“На берегу широкой спокойной Волги, на косогоре, раскинулась деревушка. Первые солнечные лучи золотят верхушки деревьев, играют в наполненных водой ведрах, которые качаются на плече краснощекой босой молодухи; она поднимается по косогору плавно, без усилий, точно не коромысло у нее на плече, а легкий платок...”
Много воды утекло с тех пор. Разбил красноармеец Сухов басмачей ненавистных, вернулся в родимую сторонку. И зажил любо-дорого — точно как и привиделось ему в том сладком сне. 35 лет назад…
Тихая светлая деревенька — элитный поселок Николина Гора. Окруженный вековыми соснами домик — типовой коттедж №2. Катерина Матвеевна, пардон, Александра Анатольев на копошится по хозяйству. Хорошая жена, хороший дом — что еще надо человеку, чтобы встретить старость? Вернее, 75-летие.
Правда, дом актера нам увидеть так и не довелось. Не больно-то жалует Анатолий Борисович гостей непрошеных — суеверие гложет. Говорит, приехала к нему однажды группа телевизионщиков. Народу в доме набралось — не продохнешь. Как результат — разбитая лампа: дорогая, антикварная. С тех пор Кузнецов зарекся журналистов в дом пущать.
— Вообще раньше землю здесь никому не давали, — мы сидим в уютной ресторации; Анатолий Борисович, не торопясь, подливает горячее молоко в кофе по-американски. — Закрытая зона была — сплошь правительственные дачи. Как у меня получилось? Написал письмо в правительство, долго ждал. А когда землю получил, мы с женой рьяно начали строиться. К тому времени деньги кое-какие я накопил. Думал: построю дом, еще и останется. А тут начались все эти преобразования. И выяснилось, что хватает у меня только на яму да на бетон. Первый этаж — и то тогда недостроил…
— Так вы не типичный житель Рублевки?
— Вот все думают: если живешь на Рублевке — значит, денег тьма. Это все позднее появилось…
— А соседи вас не раздражают? Вот эти молодые да ранние, новые хозяева жизни.
— А что толку обижаться? Бесполезное, считаю, занятие. Кроме стрессового состояния организма, ни к чему хорошему не приводит. Если у тебя нет собственной жизни, обсуждай чужую. А у меня такого желания нет. Да и потом, не общаюсь я с ними особенно. Больше — со своими коллегами. Здесь живет мой товарищ и друг Василий Ливанов, наш Шерлок Холмс. Сейчас он, к сожалению, не часто тут бывает. Вячеслав Тихонов — мой сосед: участки рядом. Но он домосед, разве что по каким-то общественным делам видимся. Чуть подальше живет Малинин. И Александра практически не вижу — наблюдаю только, как нянечки гуляют с его детьми. А ближайшие соседи — да: и с одной, и с другой стороны — бизнесмены. Замечательные, считаю, люди. Конечно, я не могу сказать, что у меня превосходный достаток — у многих актеров денег гораздо больше. Но и жаловаться не стану. Чего Бога-то гневить? Нормальная, достойная жизнь… небогатого человека.
* * *
И так во всем. На судьбу не жалуется, не ропщет. Но и прекрасно отдает себе отчет: конечно, мог бы больше. Кабы режиссеры, не сговариваясь, не вырядили его в сюртук сугубо положительного героя. Вырваться из которого Кузнецов так и не сумел, хотя попытки совершал не раз: чего стоят только четыре отказа от предложений самого Рязанова.
— У меня около ста сыгранных ролей, и все равно для зрителя я остаюсь товарищ Сухов. Достаточно часто выступаю перед публикой, так все как один твердят: “Эта картина… смотрим всей семьей… если мне плохо, включаю фильм…” И начинают говорить всякие комплименты. Трудно бороться с многомиллионной зрительской аудиторией и доказывать, что не верблюд. И все-таки я нашел для себя утешительный пример. На одной из таких встреч стал называть замечательных актеров прошлых лет. “Борис Бабочкин. Какой фильм?” Все хором: “Чапаев!” “Да, — говорю, — а еще?” Тишина. “Вячеслав Тихонов?” — “Штирлиц!” И тут я пошутил: “Лев Николаевич Толстой?” — “Война и мир”. Не “Анна Каренина”, не “Воскресенье”. “Леонардо да Винчи?” — “Мона Лиза”. Не “Тайная вечеря”. Понимаете?
— За что же вы Сухова своего так не любите?
— А кто вам сказал, что не люблю? Просто не один он у меня, есть и другие роли, которые мне не менее дороги. Ну, например, белогвардейский офицер Егорьев в фильме “Берега в тумане”. Судьба трагическая: в конце фильма он стреляется. Или “Братушка” — это “Беларусь-фильм” совместно с Болгарией, — я там играл солдата-обозника. Замечательная роль, и очень теплый человечный фильм. И целый ряд других работ. Я, скажем, никогда не думал, что ко мне будут подходить и спрашивать: “Вы в “Гении” играли?” — “Да”. — “Как здорово!” — “Так у меня же там небольшая роль”. Вот как: не придавал значения, а для зрителей…
— Так правда, что вы просто-таки замучили отказами Эльдара Александровича?
— Снялся я у него всего один раз — в фильме “Дайте жалобную книгу”, а отказался — да, четыре. Самый первый отказ был в “Карнавальной ночи”. Вместо меня молодого героя сыграл Юрий Белов, ну тот, который в Гурченко влюблен. Думал, Рязанов на меня обидится. Нет, когда начал снимать “Берегись автомобиля”, позвонил: будешь играть следователя. Прочитал я сценарий: “Мне бы Деточкина”, — говорю. “Нет, Деточкиным будет Смоктуновский”. Ну я и отказался. Потом Рязанов предлагал мне сыграть председателя правления кооператива в фильме “Гараж”. А мне в то время как раз из Чехословакии позвонили — предложили сняться в картине “Гардубал”. Сценарий мне понравился. “Ну, — говорят, — через две недели тебя ждем”. И тут звонок от Рязанова… И еще были “Старики-разбойники”. Опять следователя предложил. Говорю Рязанову: “Я хочу одного из стариков”. — “Да нет, я уже выбрал, ты будешь на своем месте…”
— Белов, Ефремов, Гафт, Бурков… Когда идут рязановские фильмы, не гложет мысль: а ведь на их месте мог быть я?
— Зачем жалеть о том, что не свершилось? Тем более я всегда бежал от этого клише — ведь режиссеры видели меня только положительным героем, говорили: “Ты сможешь очеловечить, из схемы сделаешь живой образ…” Ведь не только от рязановских фильмов я отказывался. И от секретаря парткома в картине “Премия”. И от старшего брата Ульянова в фильме “Председатель”. Его сыграл, и сыграл блистательно, Иван Лапиков — после этой роли вся страна его и узнала. Когда отказался, Салтыков, режиссер, сказал мне: “Хорошо. Но все-таки я хочу, чтобы ты на картине был. Хотя бы в качестве талисмана”. Мы придумали с ним один эпизод, отсняли. А когда настал момент монтажа, говорю ему: “Ну, я у тебя талисманом побыл на картине, эпизод мы сняли. А теперь ты его вырежи”. Он так и сделал…
* * *
И все-таки Кузнецов и Сухов — близнецы-братья. Кто из них более матери-киноистории ценен? Вопрос риторический. А ведь всеми любимый красноармеец и нынешний юбиляр по жизни могли и разминуться. Как рассказывает Анатолий Борисович, сначала сценарий “Белого солнца пустыни” попал к Андрону Кончаловскому, который видел в главной роли исключительно Николая Губенко. Однако уже через два месяца режиссер к работе охладел: сказал, что наши актеры не подходят для съемок вестерна, ну и был таков. Тогда за дело взялся Владимир Мотыль…
— Но и это еще не все, — говорит Кузнецов. — Ведь картину долго не пускали на экраны. Она лежала на полке, пока не попала на дачу Брежнева. Генсек позвонил министру кинематографии Романову: “Ну, спасибо, — говорит, — порадовал. Хорошее кино делаешь”. После этого и у нас в Союзе картина пошла, и за границу ее стали продавать — полмира с ней объездил. Так что, конечно, товарищу Сухову я очень признателен. Еще и за то, что на съемках познакомился с замечательными актерами: Мишулиным, Луспекаевым, Кавсадзе…
— За эти 35 лет о Саиде, Верещагине и Абдулле сказано немало. Но “долой предрассудки — женщина, она тоже человек”. Лучше о гареме своем расскажите.
— Ну что сказать: постоянных там было всего две-три девушки. Остальные менялись. Гюльчатай играла Таня Федотова, ей было всего 16, — взяли с какого-то курса балетного училища. Она сейчас в религию ударилась. Встретились как-то: сует мне в карман записку с какой-то молитвой и говорит: “Храни тебя Господь”… Другая — красивое такое лицо, продолговатое — это была Нина Смирнова, продавщица из Питера. Еще одна — узбечка. Диковатая какая-то была, практически с ней и не общался. Толстая с усиками — та вообще инженер по образованию, подрабатывала таким образом. А когда кто-то из них уезжал — обращались к Абдулле. Он выделял бандитов, их наряжали в чадру…
— Что же, местных в картине вообще не было?
— Почему же? Мы снимали в Махачкале, на берегу Каспийского моря. И командиром отряда красноармейцев, который оставил меня с гаремом, был актер грозненского театра. По фамилии Дудаев. Ну и в банде Абдуллы местных, конечно, хватало. Однажды на съемках у нас пропали часы — вот эти огромные, с которыми Сухов никогда не расставался. Мотыль пригласил одного из местных — он у них был что-то вроде авторитета. Говорит ему: “Ты будешь сниматься. Только одна просьба: разберись, нам надо вернуть эту вещь”. Тот отвечает: “Хорошо”. На следующий день часы были возвращены…
* * *
75 лет — это еще что, к юбилеям наш герой относится иронично. А к своему — так и с некоторым раздражением. “Юбилей, — говорит Кузнецов, — это тот день, когда тебе напоминают: не пора ли, дескать, дорогой товарищ…” Другое дело — дата семейная. 3 декабря Анатолий Борисович и его супруга отметили золотую свадьбу. Редкое по актерским меркам достижение…
— Ну да, наверное, однолюб, — соглашается актер. — Видимо, так устроен. У меня и отец всю жизнь прожил с одной женой. Хотя по сторонам иногда оглядываюсь. Ну, чтобы оценить достоинства, пофантазировать, обсудить в крайнем случае.
— И кто же ваша Катерина Матвеевна?
— По образованию моя жена режиссер. Закончила ВГИК, на “Мосфильм” ее пригласил сам Пырьев. А во времена, когда Хрущев начал громить художников, и она попала под горячую руку. Ее обвинили в абстракционизме за картину по рассказу Юрия Нагибина “Цветные сны”. Что они там нашли абстрактного, до сих пор понять не можем. А по прошествии времени человек из Госкино, который тогда ну просто орал на мою жену, чуть ли не на коленях просил у нее прощения. Но…
— По самолюбию ее сильно ударило?
— Травма жене нанесена была мощная. Даже не по самолюбию, я бы сказал, а вообще, по сознанию. Она пошла на студию Горького, сделала картину “Снежная крепость”. А потом против нее опять начались происки. Нужно было сократить штат — уволить одного режиссера. Кандидатуру выбрали, но за него вступились маститые кинодеятели. Ее вызывают, говорят: “Аля, у тебя все-таки муж — Толя Кузнецов, зарабатывает. Все же с голоду не помрете. А у этого двое детей…” И она пошла в документалку. Сняла фильм про студентов, которые под Москвой строили совхоз. О ней заговорили: ой, пришел такой талантливый человек! Бабы там сразу насторожились, жена почувствовала зависть. А в 1974 году — мы поздние родители — подоспело рождение дочки. Говорю ей: “Хватит тебе переживаний. Режиссируй лучше дочкой, а я буду один с лопатой”. На том и порешили.
— Ну а режиссура дочкой, как считаете, удалась?
— Ира мечтала пойти в актрисы. А это был как раз тот период, когда кино в стране разваливалось, да и театры пошатнулись. Мы с женой подумали: ну и чем это все обернется? Научится курить, выпивать. Будут они по углам, в кафешках каких-то обсуждать свою неудачную жизнь. А толку... Поступила в МГУ, на факультет истории искусств. Раза два у нее были приступы — плакала, рыдала: хочу, мол, играть. А однажды поехала со мной в Геленджик на фестиваль: там были эстрадные артисты, актеры кино. Посмотрела на эту жизнь актерскую, говорит: “Знаешь, теперь я ни о чем не жалею”. Закончила вуз, работала в журналах, вышла замуж — теперь вот сына воспитывает. Как раз сейчас они у нас гостят.
— А вы, стало быть, с супругой вдвоем живете. С хозяйством-то управляетесь?
— Стараемся. Ну если снег нужно покидать, конечно, приглашаем человека. Да и какое у нас особенное хозяйство? Свиней я не держу, курей тоже…
* * *
— Итак: хороший дом, хорошая жена. Что же еще нужно человеку, чтобы встретить старость?
— Ну вот для меня, чтобы нормально встретить старость, не хватает работы хорошей. Чувствую в себе силы еще, опыт набрался определенный. Какую-нибудь бы роль интересную, чтобы сыграть можно было…
— Ждете?
— А что делать? Вся жизнь наша — ожидание. Хотя… Вот я вам перечислю, где снимался последнее время. Не так давно — сериал “Богатство”. “Участок” — в первом, а теперь и во втором отснялся. “Турецкий гамбит” — у меня там замечательный эпизод с Гошей Куценко. Потом — “Кавалеры морской звезды”. Там у меня просто хорошая роль, играю адмирала старого. “Евлампия Романова-2”, “На углу у Патриарших”. Теперь фильмы: “День победы”… Эпизод, но очень интересный. Еще — “Никто не знает про секс”. Хороший, по-моему, фильм. Какие-то еще, я что-то забыл… Сейчас-сейчас скажу…
— Да вы супервостребованный актер, Анатолий Борисович. Многие молодые обзавидуются.
— Мне этого мало. Как актеру. Мог бы и больше. Но я не хочу об этом судить. Бывало, брякнешь что-нибудь, и все с ног на голову переворачивается. Так что не надо нахваливать положение вещей. Все идет нормально. Как и должно…
