В Киев вернулся Николай Мельниченко — доблестный майор охраны, 11 месяцев — с ноября 1999-го по октябрь 2000 года — подслушивающий и записывающий разговоры своего президента. В ноябре 2000 года 700 часов секретных записей вместе с майором укатили в США. Откуда он и выдал сенсационную расшифровку разговоров президента, где тот якобы требует устранить журналиста Георгия Гонгадзе. Эффектное разоблачение не вызвало должного резонанса: тогда Кучму в отставку отправить не удалось. А майор сделал попытку вернуться на родину в качестве депутата: в 2002 году он был включен в избирательный список социалистов под номером 15. Понятно, что кучмовский ЦИК его не зарегистрировал. И Мельниченко подал иск в Европейский суд. В разгар “оранжевой революции” суд в Страсбурге признал правоту майора и обязал Украину восстановить Мельниченко в избирательных правах. Каково же было удивление бывшего охранника Кучмы, когда новая власть, для которой он так много сделал своими пленками, отказалась выполнять решение Европейского суда и регистрировать его в качестве депутата Верховной рады…
Майора ждал на родине и еще один удар. Его сокровище — диск с 700 часами записей из кабинета Кучмы — еще в октябре был передан людьми Бориса Березовского в генпрокуратуру Украины. Три года назад майор сам предложил олигарху купить у него пленки. Но потом что-то не заладилось. Партнеры рассорились, Мельниченко заявил о том, что люди Березовского его шантажируют… Так что же произошло на самом деле? И кто вообще придумал и профинансировал “проект Мельниченко”? Ответ на этот вопрос корреспондент “МК” попытался получить от американца Юрия Фельштинского, а по совместительству — консультанта Фонда гражданских свобод, более известного как Фонд Бориса Березовского. Сведущие люди считают его правой рукой Бориса Абрамовича. Фельштинский и другой представитель Березовского — Гольдфарб — прилетели на Украину по приглашению руководителя следственной группы генпрокуратуры Украины Романа Шубина. Они должны рассказать все, что им известно о происхождении “пленок Мельниченко”.
— Какой была истинная цель действий Николая Мельниченко?
— На первоначальном этапе действительно существовал определенного рода проект. Смысл которого состоял в сборе компрометирующего материала против Кучмы. Люди, стоявшие во главе проекта, которых Мельниченко и по сей день не может (либо не хочет) назвать, обещали ему, что, дескать, совсем скоро он опять вернется в Киев — в новом звании, на новую должность. Но жизнь распорядилась иначе… Время шло, а вместе с ним уменьшалась моральная и, возможно, финансовая поддержка майору. В конце концов о нем вообще забыли. Кинули, если говорить по-русски… Когда я с ним познакомился в 2002 году, вид у него был потерянный, он не понимал, что ему теперь делать со всем этим “багажом”.
— Чем так привлек Мельниченко опальный российский олигарх Борис Березовский?
— Березовский его заинтересовал, простите за банальность, конечно же, деньгами. А началось все с телефонного звонка Мельниченко в офис издателя Ильи Левкова. Илья перезвонил мне: “Вот здесь передо мной сидит человек по фамилии Мельниченко. Слышал о таком?” Конечно же, я о нем слышал. Далее издатель сообщил, дескать, Мельниченко желает со мной встретиться, возможно, у нас возникнут в будущем общие интересы. С Николаем мы поговорили недолго, я предложил ему приехать в Бостон. На следующий же день он был у меня. Первое, что я ему сказал: “Николай, я прекрасно понимаю, что у вас есть пленки и вы бы хотели заняться их расшифровкой. Знаю и о том, что денег на столь масштабный проект у вас не хватает. Если желаете, я могу обратиться к Борису Абрамовичу, быть может, он даст вам средства на распечатку пленок”. Возражений у Мельниченко не было. В его присутствии я позвонил в Лондон, обрисовал в двух словах ситуацию. Вскоре, перелетев через океан, мы вдвоем были в офисе Березовского. Сразу отмечу: все поездки Мельниченко оплачивал я, ибо понимал, что у него нет денег.
— Правда ли, что Борис Абрамович платил Мельниченко зарплату?
— Мыкола был назначен руководителем проекта. Он обязался нанять людей, которые обеспечили бы процесс дешифровки пленок.
— И как, нанял?
— В том-то и дело, что нет. Ожидалось, что будут вызваны люди из Украины, владеющие украинским и русским, которые, возможно, специализируются на прослушивании пленок; в конце концов, и тогда, и сейчас на рынке труда немало бывших сотрудников КГБ, ГРУ, СБУ, которые с удовольствием занялись бы этим на коммерческой основе. Этих людей планировалось доставить в Америку, расселить по временно арендованным квартирам. Сам проект был рассчитан приблизительно на год. Мы с Мельниченко ходили по магазинам, выбирали оргтехнику, мебель для будущих офисов и квартир. Мыкола по каталогам находил и делал отметки, какие именно компьютеры, какая периферия, какие столы ему нужны, сколько кресел. Одновременно я самым серьезным образом подыскивал помещение для нью-йоркского офиса. Вспоминаю один курьезный случай. Борис Абрамович, Мыкола и я согласовываем расходы на будущий проект. Доходит очередь до определения суммы на аренду квартиры в Нью-Йорке. И тут на Березовского вдруг что-то накатывает: “Слушай, Мыкола, а зачем нам вообще ее искать? Я же имею в самом центре Нью-Йорка прекрасную трехкомнатную квартиру в билдинге Дональда Трампа. В свое время купил ее на случай, если у меня там будут вдруг какие-нибудь дела, а фактически летаю в Нью-Йорк не чаще чем раз в полгода, и то на два-три дня. Давай сделаем так: ты поселяешься в моей квартире, а Юрий (Фельштинский. — Авт.) тебе будет платить не десять тысяч в месяц, а восемь с половиной, за вычетом $1500 в виде квартплаты за квартиру. Как, согласен?” На лице Мельниченко отображается напряженный мыслительный процесс: “Можно я подумаю?” Наконец Мыкола произносит: “Я подумал, Борис Абрамович. Нет, лучше буду подыскивать квартиру сам, пусть моя зарплата остается в том же размере”.
— Выходит, Мельниченко, подобно некоторым украинским политикам, тоже увлекался нецелевыми расходами?
— Как раз применительно к Николаю эти затраты, в сумме 10 тысяч долларов ежемесячно, были целевыми: оплата услуг адвокатов, расходы на поездки, его зарплата, наконец. По прошествии первых трех месяцев я спросил Николая: насколько мы продвинулись в проекте? Из дальнейшего разговора стало понятно: ничего не сделано, хоть заканчивалась уже треть срока, отпущенного на проект. С этого, собственно, и начались взаимные претензии и конфликты.
— Чем можно объяснить охлаждение отношений между Мельниченко и Борисом Абрамовичем?
— В какой-то мере — неправильным представлением с нашей стороны о планах Мельниченко. Мы предполагали, будто Мельниченко готов к обнародованию содержания пленок, однако категорически против сотрудничества с генпрокуратурой Украины, пока при власти старый режим. Тот режим уже год как сменился, но Мельниченко не хочет давать показания! Он вообще не хочет ни с кем сотрудничать — ни по “кассетному скандалу”, ни по “делу Гонгадзе”. На самом деле нам просто морочили голову! Когда мы это наконец поняли, то высказали ему открытым текстом. К изумлению Березовского, Николай тут же выступил с заявлением, дескать, Березовский его к чему-то там склоняет, зазвучал некий “миллиард долларов” (его якобы предлагали Мельниченко за “измену Родине”. — Авт.).
Теперь Мыкола остался один-одинешенек перед генеральной прокуратурой Украины. Пленки, которые он так старательно рекламировал, мы отдали в генпрокуратуру без него, информацию, которая накопилась за все эти годы, мы также сделали максимально доступной… По большому счету, Мыкола уже никому и не нужен.
— Пока диктофон “под диваном Кучмы” наматывал метры пленки, в кабинет украинского президента неоднократно приходили с докладом премьер-министр, прочие члены правительства Виктора Ющенко…
— На данный момент мы, конечно, не все файлы расшифровали, где-то половину всего объема. Относительно той половины могу сказать: ну нет там никакого компромата на Ющенко! Действительно нет!
— А на Литвина, тогдашнего главу президентской администрации?
— А на Литвина то, что было когда-то опубликовано (насколько я правильно понимаю, не совсем корректный разговор о Гонгадзе), — это все.
— А что вы знаете о финансировании Борисом Абрамовичем “оранжевой революции”?
— Как я понимаю, накануне прошлогодних выборов в Лондон от Ющенко приезжали какие-то люди в надежде получить некоторое количество миллионов долларов. Понимаю также, что часть этих миллионов долларов ушла не по назначению и что тем людям не очень-то хочется, чтобы проверка с точностью до десятков тысяч показала, на что в действительности деньги были потрачены. Однако ваш вопрос — несколько не ко мне. Не секрет, что к Березовскому немало политиков, и не только украинских, обращаются за деньгами; кому-то эта помощь предоставляется, кому-то нет.
— Почему Мельниченко появился на Украине именно сейчас, когда на Украине официально стартовала предвыборная кампания?
— Думаю, своим появлением здесь Мельниченко надеялся убить сразу трех зайцев. “Первый заяц” — то, что он будет восстановлен в составе старой Верховной рады. “Второй заяц” — после того как он обзаведется депутатскими полномочиями, он без особых усилий уговорит кого-то из лидеров Соцпартии (например, Мороза) включить его в проходную часть избирательного списка на март-2006. В этом случае он убивал еще и “третьего зайца” — получал неприкосновенность. Соответственно, генпрокуратура теряла право допрашивать его относительно сюжетов, связанных с пленками. Как я понимаю, ни единого из этих “зайцев” он так и не убил.
— Почему Мельниченко до сих пор не говорит, кто заказал ему “запись президента”? Кого он боится?
— Лично меня ответ, дескать, Мельниченко боится мести “банды Кучмы”, вряд ли удовлетворит. Я хотел бы услышать имена и фамилии конкретных людей. Возможно, они и по сей день оказывают влияние на украинскую политику, а то и на российскую.
