За первые 27 лет своего царствования испанский король Хуан Карлос I не дал ни одного интервью иностранному журналисту. Но в 2002 году одному особо назойливому журналюге удалось прорвать эту стену монаршего молчания. Сделал это наш соотечественник — первый зам. гендиректора ИТАР-ТАСС и тележурналист Михаил Гусман. По-иному, наверное, и быть не могло. Кто-то коллекционирует марки, кто-то — монеты. А вот Гусман — интервью с президентами. За неполные пять лет он умудрился “допросить” почти восемь десятков мировых лидеров.
А сейчас 55 лучших интервью Гусмана вышли в виде книги “Формула власти”.
— Михаил Соломонович, какое самое парадоксальное суждение вы услышали из уст высших политиков?
— Президент африканской республики Малави Бакили Мулузи заявил мне: “Я сказал своему народу: “Демократию есть нельзя!”
— Пообщавшись почти с сотней мировых лидеров, вы согласны с тем, что политика — это грязное дело?
— В политике нельзя обойтись без лукавства, лицемерия и цинизма. Но у политика все равно могут быть чистые руки. Не случайно свое первое интервью я взял у тогдашнего президента Чехии Вацлава Гавела. Я не имею права давать оценку качеству “мыла”, которое использовали все люди, с которыми я общался. Но, по моему глубокому убеждению, в демократических странах первыми лицами государств могут стать лишь неординарные или даже выдающиеся люди. Персонажи другого плана просто не смогут пройти через систему отбора, постоянные фильтры народного избрания на всех уровнях
— Есть ли у лидеров какая-то общая черта? Иными словами, вы обнаружили, в чем именно заключается формула власти?
— Формулы могут быть и из двух знаков, и из двух тысяч. Формула власти — это не дважды два четыре, а сложнейшая алгебраическая формула из множества знаков. И только люди, глубоко знающие высшую математику политики, смогут ее понять. Каждый из моих героев давал свое понимание этой формулы. Но во всех версиях один общий компонент — чувство ответственности. Когда ты беседуешь с лидером Китая — а я беседовал с двумя из них и бывшим — Цзян Цзэминем, и нынешним — Ху Цзиньтао, — ты не можешь не проникнуться ощущением того, что ты говоришь с человеком, за которым стоит полуторамиллиардный народ. И ты понимаешь, что этот человек тоже осознает, какой груз ответственности на нем лежит.
Еще один нюанс. Политика — это не только профессия, но и божий дар. Конечно, можно, например, научиться играть на скрипке. Но Ойстрахом нужно родиться. Точно так же умению быть политиком научиться невозможно. А главное качество для прирожденных политиков — это интуиция. Именно это малопонятное для окружающих врожденное качество придает им масштаб личности. Например, потрясающей интуицией обладали покойные президент США Рейган и президент Азербайджана Гейдар Алиев.
— Как вам удалось добиться интервью у испанского короля? И у кого еще из лидеров было сложнее всего добиться аудиенции?
— Моего друга Михаила Камынина назначили послом в Испании. И после вручения верительных грамот он по нашей просьбе обратился к королю: “Ваше Величество, в нашей стране есть тележурналисты, которые хотят снять о вас фильм”. И ко всеобщему изумлению, король ответил: “Неплохая идея”. Правда, монаршья свита ставила нам палки в колеса до самого момента интервью.
Что же до других сложных случаев, то как-то я просил об интервью одного главу государства. Но он постоянно уходил от встречи. Наконец посол этой страны пригласил меня на ланч и сказал: “Пойми нас правильно. Наш президент раньше работал в прокуратуре. С тех самых времен он ненавидит общение с журналистами”. Схожая история случилась и с главой другого государства, в котором президент избирается парламентом в результате сложных политических интриг. Но тут была названа даже более удивительная причина отказа: “Президент понимает, насколько он случайная фигура на этом посту, и не считает себя вправе давать интервью столь уважаемой программе”. Кстати, эти люди вскоре перестали быть главами государств. А с их наследниками мы встретились без проблем.
— Почему во время своих интервью вы избегаете острых вопросов? Это одно из условий их предоставления?
— Конечно, у каждого из моих героев, как и у любого из нас, есть свой скелет в шкафу. Но суть дела вовсе не в каких-то условиях или в моей доброте или недоброте. Мой покойный папа был врачом — терапевтом-кардиологом. И я считаю, что журналистика тоже схожа с медициной. Есть, например, журналисты-хирурги, гинекологи, проктологи... А мне для того, чтобы нарисовать портрет героя, вполне достаточно терапевтических или даже гомеопатических методов. Мне для этого вовсе не нужно вскрывать раны собеседника скальпелем или взрезать его мозоли.
Один маленький пример. Когда я готовил программу о президенте США, я сознательно не упомянул о том периоде, когда Буш “злоупотреблял нарушением спортивного режима”. Хотя Буш сам написал в своих мемуарах об этом и о том, как он “завязал” после того, как его друг Дональд Эванс подарил ему Библию. Почему этот эпизод не вошел в фильм? Я специально выяснял: сколько принимал на грудь Буш в самые острые периоды? Выяснилось, что это было аж 200—250 граммов виски за вечер! Для американцев это было “пьянство”. А для нас это просто очень мило посидели и, не подравшись, разошлись.
— Но вы не задали ни одного неудобного вопроса президенту Латвии Вайре Вике-Фрайберге — автору скандально известного заявления про “воблу, водку и ветеранов”. Правильно ли это?
— Я с ней встречался за два года до этого высказывания. Тогда она изучала Пушкина и русский язык и прямо-таки рассыпалась в комплиментах.
— Что из особенностей поведения зарубежных лидеров не мешало бы перенять нашим слугам народа?
— Толерантность. Это азы западной политической культуры, которые прививаются на самых начальных этапах обучения политремеслу. Причем у нас не хватает толерантности не на самом верху власти, а на уровне губернаторов, депутатов Думы и ниже. Еще одно из заблуждений, которое царит в умах многих политиков и простых россиян. Мол, в мире все только и думают о том, как напакостить и сделать “козу” нашей стране. Да, идет конкурентная борьба с выдавливанием нас с тех или иных рынков. Но если мы говорим о симпатии, то наша страна по-прежнему ее вызывает в большинстве стран мира.
— Не приходилось ли вам во время интервью сталкиваться с “законом падающего бутерброда”?
— В 2001 году по линии ЮНЕСКО я был в такой Богом забытой стране, как Малави. Это очень бедная страна на самом юге Африки, где, даже по официальным данным, 30% населения инфицировано СПИДом. Я был без своей телевизионной команды, но не мог отказать себе в удовольствии побеседовать с президентом Бакили Мулузи. Поэтому я договорился с местным госТВ, и они мобилизовали всю свою “мощную” телевизионную технику — аж две телекамеры. И вот мы встретились с президентом в его дворце. В совершенно закрытом помещении без окон нас было пятеро: я, глава страны, два телеоператора и президентский телохранитель, смотревший на меня страшным взором. Вдруг после 20 минут беседы медленно стал гаснуть свет. А едва президент успел сказать по-английски “черт возьми”, все и вовсе погрузилось во тьму. Слышалось только сопение президентского телохранителя. И гнетущая тишина... Мой уважаемый собеседник ждал, пока я заговорю, а я ждал, когда заговорит он. Так мы просидели минут 30. Потом свет внезапно зажегся. Выяснилось, что по вечерам везде в стране отключают электричество.
Был еще эпизод с лидером одной ближневосточной страны. Я прилетел в 12 часов дня в самолетных джинсах в полной уверенности, что успею переодеться до интервью. Ведь оно было назначено на вечер. Но в аэропорту выяснилось, что интервью будет буквально через полтора часа. Мы еле успели доехать до офиса главы страны. Уже в его приемной я начал в отчаянии озираться в поисках места, где переодеться. Тут начальник охраны моего будущего собеседника, понимая безвыходность ситуации, провел меня в комнату отдыха лидера страны. Я быстро содрал с себя джинсы и рубашку и надел приготовленный заранее костюм. Только успел выйти, как вошел мой собеседник. Мы очень хорошо поговорили. И только через час, уже в гостинице, я с ужасом вспомнил, что джинсы и рубашку оставил в президентской комнате отдыха. Я мог только представить выражение лица главы государства, который заходит в свою комнату отдыха и видит потную одежду, причем чужую. Но надо сказать, что на следующий день прямо перед посадкой в самолет начальник охраны главы государства вручил мне постиранные и отглаженные джинсы и рубашку.
— А каков самый смешной анекдот из рассказанных вам мировыми лидерами?
— Невероятный поклонник анекдотов — это премьер-министр Италии Берлускони. Он человек с огромным чувством самоиронии — тоже, кстати, качество очень полезное для политику — и коллекционирует анекдоты про самого себя. Вот один из пяти рассказанных им анекдотов. Умирает Берлускони. Перед входом в рай его встречает апостол и просит для порядка заполнить анкету. “А правда ли, что в вашем распоряжении было 30 самых роскошных автомобилей, сделанных по индивидуальному заказу?” — “Правда”. — “А правда ли, что у вас была дюжина вилл на итальянском побережье?” — “Правда”. — “А как насчет полдюжины сверхдорогих крупнотоннажных яхт? — “Тоже правда...” — “Ну ладно, можете проходить в эту дверь”. — “А что там?” — Ну, вам покажется, что там дерьмо, но у нас это считается раем!”
В рамках нового цикла программ “Формула власти” смотрите завтра на телеканале “Россия” в 16.00 интервью Михаила Гусмана с президентом Австрии Хайнцем Фишером.
