естественно.
Именно на годы наших последних побед пришлась техническая революция в прыжках с трамплина. Везде в мире трамплины прошли реконструкцию — стали более удлиненными и пологими, как того требовали правила безопасности. Появилась летняя подготовка — а значит, фарфоровая лыжня, искусственная трава в зоне приземления. Трамплины имеют сегодня летние покрытия, на которых спортсмены проводят 90 процентов тренировочного времени. У нас же — трамплины старые, они даже в советское время не были оборудованы элементарными подъемниками.
Но вот, кажется, Славский дорассказывался: правительство Москвы намеревается построить комплекс лыжных трамплинов неподалеку от метро “Нагорная”. Если в столице будет такой комплекс, Москва сможет претендовать на проведение чемпионата мира по лыжному спорту (он включает в себя лыжные гонки, лыжное двоеборье и прыжки с трамплина), а также взять на себя этапы розыгрыша Кубка мира. Говорят, проект уникальный, не имеющий аналогов в мировой практике. Жаль только, что сегодняшним летающим лыжникам он уже не поможет в подготовке к олимпийским Играм — задуманное намечено претворить в жизнь до 2012 года, а строительные работы планируется начать в июле 2006 года.
А еще губернатор Нижегородской области Валерий Шанцев собирается реконструировать и строить новые трамплины в Нижнем Новгороде. И уже даже подписаны документы и выделены деньги — как областью, так и Росспортом. Гостиничный комплекс, детская школа, канатная дорога, лыжный стадион — то есть все, что предусматривает крупный международный лыжный центр, — таков замах Нижнего. Но пока даже в год зимней Олимпиады в Турине сборной России приходится полностью готовиться за рубежом.
— Если бы у нас была хоть одна база, все бы изменилось, — считает президент федерации. — А так нет возможности возить резерв. Хорошо, что сошлись наши интересы с Вольфгангом Штайертом. Я очень рад, что он приехал в Россию. Он нам уже многое дал в подготовке, ребята значительно прибавили. Так что надеемся на хороший результат на Олимпиаде.
Ну вот… А между прочим, так бывает — реалии жизни отступают перед настырностью и верой в светлое будущее. Тем более что никто не знает точно, когда оно, будущее, наступает, в котором часу?
Тренер сборной России Вольфганг ШТАЙЕРТ: “ВЫ ЛЮБИТЕ СЮРПРИЗЫ?”
— Господин Штайерт, вы, наверное, не раз срывали банк в казино, любите рисковать? Неужели мысль о воскрешении в России вида спорта, далеко не самого популярного, не вызывала у вас боязни? Есть же, в конце концов, репутация?
— А я с Германией выиграл все, что можно было выиграть. Любому специалисту хочется видеть новые цели. И я не боялся, потому что был уверен, что ничего не потеряю. Очень благодарен господину Славскому за то, что он предоставил мне такую возможность. Если команда начинает с нуля и показывает достойный результат, это хорошо или плохо для тренера?
— И для тренера, и для пригласившей его страны — хорошо. Вопрос только в одном: показывает?
— Сегодня у нас молодая и очень талантливая команда. И я могу сказать, что по меньшей мере четыре спортсмена способны преподнести в этом сезоне любой сюрприз.
— А сезон-то — олимпийский. Неужели реально?
— Я работаю со сборной России десять месяцев и уже по результатам летних этапов Гран-при убедился, что прогресс налицо. Сразу три российских спортсмена были в четверке сильнейших. В нашем виде спорта это очень неплохой показатель. Но самое важное — в другом: ваши прыгуны начали приобретать уверенность, которой им раньше не хватало. Я десять лет тренировал в Германии. У меня было много разных спортсменов, такие звезды, как Мартин Шмитт и Свен Ханнавальд, и знаю, что, только веря в себя, можно добиться победы.
— Но вера приобретается с опытом, а главное — с победами. Откуда же взялась она у нас, если, например, орудие производства — трамплины — в России все еще в проектах?
— Если в России когда-нибудь удастся создать такую же инфраструктуру, как в Европе, то сюда слетятся для тренировок и выступлений все ведущие команды мира. Уверен. Потому что знаю, сколько тренеров хотят развивать этот вид спорта и сколько мальчишек хотят им заниматься. И вы еще и денег на этом заработаете. Но пока — увы… Представляете, как бы начал развиваться наш вид спорта, если бы там, где у вас долго лежит снег и культивируются лыжные виды спорта, было построено все необходимое? Но это я отвлекся, а что касается сборной, то, конечно, мы тренировались не в России — в основном в Германии и Австрии. Но ничего необычного в этом нет. Многие сборные мира работают “на выезде” по тем или иным причинам. У России они — самые банальные.
Дмитрий ВАСИЛЬЕВ: ПЯТЬ СЕКУНД СТРАХА
— Я не ослышалась, Дима, ваша цель на Олимпийских играх — медаль?
— Да, цель одна — любая медаль. А разве с другим настроением кто-то туда собирается? Самое главное — медаль. И не надо считать это пустыми словами: если этапы Кубка мира поддаются, то почему не замахиваться на большее...
— И что бы вы хотели попросить у небес перед Турином? Что вам нужно для того, чтобы выигрывать?
— Фортуна моя капризничает. Психологическая неустойчивость подводит, и тут уже все от меня зависит …
— Вы работаете с психологом?
— Мы сами себе психологи.
— А вам в жизни острых ощущений не хватало? Что занесло в прыжки?
— Не знаю. Мне понравились лыжи и вообще сам полет. Когда летишь далеко, ощущение такое, что невозможно описать. Я понимаю, что это не каждый сможет. Но понимаю и другое — это ощущение я нигде больше не найду.
— Я не могу избавиться от детского вопроса: страшно?
— Он не детский. Знаете, страшно бывает постоянно. Начиная с ерунды — есть у нас периоды подготовки, когда летний заканчивается, а зимний только-только начинается. И это тоже почему-то страшновато. Некомфортно себя чувствуешь. Иногда страшно, когда плохо прыгнешь. Иногда — что летишь очень далеко.
— У вас полеты стремительные, сколько секунд прыжок длится?
— Наверное, секунд пять.
— А голову желательно освободить от мыслей или наоборот — загрузить, пусть техника на автопилоте работает?
— Да как ее освободить-то! Вылетаешь и уже чувствуешь, куда летишь. А это совсем не всегда в том направлении, куда хочется.
— Ну можно, например, себя сразу начинать успокаивать: изменить-то уже что-то трудно. Или так кажется человеку нелетающему?
— Нет, это почти правда — если отрыв сделан технически неправильно, то уже бесполезно что-то делать. Какие-то метры можно, конечно, натянуть, но принципиально они уже ничего не решат. Но успокоить себя трудно, мысли хороводом крутятся.
— “Мама дорогая, что ж я сделал-то?”
— Это будет потом, а в полете — только о прыжке.
— Дима, если честно, вас такой немецкий ас теперь тренирует, это чувствуется?
— Я могу вам только одно сказать — тренироваться стало даже интересно. Новое все — и упражнения, и отношения. Да ерунда, казалось бы, но мы улыбаемся все время на тренировках. Шутим.
— Что, так хорошо немецкий изучили, насколько я успела заметить, г-н Штайерт в русском языке пока не преуспел?
— Кто по-английски, я могу немного и по-немецки. А тренеру в русском и не надо преуспевать, достаточно того, что мы идем вперед.
