Мама двоих детей, десятка телепроектов и сотен телепередач Татьяна Лазарева работает на износ. Юмористический труд, несмотря на увековеченный, казалось бы, имидж “смешной” леди отечественного ТВ, оказался не из легких. Не хватает времени, денег и покоя... Лишь на даче у Андрея Макаревича да в кругу подруг Татьяна может отдохнуть душой…
— Татьяна, зачем столько работать — взваливать на себя такую нагрузку? Ведь это уже не смешно?!
— Да, не смешно. Я на пенсию хочу ужасно...
— Тебе сколько лет-то?
— 40 будет в следующем году.
— Так тебе балериной нужно было работать…
— Или милиционером — милиционерши тоже на пенсию идут рано.
— А чего это ты работать уже не хочешь?
— Я работать не хочу, потому что хочу с детьми быть, воспитывать их — это очень приятное занятие. Когда они слушаются, конечно.
— Мамкой-домохозяйкой хочешь быть?
— Не, домохозяйкой не получится. Но немножко хочется. Меня почему-то последнее время угнетает ритм этой жизни. Мы тут были в отпуске летом, довольно долго с Мишей, позволили себе наконец-то побыть с детьми…
— Татьяна, что произошло с “О.С.П.”?
— Передача “О.С.П.-студия”, которая просуществовала почти 8 лет, успешно закончила свое существование… Передача стала затухать, и по рейтингам, и по внутреннему нашему ощущению.
— У вас раздрай начался?
— Нет, мы просто устали друг от друга. В принципе, когда закрывалась передача “О.С.П.-студия”, мы думали, что это будет на год. Мы хотели просто отдохнуть… Белоголовцеву предложили проект — “Спасите, ремонт!”. И нам с Мишей предложили делать передачу.
— Цели такой не было — взять и закрыть?
— В принципе, цель была благая — разойтись, отдохнуть и с новыми силами что-то начать делать. Но потом никому не захотелось...
— Скажи, какой юмор в кино и на ТВ тебе сейчас нравится?
— Ну, последнее время, как многие наши отечественные телезрители, мы всегда любили “Городок” — это наша абсолютно история, нам приятно смотреть на этих людей, и у них абсолютно наше чувство юмора. Очень иронично к себе люди относятся — это самое главное. Сейчас появились еще ребята, “Комеди-клаб” — тоже смотрели какое-то время с удовольствием. Думаю, что у них будет много проблем, потому что для еженедельной программы должен быть большой запас шуток юмора. Но тем не менее они, в отличие от нас, молодые, задорные, ужасно у них много сил…
— И на пенсию им пока не хочется?
— Нет, поэтому, может быть, это и есть те самые молодые львы, которые сотрут нас с лица земли. Ну, а что касается остального юмора, который мы не будем сейчас упоминать, — я не могу похвастаться тем, что я смотрю эти передачи.
— Таня, получается-то, что как “О.С.П.” получило ТЭФИ в 2003 году, так предприятие, выходит, и накрылось?
— Хороший вопрос!
— Да. 6 лет, помнишь, ты все жаловалась: “Вот, мы выдвигаемся, выдвигаемся, а нас все задвигают и задвигают”…
— Знаешь, что меня больше всего поразило последний раз — то, что, например, меня уже зовут вести церемонию ТЭФИ. И какое может быть еще большее признание от этих людей? На фига мне эта ТЭФИ, понимаешь?
— На ТВ ты попала благодаря КВН. А в КВН оказалась, потому что плохо училась в своем новосибирском университете?
— Просто в университете болталась, как все друзья. Участвовала в капустниках и пела пародию на Лайму Вайкуле. Потом собрали сборную команду университета и взяли меня прямо с потрохами. Прямо с этим номером целиком — бэмс и все. (Пародирует Лайму Вайкуле.) “Галопирует инфляция — просто жуть. Будет, будет компенсация — так, чуть-чуть”. Какие там были песни? Такие сейчас, наверное, даже люди не поймут.
— В 25 ты вышла за бизнесмена?
— Да, был у меня муж-бизнесмен. Александр Другов. Так и живет в академгородке. История была очень смешная и банальная, через которую, возможно, проходят многие: мне было 25 лет, ему было тридцать. Подружки все, как говорится, по парам, а я чего-то засиделась одна… Думаю: а ну-ка, Другов, давай-ка, пойдем поженимся. Он говорит: “Пойдем!” А мы с ним давно знакомы были — он у родителей моих учился и чего-то там… ну, болтались в университете все, и он говорит: “Ну, давай”. Он богатый тогда был. Ой, какая свадьба была! Моя сестра двоюродная до сих пор вспоминает.
— Что вспоминает?
— Трое суток гуляли, блин, пили… все, просто все были на этой свадьбе, по-моему…
— Весь академгородок.
— Да, но буквально через месяц все закончилось.
— А за Шаца во сколько вышла?
— А за Шаца вышла в 32, наверное… 7 лет назад.
— Шац… такой, серьезный такой мужчина — не растормошишь его!
— Да ладно, он ко мне клеился 8 лет. А я замуж выходила… ой, столько, бедный, он пережил. Мы когда в КВНе в 91-м, что ли, году повстречались с ним, он прямо влюбился в меня.
— Да ты что?!
— Я тоже в него влюбилась, но так, дня на два, на три. Вот. А он прям все эти годы… потом в Питер уехал, я в Новосибирск. Чего-то мы жили-жили. Потом уже приехали в Москву. Я стала сниматься. У Акопова — “Раз в неделю” передача. Шац работал в Питере — он же медик, анестезиолог… Мотался на съемки. Потом уже он переехал в Москву, бросил фармацевтику, перешел окончательно на телевидение, и уже в девяносто каком-то там седьмом году мы с ним зажили счастливо, прекрасно. Я его обратно полюбила — и навеки. А он все эти годы мучился очень сильно.
— Какая потрясающая любовная история! Но почему он был таким нерешительным?
— Да, он такой! Ужасно нерешительный.
— Татьяна, ты знаешь, что в твоем досье записано буквально: “имеет склонность к актерству”?
— А что это за досье такое?
— В Интернете, ты же звезда. На тебя в Интернете куча всего!
— Я думаю, что это очень правильное определение. Это максимум, на что я могу рассчитывать.
— Не считаешь себя полноценной актрисой?
— Ну какая я актриса? Артистка Лазарева. Актриса — это другое.
— Актриса — это уже Комиссаржевская.
— Ну, в общем, да.
— “О.С.П.” — это лучшие годы?
— Все это были лучшие годы, потому что это молодость. Даже детский сад было хорошо. Даже школа, которую я ненавидела. “О.С.П.” — это замечательное время, это тот же институт, который мы не закончили, не стали актрисами и актерами. Но мы за эти годы стали разбираться в звуке и в цвете, в камерах, в монтаже.
— Недавно был обнародован список доходов самых популярных звезд отечественного шоу-бизнеса.
— Слава богу, мы с Михаилом туда не попали.
— На ТВ работали, DVD выпускали, концерты устраивали. Вся страна знает, а денег нет?
— А денег нет. Где денежки?
— Квартиру, говоришь, не купила.
— Мы только ходим и говорим уже много лет: “Надо бы квартиру купить, надо бы квартиру купить”. Мы транжиры ужасные, ездим везде, ни в чем себе не отказываем…
— Я смотрю: одета вся из себя, модная!
— А как же! А то бы сидела сейчас в квартире, но голая, модно не одетая. Но знаешь, если мы разбогатеем, я бы все равно не хотела попадать в этот список
— Как ты считаешь, ты сама себя сделала звездой?
— Ты знаешь, когда я была молоденькой девочкой, то хотела, чтобы меня все знали… Хотела быть популярной и чтобы меня все на улице узнавали. Я не думала, что это будет так неприятно. Мне казалось, это будет просто волшебно. Не зря, видимо, говорят, что если чего-то долго хотеть, то это непременно сбудется!
— Ты автографы подписываешь? Даешь?
— Да, только я ужасно этого не понимаю, меня так это раздражает.
— Жалко людей, которые берут автографы?
— Нет, я их ненавижу.
— Ну-ну, ты не очень, ты же телезвезда, должна поддерживать имидж! А то тебя любить не будут — скажут — зазналась, звездная болезнь…
— Ну почему, когда на съемках, на концерте — да, пожалуйста. А когда я в магазине туалетную бумагу покупаю? Я тоже должна автографы давать?
— Ну используй черные очки, чтобы не узнавали.
— Бесполезно. По голосу, заразы, узнают. Вот я всех, пользуясь случаем, прошу: если кто-нибудь меня увидит в магазине, когда я жду, пока мне колбасу порежут, ну не надо вот так вот мимо меня проходить и говорить: “Смотри, Лазарева стоит”. Мне хочется развернуться, дать в рожу. Или я не знаю даже, что сказать.
— Ну ты же хотела этого, славы?
— Хотела. Дура была.
— Андрей Макаревич говорил мне, что он в восторге от твоих певческих талантов, как здорово ты спела с ним “Тонкий шрам на любимой попе”.
— Там нужна была просто подпевка, женские голоса. А Андрей Вадимович — спасибо ему — иногда снисходит пригласить нас к себе на дачу.
— Да? И вы там пьянствуете…
— Да. Готовится какая-нибудь утка и хорошее вино. А мы пользуемся случаем, напиваемся хорошим вином, и я начинаю орать песни под гитару. А он тоже, когда выпьет, он такой становится… сентиментальный. Я ему пою всякие песни, он ужасно радуется.
— И какая же песня больше всего тронула?
— А вот у нас есть одна такая, секретная песня. Если я выпущу с помощью Андрея Вадимовича диск, из-за которого он на меня орет уже ужасно, обзывает.
— Мол, закапываешь талант в землю?
— Да, говорит, ты дура, Лазарева, немедленно возьми, как это называется? Магнитофон с микрофоном, сядь с гитарой и напой мне песни. Я тебе выберу, и мы запишем диск.
— Что же это за песни такие?
— Ну на самом деле есть чудные всякие песни, которые мы поем с девками, с подругами, когда собираемся.
— На девичнике, что ли?
— Да. Песни эти ужасно красивые. И так их жалко, потому что они очень красивые, правда, и ужасно грустные. Мы когда последний раз собрались, мы редко теперь уже с девчонками… Приятельницы в основном мои новосибирские, конечно. И мы собрались, и мужики сидели тоже. КВНщики, бывшие наши товарищи всякие. И мы как запели с девками эти песни грустные. А мужики чего-то разговаривали, разговаривали, потом так замолчали, повернулись к нам, говорят: “Девки, ну вы когда уже успокоитесь-то?”
— Когда вы уже будете веселые песни петь?
— Да, у вас же все нормально, блин! А вы ноете!
— Тань, ты чего заплакала-то? Расстроилась?
— Нет, ну да… Трогательно очень, да, потому что они так тоже за нас переживали, говорили: ну чего вы, блин, все ноете? А мы все про любовь, про всякие, там, это, знаешь…
— Может быть, ты зря пародии всю жизнь поешь? Когда у тебя все так душевно получается, от чистого сердца-то, искренне?
— Я не пою пародии.
— Не поешь?
— Да, и “Назло рекордам”, и “О.С.П.-студия” — это были пародийные передачи. И там было очень много пародий. Я там действительно пела и плясала и всячески самовыражалась, мне ничего больше не надо было. А вот теперь я уже перестала это делать. Понимаешь, как-то чего-то щелкнуло, перемкнуло в голове…
— Тебе никогда не хотелось заняться сатирой? Такой злой, принципиальной — разобраться с этими всякими чиновниками, всем этим совком, который никак не умирает?
— Нет, не хотелось. Я не умею, я абсолютно ничего в этом не понимаю.
— Ты не злая?
— Не злая, не могу. Я неблагонадежная к тому же. Мне нельзя ругать чиновников.
— Давай поругаем хотя бы дорожное движение в Москве. Ты ведь автомобилистка?
— Летом было так хорошо, пока всех не было, все уехали на дачи. Был просто кайф ездить — можно днем ехать, не стоять нигде. А что касается культуры поведения за рулем…
— Вот ты врезалась в “Лексус”, и тебе ничего не было.
— Я не в “Лексус”, я на “Лексусе” была. Поэтому мне ничего не было. А вот тому, в кого я врезалась… этому бедному Ивану Прокофьевичу, по-моему. Цветами мужчина торговал, прямо так неудобно — разнесла к чертовой матери всю задницу у машины, а он ее неделю как купил. Стыдно.
— А чего он тебе сказал? “Ах ты, овца!”
— Нет, он пришел ко мне и говорит: “Сигаретки нету?” Я говорю: “Нету, сама…” А у меня первая авария была, я просто в шоке. Но потом приехали добрые гаишники.
— Они тебя узнали?
— Они меня спасли! Потому что я, правда, не знаю, как себя в таких ситуациях вести. Я начала паниковать, мне стало дурно. Причем дело было на МКАДе… Мужчина, в которого я врезалась, был очень расстроенный...
— А что же ты денежек своих ему не дала?
— Ну, дала, но немного. Но это была абсолютно моя вина, и еще, знаешь, почему я врезалась? Потому что по мобильному телефону говорила.
— В общем, хороший москвич тебе попался? Как ты, кстати, думаешь, можно заставить москвичей улыбаться?
— Никак. Бесполезно. Ужасно. Я сама, когда выхожу на улицу, хотя это бывает редко…
— Надеваешь на себя морду кирпичом?
— У всех мрачные лица.
— Если ты будешь улыбаться, подумают, что с ума сошла.
— Нет, все равно улыбайтесь. Пусть лучше думают, что вы сошли с ума — ничего страшного.
